В дверях появилась Люба с тарелкой, полной варёной картошки. Комнату наполнили ароматы сливочного масла и свежей зелени.

— Сейчас ещё овощей принесу, — заворковала Люба, ставя тарелку на стол. — А вы, дорогой царевич, тоже откушаете?

— Откушает, — ответила за Дарена Рогнеда. — И солений принеси, Люба.

Кухарка поклонилась и убежала на кухню. Дарен продолжил, как показалось Рогнеде, немного смущённо.

— Добро и любовь в сердце — это и есть самая суть, разве нет?

— Ты говоришь, как старец из леса, — засмеялась она. — Надо видеть в людях червоточину, слабости и пороки. Только это полезно. Если я разгляжу жалкую искорку добра в сердце убийцы, это не спасёт меня от его ножа.

— Спасёт, если ты раздуешь её до пожара.

Рогнеда постаралась сдержать снисходительную улыбку и облокотилась на стол, изящно положив голову на ладонь.

— И как же?

— Ты вот спасла мне жизнь. — Пожал плечами Дарен. — И помогла вчера Кирши. Не всё сразу, конечно, но неплохое начало.

Рогнеда замерла на мгновение, а потом расхохоталась.

— Уж не хочешь ли ты сказать, царевич, что это твоя заслуга? — выдавила она сквозь смех.

— Нет. Твоя, — серьёзно ответил Дарен.

Щёки вспыхнули, и Рогнеда поспешила отвернуться, чтобы не смотреть больше в зелёные глаза царевича. И что это был у него за взгляд? Будто он — она взглянула на него быстро, украдкой — будто он… Рогнеда не могла подобрать слов, чтобы описать этот взгляд. Он был...тёплый? Очень похоже на него смотрела Аньяна вчера ночью. И что ей с этим делать? И почему ей неловко и хочется сбежать? Боги, было гораздо проще, когда он её на дух не переносил.

— Так зачем ты пришёл? — спросила Рогнеда сухо, чтобы сменить тему.

— Ах, да! Совсем забыл. — Дарен полез в карман и достал из него медальон на верёвочке. — Оберег от сглаза и проклятий. Аньяна просила передать и извинилась за задержку. Говорит, много работы было в последние недели. Ещё раз просила передать тебе спасибо за помощь.

— Ты был у неё сегодня? — зачем-то спросила Рогнеда, с удивлением обнаруживая в голосе недовольство. А это ещё к чему? Она кашлянула, выпрямилась и взяла из рук Дарена оберег.

Это был кусочек оленьего рога с дыркой в центре, через которую был продет кожаный шнурок. Вокруг отверстия темнела вязь защитных рун. Рогнеда провела пальцами по шершавой поверхности оберега, от него шло едва заметное тепло, а весил он так мало, что почти не ощущался в руке.

— Я заходил узнать, как дела у Кирши, — тихо сказал Дарен.

— И как он?

— Его уже не было, но Аньяна сказала, что с ним всё хорошо.

Рогнеда кивнула и сжала в руке оберег.

— Хорошо.

— Хорошо, — эхом отозвался Дарен.

Вернулась Люба, выставила на стол тарелки, сжевала на глазах у удивленного Дарена картофелину, кивнула Рогнеда, подтверждая, что с едой всё в порядке. Потянулась к овощам, но Рогнеда жестом дала ей понять, что проверять не нужно. Люба кивнула, наполнила тарелки едой и скрылась на кухне.

Картошка была рыхлой, обжигающе горячей и очень вкусной. Только сейчас Рогнеда поняла, что ничего не ела со вчерашнего дня. А ещё впервые с приезда в Даргород ела дома не одна. Солнце заливало комнату и окутывало тёплым светом Дарена, который сидел спиной к окну и с аппетитом ел солёные огурцы.

— Ты очень скромно питаешься для княгини, — вдруг сказал он. — Но, должен признать, это безумно вкусно.

Рогнеда ничего не ответила, только вежливо улыбнулась. Не говорить же ему, что просто нет денег на что-то дороже картошки с маслом. Мясо она ела только в Царских Палатах.

— Что будем делать дальше? — спросил Дарен.

— Дальше? — Рогнеда вздрогнула.

— Мы всё ещё не нашли убийцу.

— Помню, но давай поговорим за обедом о чём-то более приятном.

Дарен кивнул и задумался ненадолго.

— Могу рассказать, как я ездил с визитом в Северные Земли. Ты бывала? Там невероятно красиво.

