Барон тихо рассмеялся, и Линда почувствовала, как подпадает под его обаяние. Под шарм человека, с которым ей предстояло работать бок о бок длительное время, она, вышедшая из только что закончившегося крахом брака, из длительного периода скорби…

«Не время… и не место, – пронеслось в голове, захотелось подавить симпатию в зародыше».

– Тогда мы исчезнем на некоторое время, – извиняющимся тоном произнёс фон Бинц, обращаясь к баронессе и стоящей рядом женщине, и тут же, – позволите? – уже к девушке, выдернув её из задумчивости бархатным голосом.

Она рассеянно посмотрела на локоть, предложенный ей в качестве опоры и сопровождения, и обвила руку вокруг его предплечья.

– Это позволительно? – тихо спросила она, вглядываясь в его лицо.

– Да, ба не против, а остальным, я думаю, и вправду всё равно, многие приходят на такие мероприятия только для того, чтобы лишний раз потрясти семейными брюликами, – произнёс он шёпотом, вызывая улыбку Линды, беря по пути с подноса официанта бутылку с шампанским и бокал для себя.

Они не слышали разговора двух женщин. Баронесса с презрением посмотрела вслед парочке.

– Рико вновь наступает на одни и те же грабли, тянет его к простолюдинкам с бешеной силой, – с насмешкой произнесла и рта не раскрывшая в присутствии пары женщина.

– Поиграется, как и с другими до неё… сколько таких белых мотыльков было… – равнодушно произнесла баронесса.

– Эта умна и очаровательна, видели, как она мило смущалась? Похоже, Фредерик под впечатлением, – заметила та, кивая кому-то из толпы.

– Он не идиот, чтобы связывать себя мезальянсом, – баронесса насмешливо посмотрела на свою визави, – а эти дуры ещё и не понимали, что их бросали, и волочились за ним, а это быстро надоедает, поверь, Рико знает себе цену и цену этим курицам из общественного курятника.

Дама рассмеялась, невольно вызвав улыбку у баронессы.

Тем временем Линда и фон Бинц скрылись в высоких дверях и вышли в коридор после ярко освещённой залы, на стенах которого висели тускло горящие светильники.

– Какого рода у Вашей семьи артефакты? – заинтересованно спросила Линда, когда они поднимались по лестнице.

Барон загадочно улыбнулся и, пройдя по коридору второго этажа, толкнул одну из белых дверей, пропуская девушку вперёд. Они вошли в продолговатое помещение, являвшееся на самом деле библиотекой.

Исследовательница на секунду прикрыла глаза, когда фон Бинц включил мягкий свет, и обомлела. Несколько редких осколков барельефов, маленькие статуи богов и свитки – всё это находилось на полочках в массивных шкафах со стеклянными дверцами. Она огляделась и дальше. На полках с пола до потолка стояли книги со старинными и не очень переплётами.

– Это только часть оставшейся библиотеки, – с прискорбием проговорил Фредерик, – остальное дед отдал в общественную Лондонскую библиотеку.

Линда повернулась лицом к фон Бинцу и проговорила тихим голосом:

– Вы понимаете, что о некоторых вещах в этой комнате написаны трактаты?

Фредерик довольно улыбнулся:

– Я с удовольствием разрешаю исследователям работать с ними.

– Им место в музеях, – возразила Линда.

Мужчина пожал плечами и меланхолично заметил:

– Я не готов расстаться с ними.

Он подлил холодный шипучий напиток в бокал девушки, плеснув и в свой, шумно проглотил пьянящую жидкость, затем снова наполнил до краёв и, выпив, отставил пустую наполовину ёмкость в сторону.

– Вот это да! – казалось, исследовательница его не слышала.

Линда подошла к полкам ближе, выразив свою заинтересованность одним барельефом.

– Здесь изображён Инпу, один, в пустыне, – задумчиво описала она представленное на артефакте.

– Что Вас смущает? – фон Бинц подошёл сзади и из-за плеча девушки рассматривал спорное изображение.

– Я с таким никогда не сталкивалась, никогда не видела такого сюжета, – немного растерянно, роясь в памяти, но тщетно. – Что, по-Вашему, Вы видите? – Линда повернулась к мужчине, и его чувственные губы оказались совсем рядом с её лицом.

– Он гуляет? – спросил Фредерик, хитро улыбаясь, его взгляд затуманился, а дыхание стало учащённым.

