Я не должна даже думать плохо о маме. Всё что она делает, она делает к лучшему. Но почему так хочется накричать на неё из-за того, что она устроила за моей спиной и до сих пор мне ничего не говорит? Неужели мне до такой степени стал противен тот факт, что я выхожу замуж за Дэйва?

В комнате при тусклом свете ночника я переоделась в «тёмную» Аврора и стала ждать его прихода. Мысли о предстоящей встрече заставили забыть о мучительных выходных, которые ждут меня, но зато пробудили волнение в груди. Вспоминать о нашем поцелуе без улыбки я не могла.

Первое в жизни прикосновение к губам мужчины. Первые ласки, из-за которых можно было сгореть. Я представляла себе этот момент таким неловким, боялась, что буду неспособна как-либо ответить на проявленную инициативу. Но с ним… С ним всё не так, как я планировала. К чему смущение, если он не позволяет включить обезумевшую голову, не дает посторонним мыслям атаковать меня? Не думала, что с человеком может быть настолько хорошо.

Неопытна. Но в этом вся прелесть момента. Он мог взять полный контроль. Помню его прикосновения, его губы, ещё более яркий приятный запах, его желание, которое усиливалось моим, и металлический вкус крови.

Последнее воспоминание портит все те ощущения, которые я испытывала, будучи в его власти. Хотела бы я, чтобы он не испытывал боль, а смог полностью насладиться вместе со мной поцелуем.

Стук в окно. Я сразу выключаю все приборы, открываю свой выход из душного помещения и прыгаю на землю.

— Привет, — полуулыбка посещает мои запомнившие всё губы. Пытаюсь скрыть смущение, но выходит это довольно нелепо.

— Привет, — как всегда спокоен. Но всё равно понимаю, что этот поцелуй не был для него обычным.

— Есть какие-то планы на сегодня? — говорю беспечным голосом, немного приподняв голову.

— У меня есть, но я не уверен, что ты в них впишешься.

— В смысле? — в одно мгновение в голове пронеслось множество мыслей, что это, возможно, наша последняя встреча, после которого он не планирует видеть меня.

— Ребекка приходила вчера не для того, о чём ты подумала.

— А я ни о чём не думала.

— Правда?

— Ага, — конечно, думала. Стала бы я так ревновать, если бы не предполагала, что она его хочет.

— В общем, сегодня я должен встретиться со своими, как вы говорите, друзьями. Они потеряли меня, так как я уже давно не проводил время с ними.

— Почему я не могу пойти?

— Глупый вопрос.

— Я справлюсь.

— Ты уже много раз чуть не проговорилась.

— Буду сдерживать себя.

— Ты плохо контролируешь себя.

— Вообще-то вчера у нас был поцелуй, и это могло повлиять на меня. Есть шанс, что я приблизилась к «тёмной» стороне, — сама не поняла, как вообще заикнулась про это. Когда смысл моего высказывания дошёл до моей тупой головы, когда я осознала, что сделала акцент на вчерашнем приятном, финальном моменте нашей с ним встречи, я прикрыла глаза ладонью и несколько раз шёпотом отругала себя.

— С тобой что-то произошло после вчерашнего? — осторожно задаёт этот вопрос.

— На самом деле ничего особенного я не заметила, но я и дом не покидала. Раздражительность, иногда перерастающая в злость, у меня появилась уже давно. А ты почувствовал какие-то изменения?

— Нет, — резкий ответ, чёткий и громкий.

— Ладно, как скажешь, — предпочла промолчать про то, что мне больно смотреть на источники света. Сложно предугадать его реакцию на это: он мог разозлиться, раз сам не меняется, либо, наоборот, обрадоваться, что не попадает под моё влияние. А так мы хоть оба на равных стадиях.

— В общем, тебе не стоит идти.

— Стоит, я хочу. Связался со мной — мучайся.

— Но обещай мне, что если что-то пойдет не так, ты начнешь подыгрывать мне, — дает указание, как маленькому ребенку.

— Да-да.

