Да, я уснул с телефоном в руке, Профессор, а он даже не выключился от разряда батареи, хотя в одиннадцать часов на нем уже оставалось пять процентов заряда. На всякий случай я его вырубил и проснулся только в полдень. И снова от смеха. Теперь это был Витька.

— Чего ржешь? — спросонья спросил я, даже не понимая, кто надо мной стоит.

— Не знал, как тебя разбудить. — Он пожал плечами и снова заржал, но не так правдиво, почти как лошадь. — Тебе что, снилась Вика?

Я думал спросить, с чего он так решил, но вдруг почувствовал, а потом увидел, что промеж ног топорщится бугорок.

Странно, ведь Вика мне не снилась. Об этом я рассказал ему, а заодно и о своем настоящем сне. И о том, из-за чего он мне приснился.

— Только поэтому я и не смотрю всю эту дичь. Довольствуюсь книгами из личной, — он оттопырил указательный палец, — библиотеки. Запомни, Илья: смотри только то, что тебе нужно, а не то, что навязывают.

— Так и делаю. Просто этот говняный алгоритм «Ютуба», пока я спал, включил то, что нужно ему.

— Так удали его нахрен.

Так я и поступил. И в моих действиях не было ни раздумий, ни сожалений. Только удержание пальца на иконке приложения и касание «УДАЛИТЬ» во всплывающем меню.

«Эх, если б все, абсолютно все можно было стереть в пару каких-то касаний…» — подумал я. А потом пришла еще одна, очень короткая, но очень емкая мысль: «КОЗЛОВ…»

В итоге короткая «КОЗЛОВ» растянулась на целый день. О чем бы мы с Витькой не общались, Козлов не отпускал меня. Витьке то и дело приходилось дважды окликать меня, чтобы обратить на себя внимание. И я обращал, но, когда он что-то говорил, я лишь видел его открывающийся рот, из которого вылетали фразы на козлином языке: «Козлую козлачит по козле, а на козлечу козле козлит козловая. Козлищина!»

— Козловая? — переспросил я после одной из его историй и в миг получил пощечину. Оклемался, но глаза остались стеклянными. Не шевелились, будто в них залили суперклей.

— Илья, ты задолбал. Что с тобой не так? Какая еще козловая? Я сказал «кайфовая».

— Кто кайфовая?

— Забей.

После его «забей» забил не я, а Авария сверху. Сначала показалось, что он снова хромает, очень сильно хромает, но потом звуки стали четче и яснее. Он что-то забивал молотком. И похоже, шурупы в бетон, поскольку бил он до конца дня, пока мои друзья не разошлись…

Что-то я снова забегаю вперед.

Вика появилась в Курямбии в четверть седьмого. На входе извинилась, что не смогла прийти раньше. Опять родители и какие-то дела.

На что я сразу обратил внимание, так это на ее не по-летнему плотную рубаху с длинным рукавом, рюкзак (не школьный — скорее туристический) на плечах, набитую поясную сумочку и покрасневшие, скрывающие что-то ужасное глаза. Но счастливые глаза…

Она сняла рюкзак и навалилась на стену. Расстегнула три верхние пуговицы рубахи. Это обнажило не только часть бюстгальтера и приличных размеров грудь, но и синяки, которые она даже не думала скрывать.

Мы с Витей ужаснулись, хотя у обоих произошла эрекция.

— Кто тебя так? — приближаясь к ней, протянул он. — Только не говори, что упала с самоката. Я видел, как ты ездишь.

«Козловкозловкозловкозловкозлов…»

— Не скажу, — улыбнулась она и села на рюкзак. Он стал вдвое меньше, но все равно был больше моего школьного рюкзака.

— Тебя сбила машина? Тебя хотели ограбить? Тебя побили завистливые, пускающие слюни по Биберу, девки? — перебирал Витька, и многие его варианты я опустил, Профессор.

«Козловкозловкозловкозлов…»

— Что, ноги мне в уши, с тобой случилось? Кто тебя так, Вик? — после минутной паузы вновь загорланил Витька.

Авария все еще бил молотком, но никто из нас его не слышал. В любое другое время от этого стука у нас пошла бы кровь из ушей (а такое время еще будет, Профессор, ты только дождись), но только не в это.

