А вот Лариса, смотревшая в окно, как уезжает любимый человек, совсем никак не отреагировала на это. Эмоции перегорели и улеглись. Она считала, что поступила правильно. Привязывать к себе человека, потому что у их связи, возможно, будут последствия, считала глупым и мерзким поступком. Ей не нужно, чтобы Макс был рядом по долгу, а любви у него к ней нет и быть не может, увы. Но ещё долго потом крутилась в кровати, вспоминая и прокручивая в сознании каждый момент их близости. Девушка куталась в одеяло, желая согреться, но холод шёл изнутри, и ни одно изделие ткацкого производство не могло от него избавить.

С того дня оба, как сговорились: не созванивались, не списывались и вообще никак более не общались. На работу ходили подобно роботам, без какого-либо энтузиазма и выполняли свои обязанности автоматом. При этом сделали всё для того, чтобы рабочие будни поглотили, не оставляя времени на глупые размышления. Лишь раз Макс позвонил три недели спустя, чтобы поинтересоваться насчёт беременности. И впервые Лариса ему соврала. В тот момент она как раз смотрела на тест, на полоске которого как раз проявилась вторая полоска.

Почему она так сделала, Кузнецова и сама бы не смогла ответить на этот вопрос. Знала, что если Макс узнает, то не простит, но всё равно не стала ничего ему рассказывать. К тому же её пригласили в Париж для работы в известное модельное агентство модельером, и девушка решила воспользоваться подвернувшейся возможностью.

- Так для всех будет лучше, - повторяла она себе, как мантру, садясь в самолёт.

Родным о ребёнке она тоже не сообщила, а к врачу решила сходить уже в Париже.

Следующие несколько месяцев показались ей самыми трудными в её жизни. Нет. дело было вовсе не в беременности, которая протекала легко и беспроблемно: никаких перепадов давления, токсикоза, психологической нестабильности. Сын развивался, как и положено, словно по книжке, а будущая мамочка чувствовала себя преотлично. Улыбка не сходила с её лица, заряжая всех вокруг, работа спорилась и на неё все чуть ли не молились. Вот только по вечерам душу охватывала тоска. К тому же приближался Новый год - время чудес и волшебства. Несмотря на возраст, Лара до сих пор любила этот праздник и, как маленький ребёнок, ждала его с нетерпением. Папа всегда радовал любимую дочь чем-то особенным в эту ночь. И в этом году девушка впервые собиралась встречать его одна. О ребёнке она так и не решилась никому сообщить. И всё было хорошо, или плохо (тут уж смотря с какой стороны посмотреть), пока в один прекрасный день на пороге не возникли улыбающиеся Роман и Карина. Правда улыбка у обоих тут же сменилась растерянностью, стоило им только посмотреть на хозяйку квартиры.

- Охренеть какой пассаж… - пробормотала Карина, но словив недоуменный взгляд Ларисы, снова улыбнулась и пояснила: - Книжку читала во время перелёта. Там героиня так выражалась. И знаешь, очень так подходящее выражение. Всю суть моего глубокого замешательства сейчас отражает.

- Ты… - в отличие от жены у Романа слов не было… цензурных.

- Ну, проходите, раз приехали, - вздохнула Лара, погладив живот сбоку, куда пнулся ребёнок.

Через пятнадцать минут гости отошли от шока и пили чай с бутербродами.

- Кто отец? - первое, чем поинтересовался брат Ларисы.

- Это так важно? - не спешила просвещать она того.

- Ты сейчас так пошутила? - нахмурился Роман. - Ты в другой стране. Одна. Беременная. Родители не в курсе. И говоришь, что это не важно? - едва сдерживал себя, чтобы не сорваться на крик.

Карина, почувствовав, что муж на грани, ласково погладила его по плечу, что заметно помогло, кстати говоря. Плечи младшего Кузнецова немного расслабились. Карина тайком ободряюще подмигнула Ларисе.

- И что, что я в другой стране и без родителей? - постаралась не показать своей нервозности Лариса. - Я взрослая девочка, умеющая зарабатывать себе на жизнь. Содержание мне не требуется. Уход тоже. Наблюдаюсь у хорошего и опытного врача. беременность протекает хорошо. За мной есть кому присмотреть…

- И кому же? - уцепился за последние слова Роман, вновь напрягшись.

