Какой уж тут интерес? Пытается быстрее сбагрить меня с рук. Пригрел на ночку и всё – это просто вежливость и ничего не значит.

Через минут пятнадцать мы в машине. У Алексея постоянно трезвонит телефон, но он то и дело сбрасывает, и я не понимаю: ему просто не хочется говорить или не хочется говорить при мне?

Не была я в этом районе, но дорогу запоминаю. Зачем спрашивается?

Ответа нет.

Когда мы подъезжаем к больнице, я бормочу «спасибо» и открываю дверцу.

Успеваю встать на ноги, когда Лёша окликает меня.

- Вер… Слушай, тебе точно помощь больше не нужна?

Поворачиваюсь и жму плечами.

- Какая?

- Любая.

Формулировка сбивает с толку.

- Может, тебе деньги нужны? На обед или проезд? Насчёт подруги твоей я договорился, можешь не беспокоиться, а в остальном….

- У меня есть деньги, - перебиваю. – Спасибо. Всё нормально.

- Точно?

- Точно.

Он поднимает руку ладонью вверх и быстро отъезжает. А я стою и моргаю. Кажется, первый раз за утро жизнь перестаёт напоминать игровую симуляцию, мир обретает краски и звуки.

И на душе как-то тоскливо. И картинки эти непрошенные – обнажённого по пояс тела с уродским длинным шрамом. Который должен бы сигнализировать мне об опасности, но чувства притупляются, остаётся лишь интерес.

Разворачиваюсь на каблуках и топаю по ночным лужам до входа на территорию больницы. Потом до нужного корпуса и, наконец, этажа.

Вчерашняя одежда неприятно льнёт к телу. Хотелось бы сменить туфли на кроссовки, а блузку с курткой на толстовку – так точно станет привычнее.

У Вики одиночная палата. Алексей устроил её, прямо скажем, по-королевски. Вот только моя подружка на узкой кровати совсем не выглядит особой голубых кровей. Бледная, измученная, но хотя бы в сознании.

- Вика… Как ты?

- Вер… - стонет та.

Подхожу к кровати, неловко дотрагиваюсь до протянутой руки.

- Вер… да хреново как-то.

Кусаю губы. Мне надо ей признаться, что это я виновата в её состоянии. Только как? Стыдно же!

Но я всегда была за честность.

- Вика, ты меня прости, я просто не подумала.

- За что? О чём? За то что поймала крепкого мужика, который помог дотащить меня до больнички? Так я не возражаю даже.

Эти шуточки у меня улыбки не вызывают.

- Да нет же, - перебиваю. – Это из-за меня тебя так… Ты же не только свой бокал выпила, но и мой. Я же его к тебе переставила.

- Новость века, - вместо ожидаемых мной обвинений отмахивается. – Я бы и три, и четыре выпила, и ничего бы не было. Тут вообще не в тебе дело.

- А в чём? – Меня вдруг осеняет. – Подсыпали что-то? В вине что-то было?

- Фильмов пересмотрела? – Вика что у виска пальцем не крутит. – Вадим такой хренью не занимается. Зачем ему? Девчонки сами на него и его ребят вешаются, - по её лицу скользит короткая улыбка. – Сама же оценила, какие у него парни в компании, а?

- Вика, мне не до смеха, честно. Тогда не понимаю, что с тобой было?

Игнорирую её намёки. Да и в общем-то подружке не обязательно знать, где и с кем я ночевала.

- Да таблетки я принимаю неделю от… ай, не важно от чего, короче. Не совместимы они с алкоголем. Хотя я и три дня назад пила, всё норм было, но… может, накопительный эффект. В общем, ни причём ты, не загоняйся. Сама я дура.

Мы какое-то время болтаем, потом Вика просит дать ей сумочку и вынимает ключи от квартиры, чтобы я смогла забрать свои вещи. Сама она планирует остаться до вечера, потому что ещё чувствует слабость.

- А может, и до утра. Маман всё равно в отъезде, да её бы это и не особо взволновало бы, - с какой-то даже грустью добавляет она.

Ничего с собой поделать не могу, но глажу Вику по голове. Там долгая история. С рождением младшей дочери, мать совсем забила на старшую, да и в целом, года три-четыре назад стала воспринимать её как конкурентку. Тема для подруги болезненная, а для меня дикая. Не могу представить, чтобы мою мать так переклинило.