Рогнеда покачала головой.

— Не была, но с радостью послушаю.

Дарен улыбнулся и начал рассказ. Они проговорили до позднего вечера.

Глава 11. Тропа, что укажет Макошь

Рогнеда никогда не принадлежала себе.

— Кто разрешал тебе прекращать? — отец хлопнул рукой по столу. Зазвенела ложка в тарелке, задрожал огонёк свечи. Уже давно за полночь, но они с отцом не спали. В горнице было тепло и тихо, за окном барабанил дождь.

— Но я устала!

Вчера Рогнеде исполнилось тринадцать. Она сидела на дощатом полу в выцветшем сарафане и пыталась совладать с чарами — сделать воздух таким плотным и острым, чтобы его можно было использовать как оружие. Но вот уже много часов у неё ничего не получалось. Отец ничего не смыслил в чарах, а редкие книги и манускрипты, что остались от матери-чародейки, были слишком сложны и казались маленькой Рогнеде бессмыслицей. Всё приходилось делать наугад, с боем продираясь сквозь собственное невежество.

— Ты остановишься, когда я скажу, Рогнеда. — В голосе отца звучало раздражение.

— Мама говорила, что нельзя колдовать, когда устала. — Рогнеда выпятила нижнюю губу, готовая расплакаться. — От этого можно заболеть.

— Глупости! Твоя мать слишком много тебя жалела. Если ты хочешь чего-то добиться, если хочешь стать по-настоящему сильной, не смей жалеть себя. Ты можешь стать великой, Рогнеда.

Отец сел на пол и погладил бороду, кожаные доспехи, которые он так и не снял, вернувшись со службы, скрипели. От отца пахло лошадьми и мёдом.

— Я не хочу быть великой, — проканючила Рогнеда. — Я хочу спать. Почему Яснораде можно спать и играть весь день, а мне нет?

— Твои желания не имеют значения. — Отец погладил её по голове. — В отличие от Яснорады, ты унаследовала великий дар своей матери. И ты вознесёшь нашу семью до невиданных высот. Это твой долг. Если, конечно, научишься управлять своими силами. Поэтому не ленись, упражняйся. Я верю в тебя.

Рогнеда снова попыталась превратить воздух в лезвие, но всё, что у неё вышло, — едва заметное дуновение ветерка. Он скользнул по пальцам, завихрился и сошёл на нет. Она слишком устала.

— Не могу больше! — Рогнеда повалилась на спину и застучала босыми пятками по полу.

— Можешь, не хнычь. — Отец поднялся на ноги и налил себе мёда. — Кстати, милая, я нашёл тебе работу.

— Работу? — Рогнеда села. — Ты снова всё проиграл? Я не хочу работать!

— О, это не просто работа. — Отец пригубил мёду. — Я сумел уговорить княгиню Чароградскую взять тебя служанкой. Она очень обрадовалась, узнав, что тебя назвали в её честь.

— Княгиню?

— Нас ждёт большое будущее, Рогнеда.

***

Солнце уже село, а за окном разыгралась гроза. Люба зажгла в светлице свечи, и комната окрасилась в рыжий. Дождь разбивался о крышу и укрывал окна непроглядной водяной вуалью. В печи шептались поленья, пахло теплом, ромашковым отваром и пряниками.

Чашки пустели, слова становились тише и казалось, что не существует мира за пределами этой комнаты. Всё, что от него осталось — бесконечные потоки воды. И они остались одни в этом океане холода. Последний живой островок тепла.

Мысли Рогнеды были далеко, где-то на перекрёстках детства, которого она практически не помнила, когда мягкий голос Дарена вытянул её в реальность.

— Что будем делать?

Рогнеда посмотрела на него, не понимая, о чём речь. Он прочитал что-то в её взгляде.

— Я про убийцу. — Он неопределённо кивнул в сторону двери. — Попробуем узнать что-то про упыря, о котором говорил Финист?

— Не думаю, что это что-то даст. Слишком много времени прошло. Да и его братия нам помогать не будет.

— Это ещё почему?

— Потому что они упыри, Дарен. Закрытая община, которая ненавидит чужаков и предпочитает их есть, а не болтать. Гвардейцев они ещё бояться, те церемониться не будут — отрубят голову и дело с концом, а нам им нечем пригрозить. Ты же, — Она выразительно посмотрела на царевича. — Вряд ли позволишь мне им угрожать?