Но ещё больше тревожило его другое. Святая церковь. Слава, которая постепенно распространялась о нём по всей Европе, не может не встревожить определённых людей. К счастью, он стар и не может быть никому конкурентом, но, тем не менее, само сравнение с ним подрывало авторитет многих. На него обращены взоры, его действия теперь в центре внимания. Ведь он, помимо всего, Великий Инквизитор. Вот тут и заключалась загадка, над которой он мучился. После всех этих событий у него внутри что-то произошло, поменялись ритм и направленность его души. То, к чему он привык за долгие годы успешного правления, просто ушло, перестало существовать. Он напрягал всю свою волю и разум, чтобы вернуться к прежнему, такому привычному и проверенному мышлению, но не мог. Его постоянная готовность к поиску врагов церкви, непрерывно горевшая раньше, потухла, потеряла смысл, и все попытки вернуть её не приносили результата. Более того, он не мог даже продолжать вести дела тех узников, которые попали в тюрьмы инквизиции до всех этих событий. Он отстранился от этих дел, хотя раньше держал всё и каждого под контролем. Следователи пока молчали, списывая его бездействие на испытанное глубокое потрясение, что было отчасти верным. Но Инквизитор чувствовал, что причина кроется гораздо глубже, пытался найти ответ, но не находил.

Стук в дверь прервал его размышления. В келью вошёл его помощник с довольной улыбкой. Инквизитор сразу понял, в чём дело.

– От кого теперь? – спросил он.

– От Совета пекарей, Ваше Преосвященство, прислали огромный торт с украшениями.

– Поблагодари их и попроси отнести на кухню.

– Они хотят вручить его вам лично.

Инквизитор встал. Надо пойти. Уже были подарки от гончаров – прекрасная ваза, выставленная в приёмном зале, от ювелиров – небольшой золотой иконостас, уже украшающий главный собор, в него была вставлена икона размышляющего Христа. Инквизитор не брал себе ничего, и это замечали все, что ещё больше увеличивало уважение к нему… Страх, связанный с его именем, заглушился от пережитого, и жизнь в Севилье как будто получила свежее дыхание. Инквизитор вышел к пекарям, и сердце его непроизвольно сжалось. Ведь раньше он был настолько равнодушен к толпам простолюдинов. Что ему было до их мелких дел? Что были эти дела по сравнению с его великим построением Системы? Но сейчас он ощущал мягкую радость от этих искренних подарков, понимая, что это не лесть, а дань его заслуге. Инквизитор разозлился: «Что этот хитрец Иисус сделал со мной? Кто дал ему право своей мощью разбить мою жизнь? Где я попался, не понимаю!»

Инквизитор улыбнулся и, протянув руки, пошёл навстречу делегации. Глава Совета пекарей – крепкий, круглолицый, с роскошными усами человек – вышел вперёд с широкой улыбкой.

– Ваше Преосвященство, примите наш дар от благодарной паствы. Мы хотим присоединиться к единому порыву граждан Севильи и выразить признательность вам и Святой церкви в вашем лице, которая защитила своих детей, подставила плечо и была с нами, простыми гражданами, в момент конца света.

Пекарь крепко обнял Инквизитора, Инквизитор не мог не улыбнуться.

– Когда мы захотели сделать пирог, я спросил у стариков: «Какие пироги делали раньше в подарок церкви?», но никто не мог вспомнить о таких подарках. И тогда мы выбрали десять самых искусных мастеров и разработали этот рецепт, который занесён теперь в Золотую книгу нашего Совета, чтобы и в будущем наши потомки могли бы его воссоздать и ощутить ту радость, что ощутили мы. Потому что, – пекарь широко улыбнулся, – мы немного согрешили перед церковью (Инквизитор вздрогнул), – мы сделали такой же пирог поменьше, и попотчевались им на Совете, без жён и детей, сами!

Вся делегация захохотала, Инквизитор тоже не мог сдержать смех. Успокоившись, он сказал:

– Дети мои! Мы прошли через трудное испытание для нас всех и вышли из него достойно. Теперь нет сомнения в правильности пути, по которому ведёт Святая церковь свою паству. Сейчас мы все должны осмыслить произошедшее, жизнь должна войти в свою колею, и мы продолжим наш путь защиты чистоты церкви, учения нашего Господа, ибо в чистоте своей мы сильны и…

Он осёкся, увидев, как непроизвольно вытянулись лица и округлились глаза при его словах: он увидел в них банальный страх.