В том момент у нас замыкался круг единства, мы это чувствовали. Клянусь, каждый чувствовал, что что-то происходит. Я, например, — жжение в кончиках пальцев рук и ног, шум в голове и зов в сердце. Что-то наше, что-то распирало меня изнутри. И этим чем-то была ненависть и злоба к предполагаемому объекту. В тот момент нас что-то окончательно сплотило. Наверное, Витька. Черт возьми, мы даже моргали в унисон!

«Козловкозловкозлов…»

— Вика… — не понимая, что делает, Витя дотронулся до синяка на ее груди.

«Козловкозловкозлов…»

Вика схватила его за запястье и… не одернула руку от неуместного прикосновения, а только сильнее прижала его ладонь к синяку.

Витя стоял столбом. Скрываемое в его штанах тоже стояло столбом. Из глаз текли слезы. Он только сумел произнести не закончившийся вопрос с уточнением:

— Это?..

«Козловкозловкозлов…»

Она не дала продолжить — приложила палец к его губам. Она не ответила на очевидный вопрос и только кивнула… нам обоим, дав понять, что все это сделал он — животное с фамилией Козлов.

— Где эта гнида? Где этот гнойный прыщ?! Каждый удар в твою… в нашу сторону будет перемножен в тысячу раз и направлен обратно! — буйствовал Витя. Он был в ярости. Глаза — краснющими. В них жила ненависть. — Подымай зад, Илья, пока это чучело далеко не убежало. — Я снял очки (откуда они взялись?) и сдавил их в кулаке. — Вика, где этот гандон?

Вика повесила нос. Слеза стекала по ее щеке.

Витя обрушил свой мини-склад. Из нижнего ящика из-под фруктов вывалились строительные инструменты. Там было много всякой мелочевки, но в глаза бросились только острозаточенный до блеска плотницкий топорик, ножовка, молоток и мебельный степлер. Поначалу он потянулся за степлером, вероятно, потому, что тот более всего напоминает оружие — пистолет. Дотронувшись до него, передумал, поднял молоток, перебросил из руки в руку и предложил его мне. Я согласился. Топорик тоже не лежал без дела: Витька провел по наточенному лезвию большим пальцем: из него тут же показалась капелька крови. Такая же капелька, ничуть не отличающаяся от тех, что я видел в день нашей первой встречи с Викой в теперь уже бывшей для нас обоих школе. Эта капля стала катализатором, триггером, пинком под жопу… Называй как хочешь.

— Я размажжу его лоб к чертовой матери! — заорал вдруг я, не узнавая свой голос. — Где он? Где ты его встретила? Где он на тебя напал?

Авария сверху стучал так, словно уже не вбивал шуруп в бетонный пол, а пытался пробить ход в подземелье, где его должны были ждать драконы, драгоценности и принцесса.

Я подпрыгнул и ударил по потолку молотком. Картон порвался, а Авария на какое-то время перестал нас донимать.

Витя стер слезы рукой. Под глазами красовалась кровавая размазня, оставленная порезанным пальцем. Это был его боевой окрас.

— Пойдем, Илья. Мы сами его найдем, — прошипел он, не дождавшись ответа от Вики.

И мы пошли, взявшись за руки.

Вика нас одернула.

— Куда вы полетели сломя голову? Так вы либо ничего не добьетесь, либо сделаете только хуже. — Мы остановились. Она дотронулась до нашего оружия мести, и мы тут же ей его отдали. Она положила его под рюкзак. — Я вижу вопросы на ваших лицах. Похоже, сегодня будет тот самый вечер, о котором она говор… — Вика осеклась. — Вечер откровений.

— Она? — спросил я. — Кто?

— Не то сказала, Илья. Нервы сдают.

— Ты уже не в первый раз упоминаешь какую-то «ону».

— Да? — Она вздохнула, раскрыла поясную сумочку и положила в нее руку. — Ну раз так, мне тем более придется с вами поделиться, рассказать о ней и о многом другом. Только, пожалуйста, успокойтесь и соберите ваш арсенал. Прошу вас.

Витя принялся собирать разваленное, а я ему помогал. Управились мы минуты за три. Когда все ящики стояли на своих местах, а оставались только топорик и молоток, Витя протянул к ним руки, но Вика ему пригрозила пальцем.

— Ты себе что-нибудь отрубишь, — сказала она.

Он уселся и тупо уставился на нее. Я повторил за ним. Мы оба молча сидели и хлопали глазами. Не знаю, куда смотрел Витя, я же пытался смотреть только в ее тщательно маскирующие печаль глаза, хотя синяки на ее груди сильно отвлекали. Они будто магнитили.