Не нравилась ему вся эта ситуация. Слишком откровенно и нагло избегала сестра обсуждение об отце ребёнка. Если бы это был какой-то француз, то вряд ли бы Лариска молчала. По-любому сообщила бы сразу, а значит… это кто-то из прошлого окружения девушки. Неужели один из тех дебилов, с которыми она в последний раз отдыхала? Ведь почти сразу после этого сорвалась.

- Кто это был? - прошипел Роман, подавшись вперёд. - Один из твоих так называемых дружков? - озвучил свою мысль.

Ну, а почему ещё сестра могла сбежать из страны и не поставить никого в известность о своём интересном положении?

- Ром, это не важно, - с нажимом повторила Лариса. - Я серьёзно. Не лезь в это. Меня всё устраивает - лишь это важно.

- Устраивает, значит, - зло процедил её брат, поднявшись с дивана. - Я вот сейчас приму душ после долгого перелёта, успокоюсь немного, и мы продолжим, дорогая моя. Так что не советую никуда сбегать. Снова, - добавил с яростью. - Из-под земли достану, поняла?

- Ром, ты перебарщиваешь, - заступилась за свояченицу Карина, тоже поднимаясь за ним следом. - Лариса - взрослый человек и сама способна решать, как ей лучше поступить. Я понимаю, что тебе неприятна сама ситуация, но это её выбор. Так что мы сейчас вместе сходим в душ, ты успокоишься, и тогда вы нормально и спокойно поговорите, если будет желание. Прости нас, Ларис, - обратилась уже к той, о ком говорила. - Не дашь нам пару полотенец?

- Конечно, - согласилась та и отправилась выполнять просьбу жены брата.

Спустя десять минут она вновь находилась одна, задумчиво глядя в окно и поглаживая края крышки ноута. Как же это всё не вовремя. Благо, после душа Карина сделала вид, что очень устала и у неё болит голова, переключив внимание мужа на себя, дав Ларисе отсрочку, чтобы собраться с мыслями и придумать достойное оправдание собственному поступку.

Жаль, что длилось это не долго. Ближе к полуночи, Роман всё-таки выполз из выделенной им с Кариной комнаты, застав сестру за работой.

- Всё рисуешь, - проворчал он, успокоившись и даже свыкнувшись с мыслью, что скоро станет дядей

- Это моя работа, - пожала плечами девушка.

- Да-да, я помню, - поморщился Роман, нагло скидывая её ноги с дивана и усаживаясь рядом. - Рассказывай.

- Что именно? - уточнила Лариса, отложив тетрадь на стоящий перед ними журнальный столик.

- Как ты докатилась до такой жизни рассказывай, - повторил брат.

- Пригласили, - фыркнула насмешливо девушка.

- Лар, я ведь серьёзно, - укорил он сестру.

- Я знаю, - вздохнула она. - Просто… так получилось. Не знаю, что ещё сказать, - принялась поглаживать живот.

Это действие заметно успокаивало Ларису.

- Можно? - неуверенно попросил Роман, протянув руку, но к животу приложить не осмелился.

Его сестра улыбнулась и сама, взяв чужую ладонь, приложила к животу. Малыш. словно почувствовав, что с ним желают познакомиться, толкнулся. На губах Романа расплылась растерянная улыбка, а всё лицо осветилось настоящим восторгом.

- Ух ты! - выдохнул он. - А... кто?

- Мальчик, - с гордостью ответила Лариса. - Про имя не спрашивай, - тут же предупредила.

Врать не хотелось, а говорить, что назовёт ребёнка в честь отца Максимом ей показалось глупым. Брат либо высмеет, либо догадается, откуда растут корни. Нет уж. Пусть всё будет так, как есть.

- Почему ты никому не сказала о беременности? - поинтересовался Роман, задумчиво разглядывая сестру.

- Не захотела, - пожала та плечами. - В конце концов, я ведь сказала, что уже большая девочка и сама могу решать, что, кому и когда говорить. Сейчас не вижу в этом смысла.

Лариса поднялась с дивана и направилась к барной стойке со стоящим на ней графином с водой. На самом деле пить не очень-то и хотелось. Она просто желала скрыть эмоции от родственника, который, казалось, видел её насквозь.