— Нет, пусть останется, — возразила. — Нам нужно поговорить, — вздохнула.

Все равно ведь не отстанет. 

Индира согласна с моим решением не была. Подозреваю, сама хотела со мной обсудить текущую ситуацию. Но с ней можно и позже это сделать, тем более я и без того знаю все, что она мне скажет, значит можно не торопиться. А вот с ее сыном следовало разобраться безотлагательно.

— Пожалуйста, оставьте нас, — попросила.

Женщина поджала губы в недовольстве, но все же удалилась из палаты. Воцарилась тишина. Я, прикрыв глаза, пыталась собраться с мыслями и выстроить правильно наш последующий диалог, что давалось достаточно сложно, так как я явно пребывала под успокоительным, и разум на все реагировал довольно вяло. И похоже, я вовсе задремала по итогу, ибо в себя пришла от прикосновения к руке. Не заметила, как Тенгиз приблизился и теперь неспешно гладил меня по руке, после чего вовсе сжал в своей. 

— Почему ты уехала на самом деле? — поинтересовался негромко.

Вздохнула. Перевела взгляд с наших сцепленных ладоней на его лицо. Ладонь забрала, уложив на живот.

— Я ведь уже сказала, — деланно безразлично пожала плечами, стараясь не особо шевелить рукой с иглой от системы.

— Ерунда, — отозвался резче, чем намеревался, Ахалая.

Поняла это по тому, как он поджал губы и слегка скривился.

— Если бы дело было в беременности от другого, ты бы пришла и прямо мне обо всем сообщила. И уж точно не сбегала бы из дома, оставив вещи и телефон.

Надо же, какой умный и догадливый. Хотя, чему я удивляюсь? 

— Может мне стало стыдно? — предположила встречно.

— Тебе? — хмыкнул Тенгиз. — Нет. А если и стало, это все равно не повод бежать от семьи. Не для тебя.

— Ну, знаешь, гормоны, все такое, беременным свойственно творить всякие безумства, а с моим характером — так и вовсе, — хмыкнула, как ни странно, расслабляясь от нашего разговора.

Моя очередная большая ошибка. Потому что рядом с Ахалая никогда нельзя расслабляться. В чем я успела убедиться не один раз. Последняя — самая запоминающаяся. Но я, видимо, и впрямь безвольная, потому что мне просто до безумия хотелось, чтобы он себя оправдал. То, чего я не должна допускать ни в коем случае. Поэтому ушла и скрыла свое место пребывания. Знала, что так будет. 

— Я тебя чем-то обидел? — нахмурился он еще больше.

Усмехнулась. С горечью. Внутри, несмотря на лекарства, вновь принялся расти ком, а глаза запекло от непролитых слез. Если кто-то и мог меня задеть, по-настоящему, за живое, то это стоящий рядом. Только ему подвластно влиять на мои эмоции подобным образом. Он один всегда дарил крылья, и он же их спалил дотла, погрузив в пучину огненной бездны, полной безысходности, где сгорали сейчас все мои чувства, оседая пеплом в легких, мешая полноценному дыханию. Втянула в себя поглубже кислород, задержав дыхание на подольше, тем самым успокаивая разошедшийся пульс. Неслышно выдохнула. 

— Я вас видела, — призналась, наконец. — Тебя и Этери. На той стоянке. И слышала ваш разговор. Не весь, но часть, где ты признаешься ей в любви и планируешь вашу свадьбу, — полностью. Скажи мне только одно: зачем? Зачем ты так поступил?

И я все-таки слабая, потому что на глазах проступили-таки эти чертовы слезы. Никакие лекарства их более не в силах были сдержать. А Тенгиз… едва слышно выругался, отвернулся и вовсе к окну отошел, глядя через приоткрытые вертикальные жалюзи на улицу. Так и застыл, не спеша отвечать на вопрос. Ну, конечно, надо же подумать, как преподнести мне все так, чтобы я поверила. Все-таки стоило и дальше молчать в тряпочку…

— Дерьмо! — выругался он по итогу еще раз и обернулся, наконец, ко мне, проводя ладонями по лицу. 

Очень исчерпывающе.

— Ты ведь не поверишь, если я скажу, что все это был спектакль для Этери, чтобы как раз избавиться от брака с ней, да? — вздохнул. 

— Это очень странный спектакль в таком случае, — подтвердила я его домыслы.

А у самой сердце вновь забилось с утроенной силой. 

— Это была вынужденная мера, чтобы никто не догадался, что я задумал, — продолжил Тенгиз. — В любом случае, я на ней не женился. Этери вышла замуж за другого. И если бы ты не сбежала, тоже знала это, — уже откровенно укорил, возвращаясь ко мне.

