Но нет. Никакой романтики. Наш фееричный заезд длится всего полчаса. Он тормозит у моего дома.

Какое разочарование!

Я спрыгиваю с мотоцикла. Снимаю со спины свой рюкзачок. У меня не сразу получается, и Кеша мне помогает. А потом почему-то не отпускает лямку, держит меня.

А я… Неожиданно для самой себя говорю:

– Зайдешь… выпить кофе?

А что? Простая вежливость.

Он смотрит на меня оценивающе. Таким странным взглядом… Как будто решает, достойна ли эта худосочная вобла его царственного визита. Ему-то надо, чтобы его встречали щекастые доярки. С караваем и ведром молока.

Кажется, простого осмотра ему недостаточно. Сидя на мотоцикле, он наклоняется, протягивает руку и – гладит меня по бедру.

Эй! Это Машку можно за ляжку! А меня нельзя!

Я бью его по ладони.

– Холодная, – констатирует он. – Ледяная просто.

– Это у тебя руки слишком горячие!

– Больше так не одевайся, – резюмирует Кеша.

– Почему это?

– Жопку отморозишь, – меланхолично произносит он.

– А тебе что до моей жопки?

– Ничего. Вообще нет никакого дела.

Он слезает с мотоцикла, паркует его, устанавливает замок. Решил все-таки зайти… А я, может, уже передумала!

Зачем мне дома такой хам? Которому нет никакого дела до моей жопки…

* * *

– Мед есть? – спрашивает Кеша.

– Не знаю.

– А малиновое варенье?

Я пожимаю плечами.

Не люблю ни то, ни другое. Может, кто-то из девчонок и запасся. Я точно не имею к этому отношения.

Носорог по-хозяйски роется в кухонных шкафах. Как у себя дома! Выуживает ополовиненную банку меда, открывает, нюхает, ставит на стол.

Я тем временем завариваю чай.

– Выпей чаю с медом и витамин С. Чтобы не заболеть.

– У меня нет витаминов.

– А что у тебя есть в аптечке?

– У меня и аптечки нет.

Он просто смотрит на меня. Даже не знаю, как на дуру или нет. Его взгляд абсолютно ничего не выражает.

И это необъяснимо бесит! Так и хочется вывести его из себя.

– Одна живешь? – спрашивает он за чаем.

Кофе он, видите ли, по вечерам не пьет. Такой правильный!

– Почти, – отвечаю я. – Юлька, наверное, скоро съедет.

– Точно съедет.

Я вздыхаю.

– Надо искать новых соседей.

– Зачем?

– Одной дорого за такую квартиру платить. Все-таки трешка в центре.

– Я могу помочь.

– Чем?

– Деньгами.

Я в очередной раз чуть не падаю со стула.

– С чего ты будешь мне помогать?

– Так. По-дружески.

Нет, ну это вообще ни в какие ворота… Я абсолютно ничего не понимаю! Что он за человек? Зубы мне бесплатно лечит, деньги предлагает. И при этом я ему вообще не нравлюсь.

Ни взглядом, ни намеком не показал симпатии. Наоборот, все время объясняет мне, какая я неправильная.

– Интересно, насколько далеко простирается твоя дружба? – спрашиваю я.

– Достаточно далеко, – спокойно отвечает он.

– Во всем готов мне помогать?

– Абсолютно, – кивает он.

– У меня мужчины полгода не было. Боюсь, совсем забыла, как это все… Поможешь вспомнить?

Кеша

Она же… Я же…

Мля…

Тысячу раз “мля” и еще десять тысяч менее цензурных слов.

Стискиваю зубы, чтобы не произнести их все вслух. Сглатываю скопившуюся во рту слюну, чтобы не захлебнуться. Врастаю в табуретку, потому что очень хочется сначала сожрать все пуговицы на ее блузке, а потом приступить к десерту…

Я знаю, что хамская Мышь прикалывается. Вижу по ее глазам. Если я скажу, что готов помочь ей – она меня жестко обломает.

Еще и поржет надо мной.

А если не скажу… то так и не узнаю, как бы она себя повела.

Я понимаю, что не должен реагировать на эту уж совсем наглую провокацию. Но – одним резким движением придвигаю к себе табуретку, на которой сидит дерзкая Мышь. И кладу свои слишком горячие лапы на ее все еще холодные колени.

