Сглотнув, я спросила:

— У тебя есть какие-нибудь воспоминания? Ты чемпион, и был им долгое время. Майя говорила мне, что с меньшей дозой наркоты, которые мы получаем, мои воспоминания начнут возвращаться, но пока их все еще нет.

— Майя? — спросил 901-ый.

Я осознала свою ошибку, но при этом доверяла 901-ому достаточно, чтобы пояснить:

— Моя чири. Ее зовут Майя.

Его глаза расширились.

— Ты говоришь с ней, называя ее по имени?

Я кивнула.

— Она больше, чем просто число. — Я глубоко вздохнула. — Мужчина из моих мыслей говорил мне, что я больше, чем просто число.

— Так и есть, — сказал 901-ый, и я услышала резкость в его заявлении. — Так и есть, — повторил он снова. — Я ни о чем таком не думал до недавнего времени. Ты права. Меня не накачивают тяжелыми наркотиками в течение многих лет, но с тех пор мое мышление не изменилось. Я все тот же, кем и был до этого. — Он пропустил упавшую прядь моих волос между пальцами. — Я не думал ни о чем, кроме как о победе в яме. О мужчине, который однажды убьет меня. Тот, кто отнимет у меня чемпионство и освободит меня из этого ада. От контроля Господина.

— А сейчас?

— Сейчас, — начал он, но вскоре замолчал. Он был молчалив мгновение, затем его щеки покрыл красный румянец. — Сейчас я задумываюсь о многих вещах. Почему мы здесь? Что я хочу быть свободным…

Он вздохнул и поднес мои волосы к своему носу, вдохнул запах, отпустил прядь, а затем закончил:

— И о тебе. Я думаю о тебе. Я не хотел этого, но это происходит. Теперь я не борюсь с этими мыслями.

— Почему? — прошептала я.

На этот раз он положил руку на сердце и ответил:

— Ты заставила меня чувствовать. Здесь. Ты заставила меня хотеть то, чего я никогда не позволял себе хотеть. Ты заставила меня хотеть бороться за выживание, а не за гордость. Я больше не хочу умереть воином на песке ямы. Теперь я вообще не хочу умирать.

Я задержала дыхание и выдохнула только тогда, когда он сказал:

— Ты заставляешь меня хотеть жить.

Я придвинулась ближе, пока мое лицо не зависло над лицом 901-ого. Он сразу же сфокусировался на моих губах.

— Krasivaya? — спросил он, используя слово «красивая» вместо моего номера.

Я убрала влажные волосы с его головы.

— Тебя никогда не целовали. И хотя меня целовали много раз, возможно, множество мужчин, я же никогда не целовала их по своему желанию. Господин крадет мои поцелуи. — 901-ый повернулся на спину. Его кожа все еще была влажной после душа. — Может показаться, что в этом отношении я опытнее тебя, но это не так.

— Я знаю, — согласился 901-ый и стал ждать моих дальнейших действий.

Мое сердце бешено колотилось, когда я облизнула губы, а затем, не давая себе возможности обдумать свои действия, опустила рот, пока не прижалась губами к его губам.

901-ый напрягся подо мной. Я замерла, думая, что зашла слишком далеко, но его рука скользнула в мои волосы, и он притянул меня еще ближе. Я поняла, что он тоже этого хотел. Наши губы двигались медленно и застенчиво, но по прошествии нескольких секунд 901-ый углубил поцелуй. И это не было похоже ни на что, что я чувствовала раньше. Там, где Господин был груб и жесток, 901-ый был нежным и заботливым. При этом противоречивым: мягкий и добрый, но собственнический и, безусловно, берущий то, что хотел.

Я застонала ему в губы, и когда мы оторвались друг от друга, то оба тяжело дышали. Я ничего не сказала, как и 901-ый.

Взглянув вниз, я увидела, что моя рука легла ему на грудь. Его кожа была теплой. Я видела, что он затвердел от моего прикосновения. Вынужденная исследовать его по собственной воле, я позволила своей руке скользнуть вниз по его животу и почувствовала его покрытую шрамами кожу. 901-ый зашипел, когда моя рука двинулась к его твердой длине. Его рука внезапно накрыла мою, и мои глаза встретились с его.

— Не надо, — тихо сказал он, отведя взгляд.

