— Я едва начал.

— О как… За чем же дело стало?

Ответа не последовало. Один из гвардейцев вошёл в камеру и приблизился к Абрихелю. С неожиданной деликатностью он помог колдуну подняться и вывел его в коридор. Колдун оказался лицом к лицу с высокой красноволосой женщиной и почувствовал невыразимое облегчение, но ограничился сдержанным кивком и повернулся к Пророку.

— А, некто осмелился бросить вызов тебе, Калех?

— Осмелился, — ответил Пророк. — С востока надвигается крупная армия.

— С востока, — протянул Абрихель, вспоминая. — Если я не ошибаюсь, кто у них командир… Талантливый политик, но не полководец. — От этих мыслей он испытал смутное удовольствие, будто в мозгу ожил долго дремавший механизм.

Пророк посмотрел на него сверкающими карими глазами так, словно Абрихель утаивал некий важный секрет. Ему очень не хватало этой игры поведений. Колдун решил дождаться ответа.

— Мне тоже нужна армия.

— Нужна, — согласился он и тут же встрепенулся: — Да только и я не полководец, и даже…

— Ты знаешь нужных людей.

Он прикрыл рот.

— А, ага. — Замешкался колдун. — Допустим, я знаю.

— Тогда ты будешь свободен.

— Сомневаюсь, что тебе от меня нужны только имена.

Пророк кивнул.

— Ты возглавишь крыло адептов, но подчиняться вы будете мне. Во всём. В том числе и в вопросах расширения круга.

Абрихель сдавленно рассмеялся.

— И как же я сразу не подумал? Ты знаешь, что не сможешь одолеть весь круг в одиночку. Зато можешь подчинить. Свободен, говоришь? — Он покачал головой. — Думаю, что на цепи тебе подойдёт кто угодно.

— Я не просил бы от тебя ничего, подходи мне кто угодно другой. Мне нужен тот, кто понимает цену магии. — Один из гвардейцев подал Калеху фокусирующий жезл. Пророк протянул его Абрихелю, но пальцы разжал не сразу. — Тот, кто ценит знание.

— Знание, — повторил Абрихель, наконец забрав свой жезл. — Или слово, которое несёшь ты.

Пророк ничего не ответил, впрочем и вопрос был, скорее, риторическим.

— А если я не захочу тебе помогать? — спросил колдун. — Что тогда?

— Можешь попытаться убежать, — беззаботно ответил Калех и повернулся к лестнице.

«И оставить братство на твою милость?»

Абрихель проводил взглядом Пророка, пока тот не исчез, и тихо фыркнул.

— Ещё чего…

— Господин, — обратилась к нему Реха, учтиво склонив голову. — Как вы себя чувствуете?

Позвоночник отозвался жгучей болью, но колдун даже не поморщился.

— Ужасно. И всё же, — ухмыльнулся он, — сегодня на редкость замечательный день.

С трудом переставляя ноги, он поднялся по лестнице, прошёл по узкому, тускло освещённому коридору и наконец оказался на свободе. В лицо мягко ударил прохладный свежий воздух, наполнил ноздри масляно-дымным ароматом. Похоже, Абрихель всё же не прогадал. Он по-прежнему жив, да ещё и на воле. Братство в безопасности, по крайней мере, на время. А большая власть ему ни к чему — он готов подчиняться, и будет следовать за Пророком, пока тот способен вести. Но прежде всего Абрихель намеревался закончить свои дела.

Когда он вернётся домой, первым делом приведёт себя в порядок. Примет горячую ванну, вкусит хорошей еды… С отросшими на голове волосами тоже нужно что-то сделать.

Абрихель зашагал прочь от тюрьмы, по просторной улице, чувствуя, как конечности вновь наполняются колдовской силой.

Как же мало порой нужно человеку для счастья.

***

— Мы узнали об этом позже, чем хотелось бы, — продолжил Уршанаби, растирая пальцами ноющие виски. — К осени двадцать восьмого наша армия заняла линию в шестидесяти фарсангах от Алулима. Поначалу культисты попытались перейти в контрнаступление, но без особых успехов. Однако то, что произошло потом, обернулось для нас крахом.

— Вы немало знаете, — заметил курсант. — Сколько людей было в вашем подчинении, сударь? Батальон?

