– Ты где шатаешься? Опять пьян?! – накинулся Валентин на Андрея, – немедленно вынеси труп из первой палаты!

– Заткнись, контра! – на скуластом лице вошедшего заиграли желваки. Он вытащил из фанерной кобуры, висевшей на боку, маузер и ткнул им в лицо профессора.

– Порешу, сука! – волна перегара обдала доктора.

Тут только Валентин заметил, что Андрей вооружен, а в коридоре мелькают люди в матросской форме.

– Товарищ дохтор! – вмешался в разговор вошедший матрос. Он выглядел старше других и, видимо, был за главного. – Мы от революционного

– 28 -

комитета. Из мастерских. Власть в городе временно наша, – матрос отстранил Андрея и закрыл главврача.

– Чем могу служить, позвольте узнать? – протирая запотевшие очки, взглянул на него Валентин.

– В мастерских полно раненных. Надо разместить.

– Где?! Вы посмотрите!.. – Валентин развел руками. – И чем прикажете лечить?

Комитетчик отошел в сторону, стал совещаться с товарищами. Через минуту вернулся.

– Напротив больницы пустует здание. Кадетский корпус. Так, Андрей? – повернул голову матрос.

– Угу!

– Свезем раненных туда.

– Но, позвольте, там нет никаких условий. Как я буду оперировать?

– Не переживайте, дохтор. Главное перевязать, ну, там кровь остановить. Остальное как-нибудь потом. Не барышни – потерпят. Вот город утихнет…

– Потерпят. Ясно тебе? – буркнул обескураженному профессору Андрей, явно желая подняться в глазах товарищей. – Вопрос решенный! Понял?

– А лекарства? Бинты? – не унимался главврач.

– Э – э, Андрей! – окликнул старший служителя морга. – Бери двух ребят и дуйте в арсенал. Посмотрите, что с медикаментами в пакгаузе. Тащите все сюда.

– Угу! Есть! – Андрей поднял свое мощное запястье, похожее на лапу, к виску и неуклюже козырнул, при этом смерив доктора презрительным взглядом. Он явно гордился собою. Еще бы, стать вдруг на голову выше профессора, приказывать ему, – это вам не хухры-мухры.

К вечеру в маршировальном зале бывшего кадетского корпуса лежали и сидели до сотни раненных. Тут же валялись ящики с медикаментами первой помощи: бинтами, перекисью, йодом, стерилизаторами. Все ящики были взломаны и спирт из них украден.

Суетились медсестры, на скорую руку обустраивая огромное холодное помещение. Кое-кто из солдат уже белел бинтами и спал, привалившись к стене зала, не обращая внимания на боль, шум и холод.

Наступила ночь, а Валентин продолжал осматривать раны и делать записи, определяя у каждого солдата степень повреждения и очередность операций.

Рабочий день казался бесконечным. Не придти сегодня домой, не вдохнуть с наслаждением знакомые теплые запахи гостиной, где заботливой рукой Лизы накрыт стол. Он знал, что его терпеливо ждут после каждого дежурства. Но сегодня, увы… Перед глазами всплыло исхудавшее лицо жены. Как она? Ни позвонить, телеграф молчит вторые сутки. Опять эти запахи. Возникло почти физическое ощущение аромата горячего бульона. Валентин вспомнил, что сегодня еще не ел. Ох, уж эти запахи…

– 29 -

– Господа, закончим осмотр, устроим в ординаторской чаепитие, – предложил Валентин.

Медики повеселели.

Часам к трем ночи кое-какой порядок в новом здании был наведен. Оставив дежурную сестру и сиделку на посту, Валентин с коллегами наконец-то возвращались в больницу, радуясь долгожданному заслуженному отдыху, предвкушая горячий чай. Разговорились.

– Две больницы для Ташкента, с его населением, крайне мало. Как думаете, Валентин Феликсович? – обратился к профессору его ассистент доктор Фингельгард.

– Я того же мнения, сударь, – поддержал разговор Валентин. – Только откуда набирать медицинский персонал? Нас же по пальцам перечесть можно. А университеты в Москве давно закрыты. Война.

– Да – а! – протянул кто-то, соглашаясь с услышанным.

– Разве что Эскулапий нам поможет, – пошутил профессор. – Призовем его, как древние римляне, на моровую язву? А – а?

