Почему-то именно это слово становится триггером моей истерики. Он звал меня деткой четыре года назад. Когда я умирала от любви. Когда он казался мне полубогом. И я себе – недостойной плейбейкой. Какой же дурой я тогда была…

– Соня, – он медленно, как будто пробуя на вкус, произносит мое имя. – В этот раз все будет по-другому.

– В этот раз не будет ничего, – обрываю его я.

– Я приехал за тобой, – заявляет Макс. – Я понял, что люблю только тебя. Ты – самое лучшее, что случалось со мной в этой жизни.

– Пф-ф-ф! – фыркаю я.

Не верю ему ни на секунду.

– Я понимаю твое недоверие. Я его заслужил. Но… разве когда-то раньше я предлагал тебе уехать вместе?

Нет. Никогда раньше он мне этого не предлагал. Хотя я так ждала… Я столько лет на это надеялась!

Но теперь – нет.

– Я тебя больше не люблю, – говорю я совершенно спокойно. И добавляю: – Ты опоздал.

О, как мне приятно произносить эти слова! Сколько раз, рыдая бессонными ночами, я представляла эту сцену!

Как Макс все осознает, приползает умолять меня – а я посылаю его на…

– Уходи, – говорю я.

– Детка…

– Не называй меня деткой!

Бесит.

Я хватаю ближайший букет пионов, распахиваю окно – и вышвыриваю цветы.

Макс лишь ухмыляется.

– Уходи! Я не хочу тебя видеть!

Я хватаю его за руку, сдегиваю с кресла – он не особо сопротивляется. Если бы сопротивлялся, мне было бы непросто его выгнать. Но он сам идет к двери, снова удивляя меня. Он всегда был таким настойчивым! Таким самоуверенным. А теперь… Он изменился.

– Я вернусь, – говорит Макс, оборачиваясь на пороге.

– Я тебя не пущу.

– Соня… мы же с тобой созданы друг для друга. Помнишь, ты сама это говорила?

– Не помню!

Не хочу помнить, кокой я была дурой.

– А помнишь…

– Я помню, как ты сказал, что я никогда не смогу соответствовать твоему статусу. Что Золушки становятся принцессами только в сказках. А в жизни они остаются на кухне…

– Сонь, прости меня за это. Я был полным придурком. На меня давили родители. Но сейчас все по-другому…

– Мне все равно. Уходи.

Я распахиваю дверь.

– Знаешь, я очень хочу превратить твою жизнь в сказку, – выдает Макс.

С таким знакомым специально-романтическим выражением лица…

– Иди ты в жопу! – не выдерживаю я.

– Соня! – ошарашенно-возмущенно восклицает он.

– Да, я грубая плебейка, манерам не обучена. Вали отсюда, пока я не послала тебя еще дальше!

Осчастливить он меня хочет… Превратить мою жизнь в сказку… Да пошел он в самую жопную жопу! Принц, блин, нашелся.

Я и без него сказочно счастлива! И никаких милостей с барского плеча мне не надо.

Я захлопываю дверь, закрываю ее на замок. И – хватаю следующий букет. Выбрасываю его в окно, едва ли соображая, что делаю. Макс в это время на весь двор признается мне в любви.

– Ты меня тоже любишь! – орет он.

Придурок…

Внезапно я вижу, что Максим не один. Рядом с ним… господи… Это же Кеша! Хватает его за шкирку и отрывает от земли. Макс смешно дрыгает ногами, ругается, но вырваться из носорожьих лап не может. Кеша волочет его к мусорным бакам.

Что он собирается делать?

Макс изо всех сил упирается, и он не не дохлик какой-то, качается, занимается спортом. Но рядом с Носорогом, конечно, выглядит щуплым козленком. Он то ли кусает Кешу, то ли хватает его за ухо – я не вижу.

– Ты чего как баба! – возмущенно рычит Носорог.

– Да ты знаешь, кто я? – пускает в ход свой обычный агрумент Макс. – Ты даже не представляешь, с кем связался! Да я тебя…

Ну да, у него же папа. И связи на самом верху. Не знаю, где находится этот верх. Мне плевать. Но Макс всегда это говорил.

– Я, я… головка от буя! – выдает Кеша.

И я начинаю нервно ржать.

– Эй, вы что творите? Я сейчас полицию вызову! – раздается из окна голос соседки с третьего этажа.