Я поменяла положение головы, пока его лицо не повернулось обратно к моему. Прежде чем я задала вопрос, он ответил:

— Наркотики заставляют тебя нуждаться в моем освобождении. Господин берет тебя, когда захочет. — Он покачал головой. — Я не хочу, чтобы ты это делала против своего желания. Ты не обязана служить мне.

Выпустив свою руку из моей, он положил мне ее на шею. Я закрыла глаза от этого успокаивающего чувства, а затем открыла их, услышав от него продолжение:

— Ты больше, чем то, что тебя заставляют делать. Ты больше, чем мона. Прямо сейчас ты свободна от наркотика, поэтому можешь выбирать. Нас, это… этого достаточно.

Комок застрял у меня в горле. Избавившись от него, я поцеловала в щеку своего воина и ответила:

— Я никогда не была с мужчиной по собственной воле. У меня никогда не было такого выбора…

Я сглотнула, тяжесть этих слов действительно поселилась в моем сердце. Немного поразмыслив, я добавила:

— Но я выбираю быть с тобой. Я выбираю тебя быть моим первым. Несмотря на то, что была вынуждена ложиться с другими мужчинами. Несмотря на Господина. В моем сердце ты будешь первым. Единственным, кому я отдалась добровольно… без наркотиков, заставляющих меня отдаваться.

Эмоции, излучаемые из глаз 901-ого, уничтожили меня. Я наклонилась и впилась легким поцелуем в его мягкие губы. Я позволила своей руке продолжить исследовать его тело, пока 901-ый не разорвал поцелуй. Откинув мои волосы с лица, он признался:

— Ты первая, кого я выбрал.

Я моргнула, когда до меня дошел смысл его слов.

— Я была твоей первой… за все время? — недоверчиво спросила я.

Этот мужчина был грозным. Майя говорила мне, что чемпионы были одарены монеби. 901-ый был чемпионом очень долгое время.

— Ты чемпион. Господин, должно быть, очень часто одаривал тебя монеби.

Он отвел взгляд.

— Да, но я никогда не брал их. Я отдавал их охранникам.

Внезапный прилив разочарования и вины пронзил мой желудок. Я отодвинулась, освобождая немного места. 901-ый остановил меня, обхватив большой мускулистой рукой за талию.

— Что? — настаивал он, беспокойство было написано на его лице. — Ты не считаешь меня достойным мужчиной, зная, что ты была моей первой?

Я покачала головой, эмоции переполняли мою грудь.

— Нет, дело не в этом, — прошептала я.

901-ый всматривался в мое лицо.

— Тогда в чем?

— Той ночью, — призналась я, вспоминая, как меня бросили в эту камеру. — Ты не хотел меня. Ты позвал охранника, чтобы тот взял меня, но Господин приказал мне остаться. Когда наркотики затопили мои вены, другие чемпионы сказали тебе взять меня…

Я закрыла глаза от унижения. Когда я снова открыла их, то прошептала:

— Тебя заставили взять меня. Я лишила тебя выбора.

Слеза скатилась по моей щеке, но затем 901-ый оказался надо мной, его руки прижали мои по бокам.

— Остановись, — рявкнул он, и я увидела, как из него вырывается знаменитый Питбуль.

Я расслабилась, зная, что он не причинит мне вреда. 901-ый опустил голову и объяснил:

— С первого раза, когда я увидел тебя под руку с Господином, я захотел тебя. Я никогда не смотрел на женщину так, как смотрел на тебя. И никогда не хотел женщину так, как хочу тебя.

— Но наркотики заставили тебя реагировать на меня. У тебя не было выбора.

— У меня был выбор, — возразил он. Затем с удивительной нежностью запечатлел три легких поцелуя на моей шее и поднял голову. — Я решил взять тебя. Я решил прижать тебя к себе. — Он вдохнул. — Я решил сделать тебя своей.

Моя кожа покрылась мурашками от его слов. 901-ый отпустил мои руки, и я обвила их вокруг его шеи. Его твердая грудь коснулась моей, и я сказала:

— Хотела бы я знать твое имя. Я так хочу знать имя мужчины, который привел меня домой, в свое сердце.

— Krasivaya, — пробормотал он, его голос был хриплым от желания.

901-ый прижал свой рот к моему. В отличие от предыдущих поцелуев в этом не было ничего собственнического. Губы 901-ого накрыли мои с нежной, но всепоглощающей силой. Я застонала от удивления, когда почувствовала, как его язык проник мне в рот. Сначала я напряглась, не зная, что делать, но, когда мой язык коснулся его, это больше не беспокоило меня.