Все рассмеялись

– Прекрасная мысль, Валентин Феликсович! – весело отозвался Фингельгард. – А что нам остается? Выбора нет…

– Есть! – удивил и озадачил всех Валентин.

– Какой? – уставились на главврача коллеги.

– Открыть свой университет. Здесь, в Ташкенте.

Шедшие на секунду остановились, потом обступили профессора и заговорили разом.

– А что! Замечательная идея!

– Господа, мы можем это сделать!

– Виват! Думаю, в наркомздраве нас поддержат!

Фингельгард взял Валентина за руку и потряс ее:

– Коллега, идея и впрямь прекрасная! Но до университета ли нам сейчас? Разруха кругом, хаос!

– Господа, господа, надо все обсудить!

– Остановитесь, господа! Остановитесь!

– Что?

– Прислушайтесь! Вы слышите? Нет, вы слышите?

– Что – о?

– Не стреляют!

Врачи замолчали и замерли. Они стояли посреди ночной улицы и напряженно вслушивались в ее глухоту. Не верилось. Казалось, вот-вот стрельба накатится новой волной. Но шло время, а волны не было. Один-два дальних хлопка, и снова тишина.

Радостные и взволнованные, врачи распахнули больничные двери.

– 30 -

Раненных в вестибюле уже не было. Их перевели в здание бывшего кадетского корпуса. Но на лестнице, ведущей на второй этаж, держа в синем кулаке дымящуюся самокрутку, сидел Андрей. Возле него теребили кисеты два матроса из тех, что приходили в больницу днем. При виде вошедших они встали и двинулись навстречу.

– Ты есть арестованный! – ткнул Андрей профессора толстым пальцем в живот.

– Взять! – скомандовал он матросам и те ловко схватили доктора под руки.

Коллеги Валентина оторопели от неожиданности.

– Позвольте! – закричал Фингельгард и шагнул вперед. – Что происходит?!

– А ну, ша – а! – Андрей взвел курок маузера и поднял дуло.

Валентина грубо вытолкали на темную улицу и повели, подгоняя прикладом в спину.

* * *

За окном Кремля брезжил рассвет. Встряхивая головой, чтобы прогонять сон и подпирая толстый подбородок ладонью, Яков Петерс, заместитель председателя ВЧК, читал секретную шифрограмму.

« Москва. Кремль. Ленину. Свердлову. В ночь с 18 на 19 января в Ташкенте было белогвардейское вооруженное восстание во главе с изменником военным комиссаром Осиповым.

Были введены в заблуждение рабочие, солдаты гарнизона и Правительство, чем и объясняется успех восстания в первой половине дня. В ночь Правительство, желая выяснить положение дела, на автомобилях поехало во 2-ой полк, где был штаб Осипова. Здесь были зверски расстреляны следующие члены Правительства: председатель Тур ЦИКа Вотинцев, председатель Совнаркома Фигельский, управляющий делами Малков. Кроме того были захвачены и убиты комиссар путей сообщения Дубицкий, председатель Чрезвычан. Следст. Ком. Фоменко, председатель Ташсовета Шумилов, член исполкома Першин.

В защиту Советской власти первыми выступили отряд тов. Колузаева, школа инструкторов, партийные дружины с жел.дор., весь гарнизон крепости во главе с тов. Беловым.

20 числа в 6 часов утра было сделано первое наступление на белогвардейскую банду. Наступление продолжалось до 7 часов вечера, после чего белогвардейцы начали отступать.

В 3 часа ночи оставшиеся части Осипова отступили, захватив два грузовика, 2 орудия, несколько пулеметов, деньги и ценности в банке. Меры к поиску приняты. В городе порядок восстановлен.

Во время господства белогвардейцев буржуазия ликовала, ходила с флагами за Учредительное собрание, обещала народу хлеб и керосин. За кровь лучших товарищей отплатим кровью буржуазии».

– 31 -

Петерс отложил шифрограмму и задумался, прикрыв глаза и откинувшись на спинку стула. Затем потянулся и снова склонился над столом. Шифровку ему передал лично Феликс Дзержинский. Он поручил своему заместителю разработать рекомендации для ташкентских товарищей по скорейшему наведению в городе революционного порядка и предотвращению дальнейших попыток ликвидации Советской власти в Туркестане.