Я не жалуюсь!

Просто крик души.

Если бы кто знал, как сложно написать книгу.

Это ведь не просто взял да и печатай все, что в голову взбредет. Так не бывает и так это не работает. Над каждой страницей сидишь днями и неделями, чтобы потом услышать комментарий типа «все ничего, но начало надо переделать». Блин, да сколько можно уже? Сколько раз его можно переписывать? Я долбаную тысячу раз объяснял, что я ничего не придумываю, я вспоминаю (понимаю, как это звучит, если речь идет о фантастике, но это факт), и история, которую я знаю и пытаюсь вам рассказать, начинается всегда одинаково. Но нет. Всем хочется видеть в начале красочное и мило звучащее вступление. Чтобы захватывало дух и интриговало читателя. Но конкретно меня это поставило в тупик. Как можно написать об истории, которая еще не началась. Мне говорят: «Тебе просто не хватает опыта». А я им отвечаю: «Нате вот, приятного аппетита». Конечно, я отвечаю немного по-другому, но сказали, что материться на первой же странице не принято. И снова это «не принято». Оставьте меня уже наконец в покое. Мне просто нужно куда-то выплеснуть всю эту информацию. А все вокруг решили, что это необходимо издать. Ибо лишняя копейка карман не тянет. А ветеранская пенсия по инвалидности в нашей стране такая, что даже расходы на сигареты не покрывает. А курить я не брошу, не дождетесь. Я живой остался благодаря курению…

Но если уже разговор пошел об этом, то вот вам краткая предыстория, которая привела нас к моменту, когда вы это читаете.

Итак. Конец февраля 2022 года, Донецк. Начало Специальной Военной Операции. И я, два дня бьющийся лбом о двери военкоматов, где меня неизменно посылают на все три веселые буквы. А сидеть дома тупо стыдно. Ну не смогу я себе простить такого малодушия. Выход какой? Правильно, Военный Комиссариат Буденновского района. Конечно, про них ходили разные слухи… Но на моей памяти из всех добровольцев, которые там были, только двое пришли не совсем по своей воле. Просто они от ментов драпали. Там потом сказали, что на них висит статья лет на пять. И они решили записаться, чтобы не сесть. И у них это получилось!

Ну дальше все очень интересно и долго, поэтому буду краток.

Три недели учебки, за которые я научился ходить, прыгать, ползать, бегать и летать, сбивать вертолеты табуреткой, а также мастерски силой мысли вызывать торнадо, цунами, землетрясение, такси и девочек в сауну. Научился стрелять и выучил слова песни «40,000 способов подохнуть». Вот и вся учеба.

Потом была передовая, где мы все героически выполняли свой воинский долг. Правда, ничего такого тогда в голову не приходило. Точно помню свое впечатление, что я участвую в какой-то неимоверно крутой и масштабной бандитской разборке. Но это уже только мое мнение. Имею право.

Отлично помню, как у меня весь мир вокруг начал преображаться. Ведь что я до этого знал об армии? Дедовщина, покраска травы и укладка снега подушечками. И, как ни странно, все это у нас было. Но вот форма этого абсолютно разнилась с тем, о чем все рассказывают.

Вот, например, дедовщина. Все об этом слышали и все об этом знают благодаря нашему кино и историями под беленькую. Но вот никто и никогда не задумывался о том, как эта традиция появилась.

Все встало на свои места, когда меня прикрепили к группе и отправили под шефство одного опытного старослужащего. Им оказался пожилой бородатый мужик с позывным «Дядя Леня». Но я называл его «Сенсей». Потому, что он учил меня всему и всегда. И главное, что учил не херне какой-то, а конкретным вещам, которые мне потом помогли выжить. Тогда всех молодых бойцов отдавали под руководство стариков. Чтобы те присматривали за молодняком и не давали им окочуриться на первом же дежурстве.

Теперь понимаете, как появилась дедовщина? Это традиция с фронта. А уже потом ее извратили в мирной армии.

И с покраской травы все было точно так же. Мы тоже маскировались и укапывались. Это, кстати, и было нашим основным занятием. Не задвухсотиться до начала боя. И маскировка весьма в этом помогала.