Линда поспешно отвернулась, понимая, что начинает возбуждаться помимо воли, логики и всего самого здравого.

– Инпу потерян, он ищет дорогу или кого-то, – она чуть наклонилась, вглядываясь в фигурку на барельефе, – уголки волчьего рта опущены, уши, напряжённо стоящие, могут говорить о насторожённости, плечи опущены в бессилии, – девушка словно бы забылась, – что или кого же ты ищешь, мрачный хозяин Смерти? – в задумчивости произнесла та.

– Может быть, Анубис ищет ту, что составит ему пару и разделит тяжкую участь последнего Судии? – предположил Фредерик голосом совладавшего с собой человека.

Линда улыбнулась и вновь взглянула на барона, теперь уже лукаво.

– Не нашлось такой богини, – произнесла она, немного усмехнувшись.

– Бедный, бедный Анубис, – насмешливо вторил ей Фредерик, – а может, ему наоборот повезло, никто плешь не съест?

– Вы из всего сделаете комедию, – чуть ли не хохоча, сделала вывод исследовательница, с сомнением покачав головой.

Тот притворно тяжко вздохнул:

– Трагедию сотворит за нас жизнь.

– Вы правы, – согласилась через некоторое время с ним Линда и отошла к другому артефакту.

Увиденное заставило её закашляться.

– Да, грубовато, не правда ли? – давя в себе смех, произнёс барон. – А вы говорили, что древнеегипетское искусство эротики лишь намекало…

– Простите, – рассмеялась от неловкости момента девушка, – я теперь понимаю Ваше удивление там, в музее.

Линда вновь ощутила его близкое присутствие за спиной, горячее дыхание на оголённой коже шеи.

– Это подарок фараона любимой наложнице, – произнёс он, и она почувствовала его руки на талии.

Линда повернула к нему голову, их губы находились в нескольких миллиметрах друг от друга.

– Чтобы не забыла его? – решила уточнить девушка, ей одновременно хотелось и не хотелось оттолкнуть его от себя.

– Чтобы знала: он единственный, кто может прикасаться к ней, – ответил барон, и одна из его ладоней, скользнув по платью, поднялась к груди, грубо сдавив её.

Линда едва могла дышать, чувствуя, как внутри поднимается одновременно волна горячего возбуждения и жгучего возмущения. Установленные границы им же самим сейчас размылись. Это выглядело соблазнением, флиртом, но почему-то в этом она почувствовала опасность. Девушка замерла, решаясь на какие-то действия. Ей хотелось одновременно противоположного. Аукнется ли отказ в ласке на её работе и какую роль сыграет согласие в её жизни? Мужчина был притягателен и чертовски обаятелен, но что там с весами её собственных интересов и желаний?

Барон же, истолковав её молчание по-своему, приступил к активным действиям, опустив другую руку нарочито медленно, остановившись внизу живота, увидев, что она прижала колени друг к другу. Мышка попалась в лапы коту. Он самодовольно улыбнулся и впился поцелуем в шею.

– Зачем фараону напоминать об этом своей рабыне? – спросила Линда, её тело напряглось, стало жёстким.

– М? – непонимающе прохрипел барон, выныривая из вязкой паутины своего вожделения.

Линда воспользовалась его секундным замешательством и выпуталась из кольца крепких рук, развернувшись к мужчине и окатив его неожиданно холодным взглядом. Она заметила проскользнувшую досаду в чёрных глазах и недоумение.

– Зачем фараону напоминать его же наложнице о том, что она уже принадлежит ему? – за её вопросом Фредерик уловил двойной оттенок смысла, а посмотрев на хитро улыбающеюся девушку, осознал, что потенциальная жертва ускользнула из цепких лапок хищника.

– Чтобы лишний раз обозначить, кто её хозяин? – предположил он, успокаиваясь и залпом выпивая полупустой бокал шампанского, не отрывая тяжёлого взгляда от лица девушки.

Исследовательница вновь улыбнулась и качнула головой из стороны в сторону.

– Он показал ей своё желание, – Линда прищурила глаза и добавила, – а то, что барельеф украшен цветами лотоса, говорит о нежности, возможно, о том, что рабыня была в его глазах как жена, – она в задумчивости снова повернулась к рисунку. – К тому же это осколок барельефа, уверена, будь у нас полная картина…