– …и я очень благодарен вам за этот искуснейший пирог, которым может гордиться вся Севилья!

Все опять засмеялись, закивали головами, но напряжение, посеянное его словами, не исчезло. Делегация ушла, монахи поставили огромный пирог на тележку и покатили его на кухню. Инквизитор остался стоять. Он задумался не только над страхом, волной прошедшим по лицам людей, но и над словами пекаря, что даже старики не помнили, когда испекался подарок для церкви. Он родился в Севилье, уехал и вернулся более сорока лет назад, но тоже не помнил этого.

Инквизитор пришёл на обед и был встречен одобрительным гулом монахов и их улыбками. Все предвкушали сладкий стол: слава о севильских пекарях шла по всей Испании, их блюда были известны даже при дворе короля, и никто не сомневался в изысканном вкусе пирога. Инквизитор шёл по проходу, слегка кланяясь всем, улыбаясь. Хотя он и был аскетом многие годы, но тоже мог оценить настоящий вкус еды. Делая поклоны направо и налево и продвигаясь к своему месту во главе стола, он внезапно ощутил обжигающий холодный взгляд одного из монахов. Что это? Инквизитор чуть задержался и быстро взглянул в его сторону. Ну конечно, отец Эдуардо! Он улыбался во весь рот, но это была скорее улыбка хищника в засаде, уверенного в своей силе и успехе. Не подавая виду, Инквизитор продолжил свой путь. Трапеза прошла в приподнятом настроении, оживлённо, чему способствовало и хорошее вино. Споры и разногласия были временно забыты. Со всех сторон были слышны громкие разговоры. Люди подходили к нему, он отвечал на их вопросы и наблюдал за окружающими его монахами. Интересно, что самыми активными были его помощники по инквизиции, в них явно было больше уверенности и внешней силы. Инквизитор наблюдал за ними: кто-нибудь ещё ощутил перемены после встречи с Иисусом? Внешне этого не было видно, но ведь и он сам тоже не подаёт виду. Он смотрел на них и чувствовал, как их природа требует действия. Сколько они будут терпеть паузу, пока не начнут роптать? Его взгляд периодически переключался на отца Эдуардо, который, принимая участие в общении, всё время посматривал на Инквизитора. В какой-то момент их взгляды встретились. Эдуардо широко заулыбался и, не отрываясь, смотрел на Инквизитора, который расслабленно облокотился на спинку кресла и, не отводя взгляда, без эмоций, пристально смотрел на Эдуардо.

Примерно через месяц из Мадрида пришли вести. Их доставили два посланника кардинала. Это были отец Хорхе, помощник кардинала по внутренним делам, его старый друг, и отец Пабло – этого он видел в первый раз, но лицо ему сразу не понравилось: оно выражало сытость, преданность, уверенность в своём положении.

Отец Хорхе кашлянул и начал разговор:

– Ваше Преосвященство, прежде всего я хочу передать вам привет от Его Святейшества кардинала. Его сердце переполняет восхищение вами и вашим поведением во время этих событий. Авторитет Церкви возрос многократно. Честно говоря, – он доверительно улыбнулся, – в Мадриде только и говорят о том, что произошло, хотя толком ничего не понимают. Всё полнится слухами.

Отец Хорхе сделал паузу, посмотрев на Инквизитора, чьё аскетичное лицо оставалось бесстрастным.

– Я благодарен Его Святейшеству за эти слова. Всю свою жизнь я посвятил Святой церкви. Я вёл за собой людей ради её блага, следил за чистотой учения. То, что произошло, было проверкой, и мы эту проверку достойно прошли.

Возникла небольшая пауза. «Зачем же они приехали?» Тут отец Пабло вступил в разговор. Он расплылся в сладкой улыбке.

– Вне всяких сомнений, монсеньор. Ваши действия заслуживают высочайшей оценки. Никто не может даже представить кого-либо, кто лучше вас справился бы со случившимся… (пауза), но жизнь продолжается. Мы должны разобраться, что произошло и что делать дальше.