– Да не сыкуй! У Косты везде связи, он нас, своих верных корешей нигде не бросит! – пожал плечами белобрысый, поправляя челку. Он передернул плечами от холода, с недоумением глядя, как его дыхание превращается в пар. – К тому же, у этой стремной девки нет ни друзей, ни родни! Ее и искать-то никто не будет! Давай скорее селфи, я замерз тебя ждать!

Он уже улыбнулся на камеру своей неподражаемой улыбкой, выровненной и отбеленной лучшими стоматологами города. Вдруг, в его модную белобрысую макушку откуда-то сверху прилетела крепкая сосновая шишка – небольшая, но довольно остроносая и твердая.

– Да что за фигня? Я не понял! – парень резко обернулся, его серо-голубые глаза взметнулись вверх и забегали вдоль высоченных вековых сосен. Вторая шишка прилетела прямо в его высокий лоб. – Ай! Блин! Вот дерьмо!

– Это… белка! Маленькая бешеная белка! – изумленно закричал Дилан, который только что тоже получил шишкой в свой рыжий висок. – Бесхвостая крыса! Чтоб тебя… Ай!

– Фоткай меня быстро! – прошипел сквозь стиснутые зубы белобрысый, – давай, типо, я наступаю ей ботинком на лицо!

– Микки! Черт, как же холодно! Коста будет беситься, что мы готовимся к Гонке без него! – воспротивился Дилан, от внезапно набросившегося на него панического страха он перешел на шепот. – Втихаря катаемся ночью по трамвайным путям… Блин, прекрати! Там вон кто-то сюда прется. Кажется, две девки. Валим!

– Не валим, а познакомимся! – остановил его Доминик, поправляя свою кожаную куртку. – Ты возьмешь рыжую, а я ее длинноволосую подругу. Люблю высоких. Ой, стой, блин… у нее пол башки лысая! Валим на фиг, это парень!

Подгоняемые холодом и внезапным паническим страхом, оба лихо вскочили на свои байки и с ревом укатили в обратном направлении – туда, откуда они тут появились. Туда, где только что потухли несколько фонарей и обвисли смертоносной паутиной острые, как бритва, оголенные металлические провода.

…

– Ауч! Моя голова… сейчас расколется! – простонала я, поднимаясь на ноги и делая несколько неуверенных шагов в сторону. Странно, я совсем не измазалась, хоть и провалялась на мокром асфальте добрых минут десять. Мне было совсем не холодно, ветер стих.

Я огляделась вокруг в поисках Самсона и Дианы и с облегчением вздохнула, увидев, как в даль с искрами из-под колес на бешеной скорости уносится мой трамвай. Легионеры тоже смотрели ему вслед, а потому стояли ко мне спиной. Нужно срочно уносить ноги, пока те не обернулись. Я уже приготовилась нырнуть в ближайшие кусты, но тут…

– Приветствую, смертная! – раздался за моей спиной звонкий мальчишечий голос, я обернулась так резко, что едва снова не свалилась с ног. Это был какой-то худой бледнолицый пацан сплошь закутанный в плотный черный… не знаю, что это – мантия или плащ какой. Он скинул со своей головы глубокий капюшон, раскидав по худым плечам угольно-черные нечесаные пряди довольно длинных волос. Довольно милый симпатичный подросток, пухлые губы, курносый нос, острые скулы и… я в ужасе отпрыгнула назад, увидев его глаза – огромные, иссиня-черные и абсолютно не имеющие белков. – Ты чего дрожишь, смертная? Самое страшное уже случилось…

– Ты… твои крылья за спиной… настоящие что ли? – пробормотала я, делая еще один шаг назад, в моей груди что-то панически сжалось при виде этих огромных черных и перепончатых, как у летучей мыши. – Ой… хвост… ты тоже тут из Зазеркалья, да? Да че вам от меня надо всем?

С этими словами я обернулась и кинулась бежать без оглядки прямо по шпалам. Закрыв глаза, ничего не видя перед собой и даже не слыша ветра в ушах, я летела вдоль шпал трамвайных путей, куда глаза глядят… и не глядят. Одна минута… две… три… Ну все, пора обернуться и посмотреть, гонится ли за мной этой крашеный Демоненок.