Этого еще не хватало! Только-только Михея из обезъянника вызволили, теперь Носорог туда рвется.

– Кеша, прекрати! – ору я сверху.

И, схватив ключи, вылетаю из квартиры. Вызываю лифт, спускаюсь, выбегаю из подъезда…

И вижу, что голова Макса торчит из мусорного бака. Это настолько нелепое зрелище, что я не могу удержаться от истеричного смеха.

– Нравится? – расплывается в улыбке Кеша.

– Спасибо!

Я целую его в щеку. И продолжаю:

– А теперь достань его.

Носорог растерянно и обиженно хлопает глазами. Как щенок, который гордо притащил кость, а его, вместо того, чтобы похвалить, отругали.

Я вижу, что Макс уже сам выбрался. Он пытается держать лицо, ухмыляется, как ни в чем ни бывало. Оттряхивается.

– Так ты теперь с этим? – он кивает на Кешу. – Здоровый кабан.

– Я Носорог, – отзывается Кеша.

Даже не оборачиваясь.

Его глаза мерцают зловещими зелеными огнями. В голосе слышно глухое рычание. Нижняя челюсть как будто стала еще шире и выглядит особенно угрожающе. По моей спине пробегают испуганные мурашки. Таким я Кешу еще не видела…

Я беру его за руку и веду к подъезду – во избежание продолжения бойни. Вернее, позорной для Макса расправы.

– Мышка, поехали кататься, – останавливает меня Кеша.

И кивает на красный кабриолет.

– Это твой?

– Напрокат взял, – признается он.

– Поехали, – говорю я. – Только я переоденусь.

– Зачем? Ты офигенно выглядишь.

И он окидывает меня таким восхищенным взглядом, что я ни секунды не сомневаюсь – он говорит чистую правду. .

– Недостаточно офигенно для такой машины, – отзываюсь я, разглядывая сверкающий кабриолет.

На мне фланелевая рубашка и старые лосины. А на ногах домашние тапочки. Да и волосы надо привести в порядок…

Но Кеша внезапно подхватывает меня на руки и – опускает на переднее сиденье.

– Эта машина недостаточно офигенна для тебя, – произносит он.

Мое сердце тает. Это самый лучший комлимент…

Соня

Мы несемся по загородной трассе. Солнце только что закатилось за горизонт, небо окрашено в модный цвет фуксии, играет романтическая музыка. Мои волосы… ну да, они развеваются. Но как-то неправильно. Почему-то не летят красиво назад, а мотаются в разные стороны, запутываясь, закрывая глаза и набиваясь в рот.

Я выплевываю волосы, отстегиваю ремень, привстаю, держась за край лобового стекла… И тут же получаю чувствительный шлепок по заднице.

– Не хулигань!

– Я просто хотела…

– Выпадешь!

Кеша сбрасывает скорость.

– Ты что творишь?

– Я просто хотела, чтобы волосы красиво развевались…

– Я сейчас сверну с трассы, поеду медленно – и тогда можешь встать. Только осторожно.

– Это будет совсем не романтично, – вздыхаю я.

– Зато мне не придется соскребать твою жопку с асфальта.

Я улыбаюсь. Падаю обратно на сиденье, отъезжаю назад и забрасываю ноги на приборную панель, сбросив тапочки. Мы едем по проселочной дороге в сторону реки. Вокруг – желтеющие поля, золотистые березки и все еще зеленая травка.

Лапа Кеши аккуратно приземляется на мою лодыжку. И меня внезапно прошибает током… И острым чувством неловкости.

Когда он пару минут назад шлепнул меня по заднице, это было по-дружески. Легко и весело. А сейчас… Я чувствую, что мы начинаем выходить за пределы дружбы. Прямо вот в этот самый момент. Когда ладонь Кеши гладит и сжимает мою левую щиколотку. А потом его пальцы нежно проводят по ступне…

– Щекотно! – хихикаю я.

И убираю ноги с панели, испытав чувство облегчения. Зачем я вообще их туда забросила? Просто мной владеет какое-то истерическое веселье с тех пор, как я увидела голову Макса, торчащей из мусорного бака

Мы подъезжаем к реке, выбираемся из машины, Носорог что-то выгружает, а я разворачиваюсь и наклоняюсь, чтобы найти тапочки, которые исчезли где-то под сиденьем.

– Что ищещь? – слышу за спиной голос Кеши.