– Если получится, Джеймс эту идею присвоит, – предположил я.

При упоминании Джеймса полковник скривился, как будто кислый лимон разжевал.

– Присвоит, точно присвоит, – согласился он, – но мне тоже кое-что перепадет. Поэтому можно попробовать.

– Слушай, а ты не знаешь, почему этого рафинированного барыгу к вам сослали? Проштрафился?

– Не знаю. Когда я здесь появился, он уже был руководителем экспедиции.

Глядя на кислую физиономию полковника, я подумал: уж не сэр ли Джеймс причина столь острой нелюбви его к сексуальным меньшинствам. А что? Они там у себя в закрытых мужских школах всякое вытворяют. А с женским полом здесь полный голяк. Мог и начать приставать к полковнику.

– Понятно. Ну что? Начнем нашу беседу, пожалуй.

– Начнем.

На чем начали, на том и кончили. Часа через два я не выдержал.

– Не обижайся, полковник, но следак из тебя, как из дерьма бронебойная граната. Ну что ты меня на несовпадениях ловишь? Год назад дело было, многие мелочи из памяти выветрились. Жизнь у меня за это время была бурная и событиями насыщенная.

– Но мне же нужно выяснить…

– Тебе нужно выяснить три вещи. Первое – кому я проболтался о своем происхождении. Второе – кого я здесь убил. Третье – кого от смерти спас.

– Четвертое – кого ты здесь трахнул, – добавил полковник.

– А при чем тут моя половая жизнь?

– При том! Вдруг последствия были? Ты тут удовольствие получил, а нам что с последствиями делать? Не давить же их, в конце концов!

– Ну да. Если тех, кого я спас, еще можно убить, то что вы с убитыми мною делать будете? Воскрешать? А насчет последствий не волнуйся, не будет их.

– Что? Неужто за целый год никого?

– Никого. Это ты тут сидишь молодой, здоровый, сытый и в тепле. Вот тебя на баб и тянет. А в запасном полку на тыловой норме только ноги, того и гляди, окончательно протянешь. Постоянно хочется только одного – жрать. Хоть один раз нажраться до отвала и можно помирать. Никаких чувств не остается, только голод, а ты про баб. Да я бы тогда Клаву Шифер на банку тушенки махнул не глядя.

– Какую Клаву?

– Шифер. Была такая супер-пупер модель в мое время. Блондинка с ногами от ушей. Но это к делу уже не относится.

– А потом? После запасного полка?

– А там сплошная драмкомедия.

– Это как?

– Это когда негде и некого. Да и сил почти не остается: то стрельба, то чистка орудия, то разгрузка снарядов. А еще позиции запасные копать… Да мало ли, солдату дело всегда найдется. А уж как немцы навалились, так совсем не до баб стало.

– А я читал, что у некоторых в условиях постоянной опасности инстинкт продолжения рода только обостряется.

– Может, и обостряется, только не у меня. Темперамент не тот. Или возраст? А может, и то, и другое. Так что не волнуйся, полковник, младенцев тебе давить не придется.

– Это радует.

– Могу обрадовать еще больше. Насчет своего происхождения я тоже никому не проболтался.

– Точно не проболтался? – усомнился полковник.

– Точно. Если бы я проболтался, то вы меня не с огневой позиции, а из психушки вытаскивали.

– Остается два пункта: кого убил и кого спас, – подвел итог полковник.

– Ну, вот давай и разберем эти моменты. Я рассказываю эпизод, вы записываете и потом проверяете последствия. Кстати, на что вы пишете?

– Здесь микрофон, – полковник указал пальцем на настольную лампу, – а пишем сюда.

Он извлек из-под стола устройство, сильно напоминающее нетбук моего времени.

– Можно взглянуть? – Я заинтересовался компьютером.

– Ладно, взгляни, – разрешил полковник.

– А не боишься мне секреты будущего раскрывать? Может, наш разговор сейчас пишут?

– Кто? Сэр Джеймс? Он с этой техникой не в ладах, а уж… охранники тем более. Смотри, думаю, ничего принципиально нового не увидишь.

Действительно что-то очень напоминающее.

– Неужто виндоза?!

– Она самая. А ты ожидал операционную систему будущего увидеть? Смотри.