Она дергается и замирает. Я смотрю в ее глаза. Мой взгляд спокоен и бесстрастен – я умею скрывать эмоции. А в ее глазах удивление сменяется паникой. И паника нарастает. Но она не отталкивает меня.

Хочет проверить, как далеко я готов зайти?

Ее колени сжаты, мои раздвинуты. Я заблокировал ее, она не вырвется. Мои лапы медленно скользят по ее обнаженным бедрам. Они уже на границе юбки. Аккуратно пробираются под нее. На сантиметр. Пока…

Соня ничего не говорит. Смотрит на меня огромными испуганными глазами. Но сквозь панику начинает пробиваться что-то еще… Я вижу, что ее ноздри подрагивают. От частого нервного дыхания грудь вздымается. Железным усилием воли я отвожу взгляд от соблазнительной ложбинки…

И тут эта провокаторша сглатывает и облизывает пересохшие губы.

Мля…

Вот это уже точка невозврата. В моем бензобаке задымление. А это уже не просто опасно – это гарантированный взрыв.

Я начинаю терять контроль. Мои лапы готовы залезть ей в трусики. А лицом я уже почти упал в ее декольте.

И тут хамская Мышь резко отталкивает меня, упершись ногами в табуретку.

– Прекрати! Я пошутила!

Я разжимаю ладони. О, кто бы знал, каких трудов мне стоит их разжать!

– Пошутила? А разве я тебе не говорил, что у меня нет чувства юмора?

– Дурак! – сердито бурчит она. – Ты что, вообще не понимаешь…

– Чего я не понимаю?

– Шуток, намеков, нюансов?

Я пожимаю плечами.

– Говори со мной прямо и конкретно. Так будет проще.

Соня ставит табуретку на место и садится на нее. Я вижу, что она дрожит. Хочу встать и налить ей еще чаю, но понимаю, что сейчас лучше не светить перед ней торчащими деталями организма.

Испугалась она… Сама же напросилась, шутница хренова!

– Обсудим ситуацию или будем мучиться неловкостью? – спрашиваю я.

– Я пошутила! – чуть ли не кричит Соня.

– Ладно, – пожимаю плечами я.

– А ты бы…

– Нет, – твердо произношу я.

– Нет?!

– Ну конечно, нет. Я просто хотел посмотреть, как далеко ты позволишь зайти этой шутке.

– То есть, ты все-таки понимал, что я шучу?

– Конечно. Я же не дебил.

Или дебил…

Ее ноздри дрожали. Страх начал переплавляться в желание – я это видел. И, если бы я повел себя правильно, она бы сейчас не орала на меня, а жарко стонала мое имя…

Эй, притормози! – одергиваю я себя.

Я повел себя правильно. То есть, вообще не надо было начинать. Но я смог остановиться. Так что медаль мне на шею. Чугунную…

Соня вскакивает и возится у раковины. Видимо, чтобы скрыть неловкость. Я смотрю на ее ноги, которые только что гладил… И поднимаюсь. Надо ускользнуть, пока она на меня не смотрит. Ведь признаки того, как сильно я ее хочу, сейчас слишком очевидны. И вряд ли что-то изменится в ближашие несколько часов. Я себя знаю.

– Ладно, я пошел. Спасибо за чай.

Я уже почти в дверях.

– Спасибо тебе, – отзывается Соня, обернувшись вполоборота.

– За что?

– За то, что повел себя как джентльмен.

– Я?

– Ну да. Как только я сказала: “Прекрати”, ты сразу остановился.

На этих словах Соня разворачивается ко мне. Бросает на меня быстрый взгляд и опускает трепещущие ресницы. Медленно облизывает губы. Если это не призыв к действию, то я деревянный Буратино.

Да, это призыв.

И да, я Буратино.

Я, пожалуй, пойду. Я вообще ничего с ней не планирую.

Она же такая… На ней же жениться придется. А мне это нафиг не надо.

Хватит с меня прекрасной семейной жизни. Только-только вернул на место свой начисто вынесенный мозг.

– Завтра, как договорились, заеду за тобой вечером. На очереди правая четверка, – деловито произношу я.

– Буду с нетерпением ждать тебя, – раздается за моей спиной.

Мля…

Во что я вляпался, решив вылечить зубы этой озабоченной Мыши?

И… она что, серьезно? Полгода? Жесть… Если это не шутка, то я не знаю, как она смогла меня оттолкнуть.