— Слушай, парень, — хмурит лоб недовольно Аркадий, — что ты хочешь от меня? Я тебе, по-моему, все четко и ясно пояснил. Это не в моей компетенции.

— Я хочу, чтобы Чернышевский не участвовал в этой резне. Хочу, чтобы он вообще не был причастен никоим образом к этой группировке.

— Это, конечно, похвально, но я тебе не крестна фея, чтобы вот так палочкой взмахнул, и твой безмозглый друг, который сам влез в эту задницу, стал вдруг законопослушным гражданином.

— Значит, не поможешь?

— Странный ты тип, — вместо ответа, усмехается Бессонов, откидываясь на спинку скамейки. — Как ты вообще в это ввязался? Тоже был в банде Чащовских? Попал под обнуление?

— Да, типа того, — киваю я. — Так ты поможешь или нет?

Он молчит.

— А если я скажу, что есть вероятность, что и сам Чащовский будет в доме Казачинского в это время?

— Это точно? — заинтересованно смотрит он на меня.

— Гарантировать не могу, но есть вероятность. Тогда сможешь повязать его прямо на месте преступления. А там, сам подумай, соберется столько народу причастных к делам обоих группировок, наверняка кто-то да расколется. А еще у тебя будут показания Чернышевского.

Говорю я это уже так, в качестве последней попытки его уговорить. Сам же уже думаю, как бы быстро завершить разговор и свалить. Если откажется — сам дурак. Тогда ему никогда уже не раскрыть преступления Чащовских. Потому что, если он не станет помогать, все что мне останется, переметнуться в Вована и сжечь его босса со всеми, кто под руку попадется.

Мой однофамилец молчит и довольно долго смотрит на меня, словно бы размышляя, потом тихо ругается и на выдохе говорит:

— Помогу, чтоб тебя! — затем качает головой, словно бы сам корит себя за это решение.

— Вот и договорились, — усмехаюсь я.

Бессонов резко поворачивается, вскидывает напряженно указательный палец и говорит:

— Только нужно подумать, как правильно поступить.

— Хорошо, давай думать.

Он кидает в мою сторону снисходительный взгляд:

— А ты-то здесь при чем? Я сам как-то разберусь. Ты пришел, рассказал — свое дело сделал. Теперь будут разбираться спецы. Можешь быть свободен.

— Это я конечно рад, но мне бы знать, что ты собираешься делать. А еще мне нужны гарантии, что Чернышевский в безопасности.

Бессонов вздыхает, окидывает меня недовольным взглядом.

— Если есть связь с Владимиром, пусть скинет мне координаты и время. Так я потом смогу подтвердить, что он пошел на сделку со следствием. Возможно, удастся скосить ему срок до условного, но рейтинг все равно пострадает. А если, как ты сказал, он сможет привести туда Чащовского, тогда я уж, будь уверен, постараюсь. Может и без понижения рейта и условного получится все выкрутить. И еще, нужен будет повод, чтобы я смог вызвать наряд. Выстрел, например. Понимаешь?

Я киваю.

— Ну и отлично, значит. Спасибо за наводку, — он решительно встает со скамейки, потом смотрит на меня недовольно и поучительно говорит: — Ты бы по городу меньше шлялся. Не знаю, где ты там обитаешь, но мой тебе совет — лучше возвращайся. Такие, как ты, в рейтинговых лагерях долго не живут. И еще: можешь попытать счастья в новом городе партии Прогресса. Там вроде условия для лутумов получше.

— Нет уж, спасибо, — нехорошо ухмыляюсь я.

— Ну как знаешь, — безразлично говорит Бессонов, и не прощаясь, резко уходит в сторону уже знакомого мне авто, припаркованного у обочины.

Я тоже встаю и ухожу.

Мало ли что в голове у этого Аркадия. А после этого разговора, что-то доверия он стал вызывать во мне еще куда меньше. Хотя, я не слишком-то на него и рассчитывал изначально. Просто хотелось поступить правильно, и я не мог не попытаться.

Но все же результат есть — теперь на мало-мальскую страховку от милиции мы можем рассчитывать. Осталось решить с Чащовским и предупредить Вову.

Домой к Вочику я возвращаюсь спешно и дворами. На улице уже начинает смеркаться, и внимание прохожих вообще перестает меня волновать. Домой захожу осторожно, сначала убеждаюсь, что поблизости нет соседей, затем захожу внутрь. Свет включать не спешу.

В холодильнике у Вована нахожу сосиски и сыре яйца. Жарю яичницу с сосисками. Регулярно питаться для меня сейчас тоже важно. Силы мне еще понадобятся.

