— Кто — «мы»? Я один.

Она держала в руках какой-то странный сухофрукт, состоящий из нескольких сложенных долек, и разгибала их наподобие лепестков.

— Слушай, кажется, я тебя уже видела где-то. Чего тебе надо?

У нее была необычная манера разговаривать. Она делала паузы между словами, состоящими из каких-то переливчатых катящихся звуков, а ее низкий голос сразу очень понравился Данилу, и он с удовольствием послушает его еще.

— Мне? Мне ничего не надо! — сказал ей Давыдов.

— Ну и иди себе, куда шел!

— А я никуда не шел! — Данил слегка повысил тон: он уже начинал выходить из себя от такого хамского обращения. Но она ответила еще громче:

— Вот и продолжай свой путь!

«Ладно, — подумал Давыдов. — Будем вести себя по-другому».

— Ты знаешь, — ленивым тоном сказал он, — а мне здесь нравится. Отличный вид на море. Если я тебе мешаю, ты можешь быть свободна.

Данил лег на спину, положив под голову скрещенные пальцы.

— Ты мне мешаешь, но мне тоже здесь нравится. На! — она вдруг протянула ему оторванную дольку своего неизвестного плода.

— Спасибо, — взял Давыдов свою порцию. — А что это?

— Съешь.

Данил засунул в рот угощение. Довольно приятный оригинальный вкус, только слишком сладкий.

— Ну как? Вкусно? — спросила она.

— Да. И что это?

— Инжир сушеный.

— Это и есть инжир? Я никогда раньше его не ел. Теперь мне хочется пить.

— А, я вспомнила, где я тебя видела! — радостно сказала эта пигалица. — Ты что, уже не носишь с собой желтую бутылку?

Она внезапно повернулась к нему лицом и, сев на колени, сняла очки.

Данил увидел ее глаза и забыл, о чем она спросила. Они меняли все! Как-то слишком широко расставленные, большие, продолговатые и тоже совершенно черные, они придавали ее лицу какое-то нагловато-наивное выражение. «Она совсем девчонка…» — подумал Давыдов и посмотрел куда-то в сторону.

— Я даже знаю, как тебя зовут! — улыбнулась она.

— И как же? — Данил снова взглянул на нее. Лицо как лицо, ничего особенного. Что его так поразило?

— Дэни. Ну, по крайней мере, так называла тебя твоя подружка, — и, снова пересев, она оказалась к нему боком.

У нее был очень необычный изящный профиль. Слегка покатая кривая гладкого лба плавно переходила в линию тонкого прямого носа. В сочетании с широко расставленными большими глазами этот точеный профиль напоминал Данилу королевскую морду чистокровной колли. Ее вид сбоку никак не вязался с грубой манерой поведения.

— Ясно, откуда ты знаешь про фляжку, — вздохнул Давыдов.

Девушка повернулась к нему и с интересом окинула нахальным взглядом:

— Ну да. Я на базаре тебя видела.

— Только вот… это не совсем то. Меня зовут по-другому. И вообще, нашла «подружку»! — криво улыбнулся Данил. Зачем он это говорит? Уж не собирается ли он начать кадрить эту малолетку?

— Ну и как же тебя звать?

— Данил.

— Дурацкое имя.

— Спасибо, я знаю, — ответил Давыдов, хотя совсем не обиделся.

— Но это еще ничего! — успокоила она его. — Вот у меня — вообще умора!

— А ну-ка.

— Элина! — театрально закатила она глаза. — Слышал что-нибудь подобное?

— Элина… — повторил он задумчиво. — Ты что, иностранка?

— Нет, конечно. Просто… не повезло, — опустила она глаза. — Эля можно тоже.

Она просто ненавидела свое явно иностранное имя. Наверное, этот слюнявый плевочек придумал ее залетный папочка или беспутная мамаша под впечатлением чего-то возвышенного, внезапно долетевшего до ее подворотни! Хотя имя ее родного братца тоже неизвестно откуда…

— Почему не повезло? — удивился Давыдов. — По-моему, просто здорово. Элина!

— Да ладно, — отмахнувшись, сказала она. — Пойдем, если хочешь, спасу тебя от жажды.