– Набегалась, смертная? – ехидно спросил он, находясь прямо в метре за моей спиной. Оказывается, все это время я бегала на месте, как в кошмарном сне, когда никак не можешь убежать от своего преследователя. – Я – Люциморт, младший и самый любимый сын Аида, пришел сюда за твоей душой. Ты имеешь права поистерить, поругаться и наложить страшное посмертное проклятие на своих врагов, которые остаются живыми в мире смертных. Однако, когда придет их час, все проклятия могут быть использованы против тебя. Ты имеешь право бродить призраком среди живых не дольше сорока дней. У тебя есть одно посмертное желание…

– Ты че, малой, с сосны рухнул?! – перебила я, не желая слушать такую околесицу. Вроде бы пацан был еще слишком молод, чтобы быть настолько пьяным. Проклятые тиктокеры со своими глупыми пранками! Я отвернулась и… тут мой нахмуренный взор упал на знакомую фигуру, которая сейчас неподвижно валялась на рельсах. Над ней склонилась пара неприятно знакомых парней. Дружки Косты! О, как же я сейчас была не рада их видеть! Оба в черных кожаных куртках и клевых шлемах, их дорогие спортивные мотоциклы стояли неподалеку. Белобрысый Доминик вытащил телефон и… уже позировал рядом с моим телом.

– Ах ты говнюк! – закричала я, кидаясь с кулаками на нахала. Потом разберусь, что происходит, а пока… с правой руки я заехала ему по носу, а левой – в челюсть, затем опять правой и левой… Но что это? Парень как ухмылялся, так и ухмыляется. Мои кулаки прошли сквозь его лицо, словно густой туман. И что самое обидное – он совершенно не заметил моего присутствия!

Я медленно обернулась на хмыкнувшего Демоненка. Как он сказал, его зовут? Люциморт, кажется…

– Добро пожаловать в мир духов! Теперь ты – призрак! Душа, которая покинула твое тело, сделав его легче на двадцать один грамм. С закатом твое сердце перестало биться, теперь ты не чувствуешь боли, холода и голода. Теперь тебя никто не видит и не слышит, как сильно бы ты не кричала, – ухмыляясь, произнес мальчишка, блестя своими черными глазами. Для него все происходящее было лишь игрой, забавой, которую он повторял из века в век, являясь в мир смертных за понравившимися ему душами. Ловкими руками с длинными музыкальными пальцами и черными острыми ногтями, Люциморт достал из бездонных складок своего плаща и показал мне старый пожелтевший свиток с нацарапанными на нем именами. Самое верхнее было криво перечеркнуто. Я его тут же узнала, еще толком не прочитав, «Антонина Эванс». Это словосочетание я слышала уже семнадцать лет подряд. Следом за ним шло знакомое «Леон Норгенштерн», еще пока не перечеркнутое, но кроваво красная линия уже начала постепенно проявляться, вот-вот грозясь оставить без тела еще одну молодую душу.

Я невольно отпрянула на пару шагов назад, собираясь снова по старой привычке кинуться наутек.

– Настоятельно рекомендую тебе смириться и подчиниться, – нетерпеливо процедил сквозь острые клыки Демон, сверля меня своими черными, как ночь, глазами. В руках он сжимал тонкую, еле заметную серебристую нить, которая тянулась по воздуху, словно крепкая блестящая леска с крючком… прямо к моему сердцу. Он слегка дернул за нить и я, будто невесомый воздушный шарик, послушно приблизилась к нему на пару метров. – Мы навсегда уходим из мира смертных. Прощайся, иди за мной и не оборачивайся.

– Стой! Не смей ее так быстро отсюда забирать! – разорвал тишину гневный мальчишечий голос. Он показался мне тоже очень знакомым. Где-то уже я слышала этот юный дискант.

В этот раз обернулась не только одна я, но и Демон тоже. Сверкая слезами в голубых, чистых, как небо, глазах, на нас гневно смотрел мой давно позабытый златовласый Купидон со вскинутым заряженным луком.

– Да у нее и жизни не было нормальной на Земле! Ни родни, ни друзей! – продолжал Джонас, его пухлые детские губы дрожали, а по щекам катились крокодильи слезы. – Она не знала материнского тепла, никогда не видела отца! У нее нет родного дома, даже уголка, который можно было бы назвать своим! Если остальные смертные могут сосчитать, сколько у них было в жизни счастливых дней или даже лет, то ей даже сложно вспомнить хотя бы свои счастливые минуты!

Люциморт покачал своей черной нечесаной головой и хмыкнул:

– Так стреляй же в меня, голубок! Чего же ты медлишь? Заставь меня влюбиться! В прошлый раз, когда твоя стрела застряла в темном сердце Аида, то появился я! Да-да, по твоей вине мой батя влюбился, и они с матерью сделали меня! Интересно, какие развлечения будут в Тартаре в этот раз?