— Ты звонил ей?

Я опустил глаза. Он шлепнул себя по лбу.

— Знаю… — произнес я. — Полный… Я хотел ей позвонить, но вокруг все закружилось, завертелось, а череда почти фантастических событий отвела меня на несколько шагов назад.

— О чем ты?

— Проблемки… проблемы в семье… с сестрой проблемы. Она, Витя, чуть не умерла.

— Это хорошо, — ляпнул он, затем исправился: — Точнее, плохо. Точнее, хорошо, что не умерла, плохо, что… ну…

— Я понял.

— Именно! Что с ней случилось?

— Что случилось? Сначала я ее чуть не убил…

— Дела-а-а-а, — протянул он.

— … но в итоге спас. Сам до сих пор не понимаю… Она наглоталась таблеток и запила их алкоголем… залила.

— Почему? Ее избивают родичи? С тобой они хорошо обходятся? Я всегда могу приютить вас у себя дома. Ванька против не будет, а если будет, то найдется место в Курямбии.

— В том и дело, что в семье все в порядке, все классно. Родители в шоке с того, что было. Ничего не предвещало беды. Сейчас Поля ничего нам не рассказывает. Думаю, или что-то скрывает, или все напрочь забыла. Но есть, к счастью или к сожалению, то, чего никто из них сейчас не знает. То, что уже никогда не сотрется из моей памяти.

— Что же? Не томи! Давай быстрее! — Глаза Витьки загорелись. Он положил ладонь на мое плечо и сжал.

Я еле стерпел. Меня вновь удивила его недетская сила. Позавидовал.

— Когда я обнаружил Полю заблеванной, бездыханной, безжизненной в собственной кровати, через трубку домашнего кто-то подслушивал за происходящим в ее комнате, кто-то звал ее.

— Этот кто-то сумел каким-то образом подключиться к вашему телефону? Совсем нет защиты у этих телефонщиков!

— Да нет же. Скорее всего, Поля разговаривала с этим человеком и пила, глотала то, что едва не погубило ее. Этот человек если не заставлял ее делать это, то повлиял точно. Теперь мне хочется знать, кто был на том конце провода… — Я вновь опустил глаза, не решаясь попросить у Вити помощи. Нащупал в кармане растаявшую плитку шоколада и достал ее.

— Это, типа, гонорар? — улыбнулся он и выхватил шоколадку из моих рук. Она смялась в его кулаке. — Я понял, что тебе нужно. Говори дату и приходи сюда завтра. Ты, кстати, завтра учишься?

— Да, по понедельникам я учусь.

— Приходи после уроков и прихвати вторую часть моего вознаграждения.

— Договорились.

Я продиктовал ему нужный день, напомнил номер домашнего и убежал домой. Чудом избежал начинающегося дождя. Повезло. В тот день был адский ливень, не прекращающийся до утра.

В понедельник после уроков мы встретились с Витькой на том же месте. Я вручил ему плитку шоколада — вторую часть гонорара, а он мне — детализацию звонков. Это была короткая встреча.

Дома я развернул бумажку и пришел в ужас. Эта бумажка прервала то самое мгновение, которое я не думал о Вике, поскольку в тот самый дынь Поля разговаривала с ней. Я не мог ошибиться, я знал ее номер наизусть.

Это выбило меня из разбитой колеи. Я не знал, что делать, как поступать, как вообще жить. Хотелось пойти по стопам сестры, но не мог — я же не тупица. Чувствовал себя загнившим овощем, не способным ни на что. Пытался напрячь извилины, но разве они есть у овощей?

Был лишь один единственный путь — звонок Вике и вопрос обо всем прямо в лоб, НО! Поля больше ни с кем не болтала: ни она, ни ей никто не звонил. Меня это настораживало. Я понимал, что, если позвоню Вике, если у нее есть определитель номера, она узнает звонящего. Это вспугнет ее, и второго шанса на звонок больше не будет.

Для достижения цели мне нужно было звонить с неизвестного номера. Мобильные родителей не подходили. Они не должны были быть замешаны в моих личных делах, и я не хотел, чтобы родители вообще что-то знали, а они могли об этом узнать… случайно. Определенно, нужен был личный мобильный… не жалкая пародия, работающая только дома, а нормальный, функциональный аппарат.