— Достаточно много, чтобы я не справился. — Уршанаби скрыл боль под маской апатичной отстранённости. — В конце концов, я политик, а не полководец.

***

Бригадир Ирай Рошан упёрся правой ногой в валун и несколько секунд изучал через бинокль поле боя.

— Ружья наготове, мужики! — приказал он взводам. — Пушки выкатить! Неверные хотят окружить наших братьев. Сейчас и проверим, на что годны наши новые игрушки.

— Очистим огнём неверных, — кровожадно засмеялся его вестовой, лысоватый ветеран с кривым от множества переломов носом.

Рошан глянул на него с кривой усмешкой.

— Стрелки, в наступление! — крикнул он, взмахнув саблей. — Рты сомкнуть до первого залпа. Чтоб и песчинка не залетела! Покажем благородным господам, что такое настоящая кара с небес.

***

Хузари Алдаз, командир праведной дивизии, сумел добиться многого с приходом войны, хотя отец проклял его, а старший брат отвернулся, когда он решил примкнуть к воинству Пророка. Но что значили их проклятия? Брат отдал армии десяток лет и до сих пор не прыгнул выше капитана, а он, Алдаз, решал судьбы тысяч в кровавых сражениях.

На этот раз Хузари оказался в тяжёлом положении, приняв на свою дивизию удар основных сил неверных, но тут он услышал долгожданные ружейные залпы.

— Никак бригадир Рошан… — расплылся в улыбке он, приподнявшись на стременах. — Братья, ко мне!

С южного склона рядами наступали стрелки, над ними реяло серое знамя со священными письменами, а с вершины холма на врага обрушивались пушечные снаряды.

— Пистолеты зарядить! — рявкнул Хузари. — Сабли поднять! Мы идём в бой!

Кое-как оправившись от натиска, конники добровольцев развернулись навстречу стрелкам и помчались прямо на них, намереваясь разбить их строй одним решительным налётом. Хузари не собирался давать им и шанса, и повёл свой эскадрон наперерез.

— Хузза! — прокричал командир, на скаку прострелив голову вражескому офицеру. — Бей неверных!

Столкновение двух кавалерий получилось сродни удару молота о наковальню. Над головами вознеслись страшные вопли и грохот. Как бы то ни было, продвижение неверных увязло в цепкой хватке праведного воинства.

Хузари Алдаз ворвался в сердце битвы, точно бог войны, и с безумными криками принялся рубить саблей во все стороны. Заметив очередного врага, он рванулся к нему и ударил наотмашь. Лезвие рассекло всаднику горло, но в тот же момент клинок неверного вошёл в грудь Хузари по самую рукоять. Командир свалился с седла и едва успел приподняться на локтях, как копыта лошади раздробили ему череп.

***

— Безумные фанатики, — процедил Уршанаби Немешиас, сминая в руках телеграфную ленту с донесением. — И кого Пророк на этот раз околдовал, что ему принесли артиллерию на блюдечке? Господин Шерзаи, отправьте ответ: «Ввести в бой резервы, точка. Удар по правому флангу, точка». И принесите воды, будьте любезны.

— Будет сделано! — энергично кивнул Шерзаи Гхазан и бросился к телеграфисту. Вскоре раздалось мерное постукивание. Сражение уже было проиграно, но командующий намеревался сделать всё возможное, чтобы свести потери к минимуму.

— Как вы думаете, господин Шерзаи, — спустя минуту задумчиво произнёс Уршанаби Немешиас, разглаживая карту кончиками пальцев, — каковы шансы у третьего полка?

— Трудно сказать, ваше превосходительство, — ответил адъютант, поставив на стол стакан с водой. — Наступление увязло, но фланг они удержат. Против них — корпус горцев, а они даже не солдаты…

***

Конный отряд летел галопом, и земля содрогалась от стука копыт.

— Вперёд, братья! — орал, срывая голос, командир крыла. — За Пророка!

«Я избран, — повторял про себя Джашар, прижавшись к шее лошади. — Я избран!»

— Гафур смотрит на нас!

«Где ты сейчас, Гафур? Ты и правда видишь? Я помню тебя в тот день, я был свидетелем! О Гафур, отец всех мучеников, взгляни на меня!»

Впереди показались укрепления неверных. Левой рукой Джашар нащупал за воротником упругую нить, протянувшуюся между двумя мирами.