– Бедный маленький мальчик, который страшится повзрослеть…

Морган не сразу сообразил, что стоит погруженный во мрак, а прямо перед ним парит Тьма и голос её разливается в его голове. А когда осознал, испуганно отшатнулся. Только сущность подалась за ним.

– Вспомни, сколько раз за те дни, что мы были вместе, ты вёл себя романтично? А если и вёл, как быстро искал возможность переключиться на братство, нападение, близнецов… Ты ищешь повод отказаться от себя. Морган, ты застрял в состоянии ребёнка.

– Или же я боюсь, что ты всего лишь под моими чарами.

– Я Тьма, меня невозможно околдовать.

Морган молча взирал на парящую ведьму. Играл желваками и соображал.

– Я хочу, чтобы ты вернулась. Я не виню тебя за убийство Эдны. Никто не упрекает.

– Лив ненавидит себя.

– Но вы единое целое!

– Она ещё не приняла меня. Как и ты себя.

– Обливион, ты мне нравишься.

– Меняешь тему, – в тоне Тьмы зазвучали снисходительные нотки.

– Я знаю, я всю жизнь пытаюсь кого-то спасать. Ты права, так легче не думать о себе. О своих страхах. Так не надо становиться по-настоящему взрослым.

– То-то же, Морган Виннфлед. Хватит быть только спасителем. Ты готов идти дальше. Ты выбрал себе женщину, но Обливион нужен мужчина: мудрый защитник, надёжный партнер, горячий любовник… В тебе всё это есть и, что главное, ни одна из личин не уподобляет тебя Эдне. Даже та, которую ты больше всего избегаешь. – Тьма не шевелилась, но Морган ощутил её прикосновение к своей щеке, – Дорогой, сделай шаг.

Темнота вокруг парня сгустилась до запредельного. Дышать стало трудно. А в голове стучал призыв. Шаг. Всего один…

Инкуб снова стоял в комнате ведьмы и смотрел, как тонкие блики от светильника играют на полу у его ног. Парень повернул голову и встретился взглядом с недоумённо моргающей Вотэвер. Морган тихо рассмеялся.

– Ливи, ты не представляешь, как я рад твоему возвращению, – и вместо долгого обмена любезностями шагнул к девушке и поцеловал её.

***

Голова Обливион покоилась на обнажённой груди Моргана. Парень почти невесомо гладил нежную кожу плеч девушки и размышлял о словах Тьмы, происшедшем несколькими минутами ранее и переменах внутри.

– Мо? – Лив приподнялась, и парень невольно скользнул взором к припухлым губам девушки. Вспомнил, как впивался в них поцелуем, как прикусывал до боли, пытаясь насладиться прикосновением. Услужливая память подкинула ещё чётко звучащие в голове стоны, срывающиеся с этих губ. Перед расслабленным сознанием промелькнула тень воспоминаний – образов: падающая к ногам девушки рубашка, обнажённые ключицы, длинные пальцы на торсе инкуба, огромные чёрные глаза, затягивающие в самую бездну.

– Морган, – Обливион позвала Виннфледа во второй раз, и он вздрогнул, вернувшись в реальность. Тряхнул головой, отгоняя видения. – Морган, где мы?

Вопрос поставил в тупик. Парень недоумевающе взглянул сначала на Лив, а затем изучающе пробежался глазами по стенам вокруг. И потрясённо замер, пытаясь осознать, как из комнатки ведьмы оказался в просторной спальне своего холостяцкого дома в Норвегии.

– Я думала, ты не способен на столь дальние перемещения, – узнав, куда они попали, Обливион уже с интересом осмотрелась вокруг. Моргану подумалось, что символичнее некуда пройти инициацию в мужском логове, куда прежде не ступала женская нога. Озвучивать мысль не стал, но то, как Лив посмотрела в ответ на затянувшееся молчание, говорило само за себя. Их мысли синхронизировались. – Хочу пить, – прошептала ведьма и поднялась с кровати.

Морган зацепился взглядом за обнажённый силуэт, выхваченный из полумрака лучами пробивающегося сквозь жалюзи солнца. Полупрозрачная белая кожа так контрастировала со смоляными волосами, что эта игра света резала глаза. Морган сглотнул. Девушка обернулась. Её полная грудь, вздымающаяся от мерного дыхания, притягивала к себе внимание. Парень и хотел бы не смотреть, но не мог переключиться на что-то постороннее. Лив заметила это, смутилась. Её щёки окрасились алым, вызвав у Мо целую бурю эмоций в груди: нежность вперемежку со страстью и желанием прорвались наружу. Брюнет переместился прямиком к Лив, касаясь разгорячённой кожи ладонями. Притянул к себе, чувствуя, как тяжелеет в паху и пересыхает во рту.