Поэтому-то я и начал клянчить у родителей сим-карту. И наклянчил. Как и говорил ранее, сегодня мне ее наконец-таки подарили на день рождения. После тебя это лучший подарок.

Каких же трудов это стоило родителям, а скольких трудов стоило мне… Они долго упирались, говорили, я слишком мал для собственного телефона. Я не понимал почему, пока не подслушал их разговор: они не могли (думали, что не могли) позволить себе оплачивать еще один мобильник. Особенно не могли оплачивать мои случайные покупки в магазине приложений. Я их понимал, ведь они основывались на горьком опыте племянницы мамы, моей двоюродной сестры, старшей меня на полгода.

Были, правда, у них и разговоры, направленные в верное русло. С их слов, случись чего, позвонив мне, они всегда могли быть в курсе, где я, что я, куда я, когда я. Мне лишь оставалось дать их лодке размышлений попутный ветер, и я им его предоставил.

Позавчера мой катализатор ускорил их реакцию. Я не хотел, но мне пришлось, лишь для отсеивания их сомнений. После школы я не поехал домой на автобусе — пошел пешком. Думал, задержусь, но замедлил прибытие всего на полчаса. Домой не собирался, поэтому скитался по району. Сходил в парк, в гаражи, даже туда, куда запрещали ходить родители — в квартал неблагополучных. Ничего неблагополучного ни в их домах, ни в их жителях я не заметил. Те же самые люди в тех же самых обертках. Так, шатаясь где попало, мне удалось провести на улице еще несколько пар часов. Ровно в 21:00, если не обманывали часы на телефоне, я вернулся домой.

Родители уже места себе не находили, рвали волосы. Искали меня. Сказали, что обзвонили всех родителей моих одноклассников, все больницы и все морги. Переживали. Так поздно я еще никогда не возвращался из школы. Честно говоря, я и сам переживал… даже было немного страшно… когда стемнело.

Папа хотел дать мне ремня, чтобы раз и навсегда научить пунктуальности, чтобы научить меня хотя бы предупреждать их, но мама не позволила ему. Она сделала это сама, ссылаясь на то, что сделает это нежнее. Не могу сказать, насколько нежно у нее получилось, но одного ее удара хватило, чтобы попа загорелась, а из глаз водопадом потекли слезы. Я не притворялся, то были слезы счастья. Счастье за гениально исполненный план. План, осуществивший мои желания.

В ту ночь я слышал шептание родителей о детских тарифах разных операторов. Даже слышал, как папа нажимал кнопки ноутбука. Все потому, что болтание из-за стены, из комнаты Поли, больше не доносится. Теперь она засыпает раньше меня.

Ну? Как тебе?

КЛАСС!

Вот и я так думаю. Но еще класснее будет, когда я позвоню Вике и раз и на всегда разберусь со всем этим собачьим дерьмом.

Сейчас извини, мне пора. Меня заждались гости. Родители пригласили родственников. Они там все шумят и ждут меня. У меня ДР, черт возьми! Я стал старше! Мне это так нравится! Сегодня я уже не почтисемилетний! До скорого! Дальше — больше!

НЕ ПОДВЕДИ

Хорошо, Профессор!

С тех пор как у меня появилась возможность звонить с собственного мобильного, прошло пол апреля, а я так и не сделал ни единого звонка, ни звоночечка. Нет, вру. В день рождения я позвонил папе для проверки связи. С той же целью мне позвонила мама. Связь была, куда ж ей деться?

Я стал чаще встречаться с Витей. Мне понравилось с ним дружить, а ему — со мной. Он спрашивал о моих делах, об учебе, о Вике. Я делился правдой, а он меня не понимал. Да, именно из-за того, что я никак не решался позвонить ей. Только поэтому. Я и сам ничего не мог с собой поделать. Не мог поднять телефон, набрать номер и нажать кнопку вызова. Стеснялся и боялся — все как всегда. Чего-то ждал. Толчка или пинка под жопу. Этот пинок и совершил Витя. Спасибо ему за это.

Однажды, дождавшись родителей с работы, я отпросился погулять. Заранее сообщил, что вернусь чуть позже обычного.