— Не терпится увидеть себя в прекрасном платье? — отвлеклась она на меня, пока горел красный свет.

— Конечно, — вру, но справляюсь с болью. Подростковые мечты всплывают в голове: когда-то я, как и мама, хотела самое красивое платье. Именно это помогает мне терпеть последствие вранья и растягивать губы в наигранной улыбке.

Она не видит моих истинных эмоций, так как её глаза накрыты пеленой восторга от предстоящего процесса.

Продолжаю изучать городской пейзаж, фантазируя, что покупаю платье на свадьбу с Брайеном. Не парень, не жених, не любимый. Насчёт последнего всё больше сомневаюсь.

Влюблённость не то же самое, что любовь.

Увидеть бы его хоть раз. Да и кто мы друг другу?

— Почему ты молчишь?

— А что я должен говорить? — держит мою руку, но я не чувствую никакого тепла.

— Ты так напряжен… Сам пытаешься внушить, что всё хорошо, но я не могу продолжать так думать, пока ты…

— Какого чёрта ты его поцеловала?! — останавливается и встает прямо напротив меня, отпустив мою ладонь.

— Ты злишься? — сделала маленький шаг к нему, протянув руку, чтобы прикоснуться.

— А я должен быть от этого в восторге?! Цветов от того парня тебе мало?! — отступает, злится, нервничает.

Моя голова от стыда опускается, глаза начинают суетиться, но губы, будто отрешившись от всего тела, поддались радости.

В стороне раздался звук упавших на землю пакетов. Глеб мгновенно замер, открыв глаза…

— Ревнуешь? — возможно, глупо спрашивать такие вещи, когда между людьми нет определенности в отношениях, когда даже собственные чувства ты не способен понять.

— Я вроде вопрос задал! — не отвечает, боится правды.

— Я даже не целовала его, лишь прикоснулась губами. Да я даже не вытянула их, — тараторила.

— Ты вообще не должна была его трогать!

— Но ты сам сказал мне сделать это!

— А я знал, что ты так легко сотворишь такое?!

— Я причинила максимальный вред, теперь он не будет даже дышать возле меня. Разве это не хорошо?

— До него ты дотрагиваешься даже так, хотя я просил лишь припугнуть, коснуться руки. А что насчет меня…

— Ты другое дело. Тебя вообще нельзя сравнивать с кем-либо.

— Почему я должен сдерживаться? Почему он получает твои прикосновения, а я нет?! — всё больше повышает голос, не меняя тембр.

— Я уже говорила, что не хочу причинять тебе боль.

— Думаешь, что вот так мне легче?

— Ты хочешь, чтобы я целовала тебя? Прикасалась к твоей коже? Так этого не будет! Нет!

— Я просто могу тебя не спрашивать.

— Ты не сделаешь этого без моего одобрения.

— Один раз сделал.

— И к чему это привело?

— Я первый раз за период времени, что меня выпустили из места, где меня воспитывали, почувствовал нужду в заботе. Не от друзей, не от Ребекки, которая часто готовила мне, а от тебя, как от женщины.

Всё тело в прямом смысле застыло, даже язык онемел от его слов. Ему нужна я, нужна забота. У него появилась потребность в простой человеческой любви, в её даже самых мелких проявлениях.

— Что… Ты… Чувствуешь ко мне? — через силу произношу, так как чувствую, как на сердце упал тяжелый камень. Вот они задатки ответных чувств, но я даже не могу перейти на новый этап. Я боюсь ему навредить. Никаких поцелуев.

— Вероятно то же, что и ты ко мне. Но ты глушишь всё.

— Моя, возможно, холодность оправдана.

— Нет. Ты опять принимаешь решения сама.

— В отношениях оба партнера не должны страдать.

— Но у нас и нет отношений, значит, можно и пострадать.

— Раз у нас нет отношений, то и развиваться нечему. Значит, нам не стоит двигаться дальше.

Замкнутый круг. Брайен тяжело выдыхает, загнавшись в тупик, который я так легко организовала.

— И отказаться от всего совсем не проще, — тихо произносит он свои мысли вслух.

— Я не могу, прости, — сдерживаю скопившиеся слезы, но выходит это плохо.

Я нужна ему, как девушка, как человек, который будет дарить тепло и ласку.

Сглатываю и опрокидываю голову. Ночной ветер сушит мокрые глаза.