Вика шарахается от моего сочувствия, и я больше не переступаю черту.

А вот ставя сумку обратно на столик, обращаю внимание на бумажки – договор на палату и лечение. Это то, о чём побеспокоился Алексей. Цифра на страничке со стоимостью услуг кажется мне высоковатой. Нет, ну может это и адекватная плата, только вот не в том случае, когда тебя совершенно случайно привлекли в спасители и извозчике две девицы в беде. Так я рассуждаю.

А далее мозг начинает по полной раскручивать историю, пытаясь найти предлог для новой встречи с Лёшей.

Я ничего не могу поделать. Это происходит само собой. И азарт, катающийся на кончиках нервных окончаний, меня немного пугает.

Через пару часов я у брата. Готова аж приплясывать от нетерпения. Вот так всегда – загорюсь идеей и надо срочно её реализовать. Почему срочно? Пока не передумала, конечно же…

А тут такое вполне возможно…

Звоню в дверь, потом зачем-то колошмачу в неё же кулаком. Глухое «бум-бум» разносится по этажу. Мне отсюда непонятно, а есть ли жизнь по ту сторону? В теории Сева может быть где угодно с кем угодно, на телефон же не отвечает. Но одно я точно знаю о своём брате – ночевать он предпочитает дома. В своей кровати.

Ещё раз набираю его номер.

- Алло, - вдруг раздаётся хриплое и прямо в ухо.

- Сева, дверь открой, это я.

После секундного замешательства удостаиваюсь короткого:

- Сейчас.

Всё, он обрубает звонок. И через несколько секунд вход открывается.

Я протискиваюсь мимо него в квартиру.

- Всю ночь гулял?

- Ну… да. И как бы рассчитывал поспать, - трёт лицо ладонями. – Вер, что случилось?

- Ничего не случилось.

- Серьёзно?

Иду вперёд, пока брат запирает дверь.

- Серьёзно, - бросаю через плечо. – Денег дай.

- Та-а-ак, поподробнее можно?

Брат обходит застывшую меня и плюхается на бесконечный бежевый диван, стоящий у стены буквой «П». Он зевает в кулак, а затем в упор смотрит на моё недовольное лицо и приподнимает бровь.

Мы разные. И по характеру, и внешне. Я блондинка – даже не знаю, в кого такая пошла, а Сева – тёмные шатен. Оттенок глаз тоже разный. Нос, губы, подбородок, лоб – хах, попробуйте найти хоть что-то общее.

И выдержка у Севыча стальная, не то что у меня. С другой стороны, ему перенимать дела у отца и вставать во главе компании. Так что у меня складывается впечатление, что он годы рос с осознанием своей миссии.

Впрочем, ничто человеческое брату не чуждо.

Вот и ирония в голосе прорезается.

- Сколько, когда, почему свои не снимешь? – начинает задавать конкретные вопросы.

- Я тебе потом верну.

- Это не ответ.

Жму плечами.

- Не хочу вдаваться в подробности.

- А я не хочу ничего тебе давать без этих подробностей. Если у тебя проблемы, я должен быть в курсе. Ну… если ты к родителям идти не хочешь.

Постукиваю ногой чуть нервно.

- На деньги попала? Испортила чью-то собственность? Откупиться надо? – он продолжает сыпать вариантами.

И я почти рычу:

- Это не мне, это Вике.

Технически так и есть. Но по сути Алексей ничего не просил, и вернуть деньги, которые он оставил за мою бедовую подругу в больнице – моя собственная инициатива.

«Врёшь! – с новой силой вопит внутренний голос. – Тебе просто нужен повод увидеться с ним ещё раз».

Ну да… типа того. Готова скрежетать зубами от раздражения.

- Вике?

- Подруге моей. Сумма не астрономическая, но если я сниму её сосвоегосчёта, у родителей возникнут вопросы.

- А ей зачем?

Коротко я ввожу его в курс дела, стараясь не вдаваться в подробности и уж, конечно, не упоминая Алексея. Всеволод задаёт закономерный вопрос: почему Вика не обратиться к своим родным.

- Ну…у неё, в отличие от меня, нет такого замечательного брата. А родители… там всё сложно…

Сева, переместившийся к холодильнику и наливающий себе стакан воды, бросает крайне ироничный взгляд через плечо.