Я поднимаю голову, чтобы оценить силы противника. Ожидал увидеть безопасников света, но они, конечно же, не стали так подставляться. Там были люди в черном и в глухих шлемах с тонированным забралом.

В дверях появляется Палыч и, резко выскочив из укрытия, начинает стрелять по светлякам. Еще кто-то начинает обстреливать их из окон штаба. Светлякам приходится заскакивать обратно в минивэны и прятаться.

Я хватаю Мишаню на руки и несусь по ступеням. Так быстрее.

Влетаю в помещение и ору старушке, перепугано выгадывающей из-за стойки.

— Нюру! Быстро! В актовый зал! Пусть принимает нас в партию!

Старушка орет в ответ:

— Да там она уже, там. Егор Палыч ее предупредил! Что творится такое, что происходит вообще? Беда какая... — последние вскрики явно адресованы уже не нам, а старушка попросту возмущается происходящим.

Ее вскрик резко пресекается грохотом. Из большого стекла у входа вылетает стекло и осколки разлетаются в разные стороны. А вот и сверхи светляков пошли в атаку.

Я, прикрывая собой Мишаню от возможного удара, ору Палычу:

— Какая у тебя способность? Ты сможешь их удержать?

— Есть туман, он их задержит на случай прорыва. Еще я уже активировал свой щит на входе. Внутрь они не смогут войти. Только через окна. У вас есть восемь минут, чтобы вступить в партию. Когда вы займете Башню, им придется спешно валить, потому что вряд ли кто-то из них захочет потом объясняться перед милицией.

— А вы уже вызвали?

— Да! — с готовностью орет старушка из-за стойки.

Отлично! Значит, нужно поспешить.

Ползком мы с Мишаней пересекаем весь вестибюль. Помню, что лифт в прошлый раз не работал, поэтому сразу же отправляюсь бегом по ступеням. В том, что они не станут заходить через окна, я очень сомневаюсь, особенно учитывая, что у них есть сверх, которые эти окна на раз вышибает.

Мы пересекаем очередной лестничный пролет, и из коридора слышится звук разбившегося стекла. Я ускоряюсь, Мишка едва поспевает за мной, поэтому я снова хватаю его на руки и закидываю на плечо.

Замечаю этажом ниже парня, быстро приближающегося к нам. И он не бежит, а парит над землей. Вот и тот самый летун, которым угрожал нам безопасник.

Дожидаться, когда он нас настигнет, не собираюсь. Активирую «Кошмары» и направляю на него.

Чего боится этот летун, мне неинтересно. Главное, когда мы с Мишкой оказываемся уже на этаже актового зала, снизу слышатся неистовые крики — ну и замечательно.

Мы влетаем в актовый зал. Там на сцене стоит перепуганная Нюра и с мученическим видом заламывает руки.

— Это вы? — с надеждой спрашивает она.

— Да! — восклицаю я и несусь к ней. — Принимайте нас в партию!

— Ваши пэку, пожалуйста, — подрагивающим от страха голосом произносит она.

Мишка достает из кармана наши пэку. Несколько секунд уходит на то, чтобы разобраться, где и чей пеку, и наконец мы протягиваем Нюре наши руки.

— А почему вас преследуют? Разве сейчас время вступать в партию, когда такое творится? — прежде чем поднести сканер к нашим запястьям, спрашивает она.

— Именно сейчас время! Те, кто нас преследуют, не хотят, чтобы мы вступали в вашу партию, — орет на нее Мишка, по всей видимости, в край потеряв самообладание.

— Принимайте! — я тоже подгоняю Нюру.

От крика она вздрагивает и наконец-то начинает работать.

— Только, пожалуйста, без этих ваших речей о вступлении. Только регистрация. И готовьтесь, что заканчивать придется под атаками.

— Под какими еще такой атаками? — плохо слушающимся голосом спрашивает она.

Я смотрю на таймер активации Кошмарного видения — остается всего десять секунд.

— Анна Ивановна! Начинайте! — снова поторапливаю я ее.

Она вздрагивает и быстро начинает вводить данные, сканировать наши пэку и шустро подавать на подпись документы.

Я же только и успеваю там расписываться.

На середине вступления в партию в актовый зал влетает летун. Лицо у него перекошенное от злобы. Кажется, он знает, что кошмары на него наслали именно мы.