– А как же конкуренция? Свободный рынок операционных систем?

– Есть, все есть. И рынок есть, и конкуренты, копошащиеся у подошв великой Майкрософт, тоже есть.

– Ничего не меняется! Ну, хоть Билл Гейтс-то помер?

– Не так давно.

– Слава богу! Хоть одна хорошая новость.

Я потыкал пальцем экран. Получается. Если посидеть часок-другой-третий, то мог бы и сам разобраться, как эта хреновина работает.

– Какой у нее номер?

– Двенадцатый. Скоро четырнадцатый обещают.

– А мы только до седьмого дошли.

Программа записи нашего разговора заинтересовала меня намного больше. Похоже, она не только разговор наш пишет, но и сразу переводить его в текстовую форму может.

– Может, – подтвердил полковник.

– Ошибок много?

– Не более одного процента. Фирма гарантирует.

– Довели, стало быть. В наше время только начинали на эту тему экспериментировать.

– Ну что, продолжим? – полковник вернулся к нашей основной теме.

– Продолжим, – нехотя согласился я.

Рассказал я ему, как в горящем вагоне очнулся, как раненых помогал вытаскивать и как военинженеру подсказал людей в другую сторону отправить. Полковник только один вопрос задал:

– Но решение-то он принимал?

– Естественно. Он же военинженер первого ранга, считай, подполковник. А я кто? Штатский в трениках и майке.

Дальше я ему все как было рассказывал, только про женщину с детьми упоминать не стал. Почти дошли до встречи с окруженцами, и тут полковник меня удивил.

– Из показаний красноармейца Семяхина и штрафника Костромитина следует…

– Жив?!

– Кто?

– Костромитин, Сергей.

– Ну ты тупой! Как бы он мертвый показания давал? Жив, естественно.

– А за «тупого» можно и по морде получить, – наехал я на полковника.

Тот пошел на попятную.

– Ну ладно, ладно, извиняюсь.

– Мне извинения твои до одного места. Лучше скажи, как он в штрафники попал?

Полковник сунул нос в свои бумаги.

– Обыкновенно. Из плена почти сразу сбежал, зиму перекантовался в какой-то деревне там же на Брянщине, весной перешел линию фронта. Четыре месяца его продержали в фильтрационном лагере, потом присудили три месяца штрафного батальона.

– А дальше?

– Что дальше?

– Дальше с ним что было?

– Откуда я знаю? Мы же с ним в одном времени, я отсюда его будущее узнать не могу.

– Узнай! Я тебя очень прошу, узнай! Придумай что-нибудь! Ну, скажи, что клиент условия ставит, сотрудничать отказывается.

Не выдержав моего напора, полковник соглашается.

– Да ладно, ладно, узнаю. Попробую, по крайней мере. Но это будет не скоро. Запрос уйдет через два дня, ответ – еще через две недели.

А вот это уже интересно! Значит, постоянной связи с будущим у них нет, только периодическая, раз в две недели. Что из этого следует? Пока ничего конкретного. Но интересный факт, очень интересный.

– Я подожду, сколько надо подожду. Ну, так что там за показания?

– А-а, когда они тебя встретили, ты был в компании каких-то окруженцев. Кто такие?

– Обычные окруженцы. Я и был-то с ними меньше двух суток. Никого не убил, никого не спас. Просто вместе шли на восток.

Неожиданно полковник меняет тему:

– Скажи, а на чем мы засыпались?

– На мелочах. Возраст твой званию не соответствует, про две тысячи четвертый год ляпнул и в запале не заметил. Да и вообще ни вы, ни обстановка не соответствуете реалиям нынешнего времени. Вы другие, совсем другие, говорите не так, не так двигаетесь, глаза у вас другие. Неужели из прежних попаданцев так никто ничего и не заметил?

– В отличие от тебя, они слишком мало пробыли здесь, чтобы разобраться в нюансах поведения людей. К тому же их привозили из тюрем, а одного вообще из палаты психбольницы. Попав в чуть более человеческие условия, они плыли и были готовы на все, лишь бы не попасть обратно и вернуться назад, в свое время. А ты успел пробыть здесь год, адаптировался к местным условиям, в том числе бытовым, даже неделя в одиночке не смогла выбить тебя из колеи.