Она встала и направилась к домикам. Данил шел немного позади. Она ниже, чем ему показалось, очень стройная и подвижная, с резвой, какой-то подпрыгивающей походкой. Длинная широкая юбка слегка развевалась от движений ее быстрых ног, обутых в легкие сандалии из множества сложно переплетенных кожаных ремешков, петлей охватывающих тонкие смуглые щиколотки.

Густые черные волосы, хотя и были совсем прямыми, не свисали наподобие соломы, а казались какими-то объемистыми и пушистыми. Хаотически разбросанные пряди подлетали от малейшего дуновения ветра. Данилу захотелось их потрогать. Он осторожно поднял руку, но вдруг Элина, не оборачиваясь, быстрым движением тонкой руки убрала волосы со спины и перебросила их на плечо. «У нее что, глаза на затылке?» — подумал Данил, отдернув руку.

Они пришли в небольшой квадратный дворик перед двухэтажной деревянной развалюхой.

— Ты здесь живешь?

— Ага. На втором этаже. Сейчас попить принесу, подожди.

Она скрылась за скрипучей перекошенной дверью и через несколько минут уже вышла с открытой бутылкой лимонада в одной руке и стаканом в другой. Подойдя к Давыдову, Эля налила лимонад, протянула ему стакан и поднесла бутылку к своим губам, собираясь отхлебнуть из горлышка. Данил, успев перехватить ее уверенное движение, протянул ей стакан и взял бутылку. «Кажется, я точно начинаю за ней ухлестывать!» — подумал он, вливая в рот булькающую шипучую жидкость.

— Ты живешь с родителями? — спросил у нее Давыдов.

— Нет.

— Что, одна?

— С хозяйкой дома.

— Ты местная или отдохнуть приехала?

— Отдохнуть, — она сосредоточенно отхлебывала лимонад.

— Надолго?

— Не знаю.

Кажется, у нее снова стало портиться настроение.

— А откуда ты? — как можно беззаботнее сказал Давыдов, но веселый тон ему явно не помог.

— Все, напился? До свидания!

Данил немного обиделся, поскольку не сказал ей ничего такого, за что можно было бы его прогонять.

— Постой секундочку! — сказал он уже повернувшейся к дому Эле. — Хочешь, сходим куда-нибудь вечером?

— Куда это? — подозрительно спросила она.

— В город, например. В кино или там… в кафе.

— Лучше в кафе. Только завтра. Хорошо?

— Все, договорились. Я днем зайду, часа в три.

— Как хочешь. Ну, давай! — пошла она к дому.

Возвращаясь в гостиницу, Данил улыбался, думая об этой диковатой девчонке. Она совсем не умеет заигрывать, строить глазки и ведет себя так интересно, так естественно… Наверное, она еще совсем маленькая и ничему такому не научилась. Данил не знал, как правильно себя вести, и это было необычно. Кажется, он нашел себе развлечение. Ему все равно надо отдохнуть от всех этих потасканных мочалок, а Элина — то, что нужно: она не представляет собой объект для каких-либо притязаний, с ней просто интересно разговаривать. Например, так, как с Лагуновым.

***

А Эля и в самом деле совершенно не смущалась, общаясь с мужчинами. Ее с детства окружали друзья ее брата, а сам Золтан был для нее эталоном представителя мужского пола: спокойный, умный, добрый, в общем — нормальный человек. И она не испытывала никаких неудобств, беседуя с Данилом. Он такой же нормальный, как и все остальные. Он к ней не пристает, и она с удовольствием поболтает с ним еще завтра. Ей все равно здесь не с кем общаться…

Войдя в номер, Данил рассказал своей влюбленной парочке о новом приключении. Он весело смеялся, описывая разговор Эли с борцом-велосипедистом, но Лагунов и Збруева, похоже, не находили в этом ничего смешного, и вообще — они были явно не в восторге от его внезапного появления. Данил почувствовал это и оставил их в покое: в конце концов, послезавтра Наташа уезжает, и у них действительно очень мало времени.

Он вышел из гостиницы все в том же приподнятом настроении. И, кажется, в прямом смысле: ему же действительно этого хочется! Давыдов свернул с утоптанной дорожки и направился в сторону санаторской столовой. Он подошел с черного входа. И здесь удача — Анжела со своими неизменными подружками и с такой же неизменной сигареткой сидела на скамейке.

— Привет. Можно тебя на минутку, Анжел?

Она встала и последовала за быстро идущим к берегу Давыдовым.