— Что-то я сопли распустил, — легкий смешок.

— Ты открылся мне.

Снова смеется, как делают тогда, когда на сердце одна сплошная боль. Смех, который скрывает истинные чувства. Выругался, а затем беззаботно сказал:

— Надо бы побить кого-нибудь.

— Нет, тебе этого совсем не нужно.

— Можно я хотя бы в этом сам разберусь?

— Прости, что не могу стать той, которая тебе нужна. Мы не подходим на роль влюбленных.

— Роль? Это всего лишь роль? Тогда я и правда слишком много жду от тебя.

Прокручиваю каждый раз наш разговор, гнобя себя за такие тупые слова, за полное отстранение от него. Я виновата, что не делаю ответные шаги навстречу, пока он каждый раз, преодолевая себя, двигается ко мне.

Как всегда не права. Как обычно эгоистично веду себя, продолжая твердить одно и то же.

Но разве кто-то способен смотреть на боль дорого человека, на его физические страдания? Хотя и внутри него совсем не порядок. Что мы должна делать, чтобы оба чувствовали себя хорошо?!

— О чём задумалась? — мама врывает меня из воспоминаний. Я несколько раз проморгалась прежде чем заметить, что мы припарковались возле свадебного салона.

— Секрет, — фальшиво улыбаюсь и открываю дверцу, чтобы первой выйти из машины.

Ослепительно белое помещение вызывало восторг у моей мамы, но только не у меня: продолжала с опустошением поглядывать на пышные платья.

Приветливая девушка встретила нас и проводила в главный зал, освещенный большой хрустальной люстрой. Она продолжала лепетать что-то про качество материала, про то, что все платья шьют лучшие мастера. А что делала я?

Я всё ещё думала о Брайене. Как бы ни старалась прогнать мрачные мысли, не могла так просто успокоить себя. Клянусь, если бы была возможность приехать к нему, я бы сделала это прямо сейчас, сорвав такое «важное» событие. Обняла бы его крепко-крепок.

— Тебе что-нибудь приглянулось?

— А? — снова выпала из реальности.

— Ты сегодня какая-то рассеянная.

— Просто волнуюсь, — второпях оглядываю всё. — Может, мам, ты сама выберешь платье? — я знала, что она будет только в восторге от такого предложения.

— С радостью! — загорелась, как ребёнок.

Меня отправили в примерочную и сказали раздеваться. Когда пришло время снимать бюстгальтер, чтобы надеть корсетное платье, я вспомнила, как руки Брайена блуждали именно по этой ткани, как ладонь коснулась чашечки. Грудь как-то странно отреагировала на это, распространила мурашки по спине. Глубокий вдох, дрожь.

«И ты отшила его? Серьёзно? Делаешь хуже обоим. Идиотка».

Да, я такая! Хватит грезить тем, что никогда не случится в жизни.

— Вы готовы?

— Да-да, конечно.

Раздражённо смотру в зеркало, пока девушка старательно зашнуровывает корсет. Она так сильно затянула его, что грудная клетка оповестила меня об усложнении в допуске воздуха.

— Дышать трудно, — возмутилась я.

— Извините, не рассчитала, — сразу же расслабила корсет.

Выхожу к маме, придерживая длинную юбку, встаю на небольшой пьедестал.

— Боже! — восторженно вскрикивает мама, накрыв рот ладошками. И что у неё вызывает восторг?

— Смотрится и правда прекрасно, — замечаю женщину, которая стремится в нашу сторону. — Рада с тобой познакомиться, Аврора, — оглядывает меня с головы до ног, не прекращая улыбаться.

— Вы…

Не успела закончить я, как мама сразу обратила её внимание на себя.

— Хорошо, что вы пришли. Аврора, ты, наверное, догадалась, что это мама Дэйва.

— О, миссис Брукс, — приветливо улыбаюсь.

— Да зачем так официально?

Меня совсем не радовала перспектива сближения с семьёй Дэйва, какими бы хорошими людьми они ни были.

— Хотелось бы после свадьбы начать более тесные отношения, а пока что пусть все будет официально.

— Что ж, — как-то грустно она произнесла.

— Я не хотела вас обидеть, — поторопилась загладить вину. — Я так волнуюсь, боюсь, что просто ещё не готова. После свадьбы все изменится, и мне кажется, будет приятно, если именно после такого важного события мы сплотимся.