— Вы спасли меня. Зачем? — спрашиваю я.

— Я спасал не тебя, а Анну Ивановну и мальчика.

— Нет, — усмехаюсь я, — вы спасли именно меня, хотя могли дать этому сверху убить меня.

— Я не знал, кто из вас Иммун ты или мальчишка, — пожимает плечами Елецкий. — Да и это уже не важно. Вы заняли Башню.

— И-и-и? — непонимающе смотрю я на него. — Разве вы не хотели меня убить и не пытались настроить мои подопечных против меня? Не пытались подбить их на убийство?

— Я очень надеялся, что это сработает, но — увы, — он поджимает губы.

— И что теперь? — с вызовом спрашиваю я, готовясь в любой миг использовать способности, которые после повышения не только появились, но еще и возросли до десяти минут.

Елецкий с какой-то тоской смотрит на меня и отводит взгляд:

— Сначала я думал, что это единственный верный вариант. Мысль, что в моей партии будут приспешники огненного легиона — ввергала меня в ужас, — Елецкий тяжело вздохнул. — Но затем я поговорил с начальником нашей службы безопасности и узнал, что он Палач. И все это время был Палачом. А я за все эти годы даже не заметил этого, — он хмурит брови, буровит меня тяжелым взглядом, а затем серьезно произносит.: — Мы с ним поговорили, и он убедил меня, что вы нужны партии.

Я какое-то время тоже сверлю его недоверчивым взглядом и наконец говорю:

— Что? Вот так все просто? Теперь будем сотрудничать?

— Нет, — тяжело вздыхая, говорит Елецкий. — Я не собираюсь поступаться своими принципами и работать с огненным легионом — это значит предать самого себя. Я уже стар, и решил, что мне пора выйти на пенсию. Я снимаю с себя полномочия Верховного. Теперь сами разбирайтесь с этим бедламом, а я умываю руки. Теперь это ваши проблемы.

— А ваш сын? Нам стоит ждать проблем от него?

Елецкий сердито смотрит и резко отвечает:

— Мой сын ничего не знает об огненном легионе, и я бы хотел, чтобы так оставалось впредь. Я сдаю вам Кубанский штаб, считай, без боя, взамен вы не станете лезть к моему сыну и втягивать его в свои разборки.

Я задумчиво поджимаю губы, затем говорю:

— Не уверен, что могу это пообещать, но постараюсь. И, раз вы уходите, кто же теперь будет здесь Верховным?

Елецкий насмешливо ухмыляется и резко разворачивается к выходу, бросая через плечо:

— Это больше не мои проблемы, Иммун. Сами разбирайтесь. Хоть сам возглавляй, мне теперь плевать. — И, сказав это, он решительно покидает актовый зал.

Я оборачиваюсь, окидываю взглядом разгромленный актовый зал, неспешно выхожу в коридор и смотрю в окно, где суетятся милиционеры и скорая. Нахожу взглядом Саньку и Палыча, которые беседуют с человеком в форме. Черных минивэнов не видно, успели-таки свалить, ублюдки. Зато вижу, как скорая грузит на носилки несколько трупов в шлемах и черных одеждах. Видимо, очередное нападение террористов будет. И к счастью, больше так они нападать не смогут.

Что ж, теперь пора заняться настоящей работой и наконец вытащить из трясины партию Жизни. Осталось только выбрать Верховного партии и что-то мне подсказывает, что будет лучше, если партию возглавит кто-нибудь из подопечных.

Перед глазами высвечивается огненная надпись:

«Внимание, этап Атаки завершен. Начинается этап Тьмы. Всем приготовиться!»

— Ну вот, — шепчу я и коварно улыбаюсь: — тьма продлится недолго, и не за горами наш ход. Теперь прячетесь, светлячки. Теперь ваш черед убегать. И я пойду за вами по пятам, и гнев мой не знает преград, и месть моя будет жестока и беспощадна, и никуда вам от меня не скрыться, подлые светляки, ибо имя мое — Легион.