– Только не спрашивай меня, где я была всё это время, – пытаясь вывернуться из объятий и подразнить, хихикнула Обливион. Но инкуб решительно прижал добычу к стене. Завёл руки за голову, заставляя приподняться на цыпочки и отрезая любые пути для отступа. Наклонился, целуя в шею.

– Я думаю, ты ждала, когда я наконец-то перестану бежать от себя, – прошептал на ухо и решительно прижался к губам.

***

 Морган наблюдал, как Обливион неспешно касается пальцами его холстов. Как наклоняется и разглядывает мазки, угадывает полутона и скрытые смыслы. Как заворожённо бредёт дальше, подмечая мельчайшие детали на полотнах.

– Почему ты больше не рисуешь?

– Эдна называла это мазней, недостойным увлечением для викинга. Я должен был учиться драться на мечах и ездить верхом, а не тратить драгоценные часы на глупости.

– Но эти картины времён после Ада, – возразила ведьма, поднимая удивлённый взгляд на инкуба.

Морган кивнул.

– Я рисовал, выполняя задание братства.

– Ты так и не рассказал мне, как оказался с ним связан. Хотел защитить семью?

Виннфлед даже не удивился проницательности Вотэвер. Только беззвучно выдохнул.

– Я хочу принять приглашение Вамбери, – неожиданно созналась ведьма, – Абрахам рассказал, что орден, в котором он числится демонологом, послал его найти нас и уговорить присоединиться. Взамен монахи научат контролировать силы, чтобы ситуация с Эдной больше не повторилась.

У Моргана перехватило дыхание. Виннфлед замер, чувствуя, как кровь прилила к щекам и сердце забилось в пятках. Лживые твари… Он уничтожил сотни их последователей, думая, что искоренил зло. Но оно пробудилось и продолжило мерзкую деятельность.

– Не будешь убивать? – Морган не хотел, но вопрос прозвучал саркастично. Внутри пылало от ярости и праведного гнева. – И чем же, по словам Вамбери, занимается братство? В чём будет заключаться ваша работа? – он обернулся к ведьме и смотрел девушке в глаза. – Давай, Лив, поделись со мной своим видением.

– Избавляет мир от монстров? – робко произнесла девушка, чувствуя подвох в тоне инкуба.

– Продолжай. Каких? Таких, как Эдна?

Ведьма кивнула. Сглотнула.

– Правильно догадалась. Они заставят тебя находить таких уродов, а затем убивать. Ведь ты уже так делала. О, подожди, они будут говорить тебе, что, допустим, ликантроп – чудище и лишил жизни целую деревню. А потом ты случайно узнаешь, что жители пытались сжечь непонятного им соседа, потому что он отличается от них. А когда ты это узнаешь и скажешь в братстве, тебе прикажут молча выполнять свою работу. Думать – не твоя задача. Ты убиваешь монстров и спасаешь людей. Точка. Но ты поймала сомнение и начнёшь копать. И тогда тебе вынесут предупреждение. Например, на Адель нападёт демон и изнасилует её. А ты озлобишься и пойдёшь искать тварь, а по итогу окажется, что тварь – ты. Потому что нужно было молча выполнять приказ. И тебе придётся с этим существовать. Смотреть сестре в глаза и понимать, что ты испортила жизнь самому близкому.

Тон Моргана бил хлеще плети. Он выплёвывал слова, глядя прямо на ведьму. Видел, как от ужаса меняется лицо девушки, дрожат уголки губ, наворачиваются на глазах слёзы. Видел, но не мог остановиться.

– Посмотри. Вот мои монстры. Правда, редкостные мерзавцы? – Виннфлед резко наклонился к одному из ящиков, распахнул его и вытащил на свет толстую папку. Швырнул её Обливион, а затем развернулся и зашагал к выходу. Его била крупная дрожь и от пережитого вновь пылали щёки. К горлу подкатывал ком отвращения. Он выбрался на улицу и рухнул на крыльцо, сжимая руками голову. От ненависти к себе хотелось выть.