Он поднимает угрожающе руки и с яростным криком несется прямо на меня. Сцена под нами начинает трещать и лопаться. Я успеваю подписать последний документ до того, как доски под нами начинает проламываться.

Я, Мишка, Нюра и стол с компьютером грохаемся под сцену. Высота небольшая, всего метр, но падение ощутимо.

— Все целы? — ору я.

Слышу вялые ответы Нюры и Мишани.

— Сколько еще осталось? — это я уже спрашиваю Нюру.

— Сейчас, если техника цела... — на миг она замолкает, а после восклицает: — Все в порядке. Я смогу закончить через две минуты, уже тише добавляет: — если нас конечно же не убьют.

— Работайте, я его остановлю.

Я хватаю одну из досок от сцены и выскакиваю на поверхность. Летун, который выясняется не только летун, но еще и обладает телекинезом, теперь висит прямо надо мной.

То, что он собирается ударить меня с ноги по лицу, я сразу понимаю. Недолго думая, замахиваюсь доской и бью его по ноге в тот самый миг, когда бьет он.

Летун вскрикивает от боли и отлетает на несколько метров. Я швыряю ему вдогонку доску — она ударяет его в живот и гулко падает на пол.

Летун окидывает меня яростным взглядом:

— Ну все, теперь ты точно не жилец! — сквозь зубы злобно произносит он и вскидывает руки.

Щепки и доски поломанной сцены взмывают вверх, опасно зависая над моей головой, в тот самый миг, когда всю эту груду древесины он собирается обрушить на меня, что-то с ним вдруг происходит, он хватается за горло и начинает брыкаться.

Я быстро отскакиваю в сторону, оставшиеся без контроля парящие в воздухе доски падают на пол. В это самый миг перед глазами высвечивается огненная надпись:

«Поздравляю, Иммун! Все одержимые и ты заняли Башню. Отныне светоносное войско не имеет права вас атаковать, а вы становитесь полноценными членами огненного легиона. Но не стоит расслабляться, впереди тебя и твоих одержимых ждет много трудностей по восстановлению партии и возвращению величия огненному легиону. Во славу огня, во славу Императора!»

«Четвертый уровень доступа к информации открыт».

Все способности повышены до десяти минут.

Сквозь быстро всплывающие надписи я замечаю, как корчится от удушья, а после кулем падает на пол светляк летун. Видимо, Палыч пришел на подмогу, только вот его в поле зрения нет.

Но это сейчас неважно. Мы наконец-то это сделали. Нюра сумела закончить, мы вступили.

— Мы заняли Башню! — восклицаю я, мой голос эхом проносится по актовому залу.

Мишка осторожно выбирается из-под обломков, а после на всей скорости несется ко мне, а подбежав, нерешительно замирает.

— Мы заняли Башню, — уже тише говорю я, улыбаясь во весь рот.

Мишаня радостно округляет глаза, кажется, он еще до конца не верит, что все позади. Наконец, он дает волю эмоциям и даже подпрыгивает на месте:

— Ура! Леня! Мы ее заняли! Теперь мы в безопасности! Теперь я серх! Теперь! Теперь!... — от нахлынувших эмоций он, кажется, даже как говорить забывает, а просто резко подается вперед и обнимает меня изо всех сил.

Слегка помешкав, я тоже обнимаю его.

Нюра с удивлением и опаской таращиться на нас. а затем тоже начинает неуверенно улыбаться.

Только сейчас я замечаю в дверном проеме Юрия Романовича Елецкого. И теперь до меня доходит, что это именно он задушил летуна, а не Палыч.

Он окидывает нас мрачным взглядом и громко велит:

— Анна Ивановна, заберите мальчика. Нам нужно поговорить с этим молодым человеком наедине.

Нюра косится на задушенного светляка и все же кивает и направляется к выходу, на полпути замирает, понимая, что Мишка не спешит уходить.

Он поднимает на меня встревоженный взгляд:

— Все хорошо, иди, — я глажу его по голове. — Мы теперь в безопасности. Иди с ней.

Мишка кивает и, серьезно посмотрев на Елецкого, шагает следом за Нюрой. Елецкий заходит в актовый зал и закрывает дверь.