Пока жарится ужин, иду к зеркалу и изучаю лицо, пытаясь понять, что же такого в нем увидел Аркадий, что сразу опознал во мне лутума.

Глаза болезненно красные и впалые, зрачки маленькие, настолько, что почти не видно. На губах, если присмотреться виднеются темно-синие пятнышки, такие же обнаруживаю на языке и деснах. Обращаю внимание, что зубы у меня тоже ни к черту. Как все утихнет, неплохо бы посетить стоматолога.

Быстро перекусив, укладываюсь на диван и переключаюсь на Вову.

Первое, что ощущаю: здесь очень накурено. Я слышу, как работает телевизор, еще рядом кто-то монотонным голосом что-то бубнит.

— И значит, как только уберем бугаев Казачинского, можно заходить. А там уже действуем по обстоятельствам. Ты, Черныш, идешь последним. Мы Казачка берем и вяжем, а ты его семьей займешься.

— У тех, у кого волына при себе, надо сразу решать, — говорит деловито другой голос.

Проясняется зрение, теперь я вижу, что мы находимся в небольшом помещении с белыми стенам. Сидим на кожаном диване, перед нами журнальный столик, несколько пепельниц, доверху заполненных окурками, работает небольшой голографический проектор, отражая выпуклое изображение на угол комнаты. Собеседниками Вовы оказываются двое крепких парней ничуть не старше самого Вована. Один белобрысый и круглолицый, второй смуглый с короткой стрижкой и сильно сломанным носом. Самого Кузьмича здесь не видно.

«Ущипни себя за ногу трижды», — отдаю я Вове мысленный приказ.

Немного помешкав, он делает то, что велено. Затем решительно встает и говорит браткам:

— Пойду отолью.

Никто из них на него внимание не обращает, и Вова молча уходит.

Мы оказываемся в уже знакомом коридоре сталелитейного завода. Вова торопливо шагает, заходит в одну из дверей, и мы оказываемся в туалете. Он торопливо запирает дверь.

— Ну как там прошло? —взволнованно спрашивает он и поворачивает кран, словно шум воды в раковине, может заглушить мой демонический голос.

«Активация: демонический голос 30 сек. частота использования 2 раза в сутки».

— ПРОШЛО ВСЕ НЕ ОЧЕНЬ, — грохочу я, хоть и стараюсь шептать, — ОН СОГЛАСИЛСЯ ПОМОЧЬ, НО ТЫ ДОЛЖЕН БУДЕШЬ ВЫСЛАТЬ КООРДИНАТЫ МЕСТА И ВРЕМЕНИ. НУЖЕН ВЫСТРЕЛ, ЧТОБЫ ОН ВЫЗВАЛ ПОДМОГУ. И ЕЩЕ — НУЖНО ПОПРОБОВАТЬ УГОВОРИТЬ ТВОЕГО БОССА ПОЕХАТЬ С ВАМИ.

— Черт, замолчи лучше, — шипит Вован, — еще не хватало, чтобы кто-то услышал!

В эту же секунду в дверь кто-то начинает тарабанить и возмущенно восклицает:

— Эй, кто там с фильмами срать засел? Выходи давай, ты тут не один.

— Бляха... — тихо тянет Вован, неодобрительно глядя на собственное отражение.

— БУДЕМ ДЕЙСТВОВАТЬ ПО ОБСТОЯТЕЛЬСТАВМ. Я БУДУ С ТОБОЙ, ЕСЛИ ЧТО — Я НА ПОДХВАТЕ, — говорю я напоследок, прекрасно понимая, что в такой обстановке поговорить не получится. Лучше оставить вторую половину активации голоса на потом.

— Уже выхожу! — орет Вова тому, кто за дверью и жмет кнопку слива на бачке и быстро выходит.

Там за дверью щуплый златозубый мужик с хитрым прищуром радостно улыбается, увидев Вову:

— А, Черныш, ты? Нашел, где киносеанс устраивать, — усмехаясь, он качает головой и скрывается в туалете.

— Этот безобидный и глупый, можно не опасаться, — шепчет Вован.

Я решаю остаться с ним, чтобы убедиться, что он отправит Аркадию данные. Да и вообще, неплохо бы получше знать подробности их планов. А еще я не теряю надежду попытаться пригнать на дело Кузьмича. По крайней мере, можно попробовать его уговорить. Но что-то мне подсказывает, что сам Вован не решится, поэтому ему понадобится помощь в виде мысленного пенделя.

И только стоит мне об этом подумать, как открывается одна из дверей, и появляется Кузьмич.