А как такая традиция появилась? Да элементарно.

Вот сколько я пацанов ни спрашивал, что они после войны делать будут, все как один отвечали: «Что угодно, но только бы в армии не оставаться». И после Великой Отечественной Войны, уверен, ситуация была точно такой же. Опытные, боевые солдаты ушли на гражданку. И кто тогда в армии остался? Те, кому в ней нравилось. Штабники, снабженцы, артиллеристы и т.д.

Но после возник вопрос, как и чему учить молодую, новую армию. И сверху пришел указ: «Обучить всему тому, что знаете сами». А что они знали? Как снегом позиции маскировать, как покрасить траву, чтобы с воздуха не видели тропы перемещения, и тому подобное.

Видите, у всего есть свое логическое объяснение. Просто мирная армия извратила фронтовые традиции до состояния абсурда.

И вот так и проходила моя служба после учебки. В учении и стараниях.

А дальше было наступление. Началось оно, как и все в нашей стране, к громкой дате, в данном случае к Девятому Мая. Я называю этот день «Днем тысячи анекдотов». Потому, что меня так накрыло, что я просто сидел и травил пацанам анекдоты. А вокруг все рвется и горит. Танк бьет прямо над головой, контуженные комары падают после каждого залпа, чтобы через пять секунд ожить и снова упасть с новой контузией. Дно окопа под жопой плывет от тряски, а стенки то падают, то раздаются в стороны. А я сижу и травлю анекдоты.

Но у нас получилось. Мы продвинулись вперед. Так же шли и на следующий день (правда нашу группу отправили отдыхать). И вот 11-го мая наступил тот самый день.

Выходим мы на позицию. С нами идет техника, танки и БМП. А над головой пролетают два вертолета, опустошая БК на украинский укрепрайон. Признаюсь вам, зрелище было грандиозное.

Но чтобы добраться до наших ребят, надо было пройти вдоль посадки, где на самом краю и были наши позиции. Думаю, не стоит говорить, что нам активно мешали, посыпая нас ракетами из СПГ и весьма щедро засеивая землю сталью из пулеметов.

Так я в обнимку со своим гранатометом упал и, работая трубой, как веслом, пополз вперед.

И вот так, ползком, на брюхе я преодолел эти долбаные полкилометра и дополз-таки до своих. Но облегчение было с примесью горечи. Позицией оказался широкий овраг, где нас накрывали огнем и весьма серьезно засыпали всем, чем только могли. Было стремно, но маму никто не звал. Все держались молодцом.

Но тут к нам подъехал танк. Встал прямо возле нас и начал шпарить по украм у нас над головой. Пыль столбом стоит, как маяк в темноте. И, разумеется, по нам начало прилетать вообще серьезно.

Но продлилось это не долго. Танк отработал и уехал, а по нам все так же продолжали стрелять. И через минуту до меня долетает крик: «Хибин – 200». Одному из наших бойцов осколок попал в голову, и он умер в нескольких метрах от меня.

После этого наш командир «Гризли», а для меня просто Дядя Миша, поднялся в полный рост и весьма эпичным призывом поднял нас в атаку. Ей богу, не хватало только героической музыки на заднем плане, когда он первым вышел наверх. Пятьдесят метров по открытому пространству до вражеских окопов. И это все под артиллерийским и пулеметным огнем. Но сдавать назад никто и не подумал. Мы шли вперед.

Думаете, там был пляж Омаха? А вот и нет! Ни одного раненого или убитого. Накрыли огнем, как в учебке учили, и дошли до позиций.

Упущу подробности того, что было дальше. Скажу лишь, что как только мы дошли до окопов, укры начали засыпать артой свои же позиции.

Результат – позиции наши. Закрепляемся.

Но оказалось, что мы были единственными, кто смог продвинуться. И, по сути, мы сами загнали себя в огненный мешок. Поэтому Гризли собрал добровольцев, готовых пойти помогать соседям, чтобы давануть укров с двух сторон.

И вот тут во мне заиграл Красноармеец. И мы всей группой, добрейшей компанией, пошли вдоль занятой посадки до соседнего укровского укрепа.