— Если бы сообщил о своей задумке заранее, я бы не сбежала, — противопоставила.

Верила ли я его словам? Очень хотелось, если честно. И вместе с тем я опасалась ошибиться.

— Резонно, — согласился мужчина. — Но я не люблю обнадеживать. Если бы не вышло, пришлось бы придумывать другой план, а ты бы ждала разрешения ситуации именно в тот день. 

Было бы смешно, не будь все так печально-правдиво. За исключением того, что я не нежная фиалка и могла бы как раз подождать. В конце концов, я ведь изначально понимала, что просто не будет.  

— Иногда твоя гиперответственность играет в минус, чтоб ты знал, — опять вздохнула.  

Да, я все-таки ему поверила. С таких вот скупых объяснений. Делало ли это меня наивной и доверчивой дурочкой? Вполне возможно. Но это не значило, что ему нужно о том знать.

— Паспорт покажи.

Если можно чем-то удивить Ахалая, у меня это получилось.

— Зачем? — переспросило бестолково.

— Должна же я удостовериться в твоих словах?

Тенгиз еще мгновение смотрел на меня непонимающе, после чего рассмеялся.

— Безумная, — покачал головой с ласковой улыбкой и потянулся во внутренний карман своего пиджака, откуда выудил паспорт, протянув его мне. — Кстати, отсутствие штампа не показатель, если ты вдруг не знала. Его могут просто не проставить, и все.

Документ я взяла, но так и не открыла. Действительно может быть не проставлен? Или он специально так сказал? Опять меня бесит, в общем. Хотя я в последнее время постоянно на что-нибудь злая…

— И откуда ты это знаешь? — уточнила хмуро.

— Было дело, — отозвался он уклончиво.

Дело, значит…

Какое еще нахрен дело? И с кем?! 

— Ты ведь помнишь про мои гормоны, нервное истощение и токсикоз? — прищурилась, крепче сжимая в руках чужой паспорт.

Интересно, если я швырну его ему в лицо, это будет достаточно красноречивым ответом для него? Видимо, нечто подобное отразилось на моем собственном лице, потому что Тенгиз тут же перехватил мою руку за запястье и отобрал паспорт. А вот конечность отпускать не стал. Подозреваю, чтобы я не пустила ее в ход.

— Я-то помню, — произнес следом, усевшись на краю кровати. — Это ты забыла о том, что в моей жизни есть место только для одной женщины, и это не Этери. Как и ни одна другая. Никакой другой в принципе не может быть, Валентина. Как ты вообще могла поверить в подобное? 

Как-как…

Признаваться в любви меньше надо другим! Да еще так искренне! И вообще!

— То есть это я виновата, что ты другой бабе в любви признавался, да? — возмутилась ответно, дернув руку в попытке разорвать хватку.

Конечно, Тенгиз не отпустил. Еще и выдохнул с таким видом, будто я тут на ровном месте обвинениями кидаюсь! А потом и вовсе заявил:

— Никому в любви я не признавался.

— Ну, ты и скотина! — окончательно психанула. 

И раз уж обе руки у меня заняты, укусила его в ладонь, которой он удерживал мое запястье. Жаль, не помогло, как держал, так и продолжил. Еще и хватку усилил. Непробиваемый тип!

— Успокойся и дай мне договорить, — добавил строгим тоном. — Нервничать тоже переставай, тебе нельзя, если помнишь.

— А ты меня не затыкай! И без тебя разберусь!

Ну а чего он меня еще больше бесит?!

— Уж ты разберешься, — проворчал на это мужчина. — А теперь успокойся, и давай-ка мы с тобой вспомним, что конкретно я говорил Этери.

— А мне не нужно вспоминать, я и так помню! И как ты говорил, что тоже любишь, и что к алтарю она пойдет вместе с тобой. Я все помню, Тенгиз, слово в слово, так что не надо мне тут говорить, что я не так все поняла. 

— Умница, — усмехнулся он. — Тогда тебе не составит труда вспомнить и то, что мое признание не было напрямую адресовано Этери. Я лишь сказал, что все, что я делаю, я делаю, потому что тоже люблю. И нигде. Нигде! — выделил. — Мной не было сказано, что из любви к ней. Как и нигде не было сказано, что я собираюсь на ней жениться. Только то, что она обязательно дойдет к алтарю со мной. К алтарю, у которого ее ждал тот, кого она любит. Я просто сделал так, чтобы никто не смог помешать их обряду и, соответственно, разрыву нашей с ней помолвки. Не веришь мне, можем позвонить самой Этери. Уверен, она тебе с удовольствием расскажет обо всем даже лучше моего. Вместе поругаетесь на то, какие мы с Ильясом эгоисты и сволочи, заставили нервничать двух беременных девиц, и все такое.