— Иди сюда, — его пальцы обхватывают моё прикрытое рукавом запястье и тянут в сторону. Оступившись, я падаю прямо в его руки, и он обхватывает мое тело, обнимает и щекой прислоняется к искусственным волосам. Его дыхание защекотало уши, шею. От приятных ощущений я носиком уткнулась в его ключицы, губами касаясь тела. Если бы только не эта одежда, я бы поцеловала его кожу, поднимаясь по шее к губам. Но мне остаётся дарить свое тепло ткани. Надеюсь, он чувствует, как желаю я повторить то, что было вчера.

— Даже сквозь футболку это довольно-таки приятно, — шепчет мне, удовлетворяя моё любопытство.

— Хорошо, что ты сегодня надел не толстовку, а легкую, возможно, куртку, которую не застегнул.

Руки не могут оставить в покое его тело: они ползут вверх, по выступающим мышцам пресса, касаются крепкой груди и останавливаются лишь у ворота футболки.

Культ красоты «тёмных» — противоречивая вещь. Это, безусловно, неправильно. Но так маняще. И кто говорил, что внешность — это не главное?

Скажу по-другому: внешность не играет определяющую роль в отношениях, но все равно мы не можем устоять перед красотой людей. Восхищаться, пускать слюни ведь никто не запрещал?

Он немного отстраняется от меня, чтобы приблизиться к взволнованным устам. Покалывание на губах напоминает о прекрасном моменте с ним, но я не должна позволить ему повторить это.

— Не смей, — вырываюсь из его объятий. — Ты не должен терпеть боль.

— И тебя слушать я тоже не должен.

— Брайен, нет.

— Аврора, да.

— Брайен!

— Ладно, не хочешь — не буду. Я же не насильник, наверное.

— Я хочу! Но стоит повременить. Возможно, позже ты перестанешь чувствовать боль.

— Какая забота.

— Ну вот, ты испортил момент.

— Я испортил?

— Не я же кровавые поцелуи решила устроить.

— Когда-нибудь ты перестанешь относиться к таким вещам серьёзно, — на выдохе произносит он.

Ну а что я могу сделать? Не хочу, чтобы ему было больно. Он и так пережил достаточно. Если еще я начну делать ему больно, это будет совсем несправедливо.

— Когда-нибудь ты поймешь, что за простыми поцелуями кроется нечто большее, чем плотское желание.

— Опять усложняешь. Все пошли, — кладет мою руку на свое плечо и начинает движение.

— Вот тебе и наказание: пока будешь тянуться ко мне лишь из-за желания, я буду отвергать тебя или причинять боль; когда почувствуешь что-то большее, получишь поцелуй.

— Мне уже не надо.

— Ага, конечно. А так, мне приятно, что тебя тянет ко мне. Теперь уверена, что это взаимно.

Ответил ли что-то Брайен на это? Конечно, нет. Он промолчал, а потом резко перевел тему. Ну почему, как только мы затрагиваем тему чувств, он сразу замолкает? Неужели, до сих пор так трудно открыться? Но я должна понять его… «Темный» же.

Мы пришли в какое-то помещение, где, кажется, не было окон, так как духота сразу сковала легкие.

— Мы еще одни? — максимально тихо спросила я.

— Видимо, да.

— Нет, совсем не видимо, — сжала его руку, так как атмосфера этой комнаты очень сильно напрягала.

— Мы в подвале, где обычно собираемся компанией. Ребекка сказала, что сегодня должны прийти люди, с которыми я больше всего провожу время. Правда, некоторые на работе, поэтому вряд ли толпа придет.

— Работа? Вы работаете?

— Представь себе.

— А ты почему не на работе?

— Потом поговорим. Надо выбрать место, где будешь проводить время.

— Я просто буду рядом с тобой.

— Могут заметить, что ты не видишь. Если будешь ходить, запнешься о что-нибудь. Придется тебе торчать на диванчике.

— Все равно с тобой.

— Хорошо. Только давай без твоих глупых слов про справедливость. И не провоцируй Ребекку.

— Я постараюсь. Просто среди «тёмных» моя «светлая» натура бьет тревогу, вот я и срываюсь. А так-то я ведь все больше становлюсь похожей на вас.

— Да уж, очень похожа. Кстати, еще никого не трогай. И не нюхая, — ну уж очень строго произнес Брайен, что я нахмурилась, как наказанный ребенок.

— Хоро…

— Почему это ей нельзя нас трогать? — за спиной раздался женский голос, который уже стал узнаваемым. Мы с Брайном оба напряглись. Я затаила дыхание.