— Я стала причиной твоего падения. Я шлюха и заставила тебя подчиниться.

Прочистив свое горло, я прохрипел:

— Ты нечто большее, чем обычная шлюха. Ты нечто большее, чем какая-то мона. — Я покачал головой. — Мы все такие. Все мы рабы.

— Рабы? — спросила она, ее милое личико сморщилось в замешательстве.

— Монеби, бойцы, чири. Все мы под контролем Господина.

Она кивнула в ответ на мои слова, но я видел, что она все еще не понимала.

— Мы похожи, — в итоге сказала она, и мое сердце растаяло, когда на ее губах появилась легкая улыбка. Улыбка. То, что я редко видел, но что давалось так свободно.

— Да, — прошептал я в ответ.

— Его чемпион и его шлюха. — На этот раз ее голос дрожал от печали. — Не свободные.

Не свободные.

152-ая вздохнула, и, прищурив глаза, продолжила:

— Я… я думаю, что хотела бы быть свободной, — ее рука соскользнула с груди и прижалась к моей. Мою кожу покалывало от ее прикосновения. — А ты? — спросила она, — ты бы тоже хотел быть свободным?

Я задумался над ее вопросом. Я никогда раньше не желал для себя свободы. Никогда не верил в то, что однажды стану свободным. Никогда не желал этого.

— 901-ый? — настаивала она.

Что-то в том, как она назвала мой номер, вызвало всплеск раздражения в крови. Рука 152-ой слегка коснулась моей татуировки, и она спросила снова:

— Хотел бы?

Используя свою свободную руку, я положил ее поверх ее руки, которая находилась на моей груди. Ее полные губы слегка приоткрылись, и она судорожно втянула воздух.

— Как тебя зовут? — спросил я, наблюдая, как бледнеют ее щеки.

— Мое имя?

Я наблюдал за ней, пока она напряженно думала. Когда ее плечи поникли, я понял, что она не знает ответа.

— Я не могу вспомнить, — тихо сказала она, — я не знаю своего имени.

— Как и я, — ответил я. — Знаю, что русский и думаю, что мне около двадцати четырех лет.

Она вскинула голову и взволнованно проговорила:

— Мне двадцать один.

Когда я смотрел на ее слегка растянувшиеся в улыбке губы, настенный светильник на дальней стене окружал ее голову ореолом; она выглядела идеально.

— Примерно одного возраста.

Ее щеки покрыл румянец, и она опустила глаза. Когда она вновь подняла их, ее лицо снова стало серьезным. Взгляд блуждал по моим порезам, ссадинам и синякам.

— Ты спас меня, — прошептала она. — Ты спас меня от смерти.

Я стиснул зубы от облегчения в ее тоне.

— Не мог поступить иначе. Видел тебя в руках того охранника…

Я сделал паузу, чтобы поднять голову и провести кончиком пальца по едва заметному следу от ножа на ее горле.

— Я видел, как его нож создавал эту отметину. Видел в глазах Господина, что он отдаст приказ перерезать тебе горло.

Я замер, но вздохнув, признался:

— Я не мог этого допустить. — Я снова постучал над сердцем. — Здесь. Здесь слишком больно.

152-ая никак не отреагировала на то, что я сказал. Она не двигалась. На минуту я поверил, что она искренне желала, чтобы я дал ей умереть. Затем она придвинулась на коленках ближе ко мне и, наклонившись вперед, прижала свои губы к моему лбу. Мое дыхание участилось.

Ее неповторимый аромат донесся до моего носа, наполнив легкие. Я с трудом удержался, чтобы не протянуть к ней руки и не придвинуть ее ближе. Когда 152-ая отодвинулась, я пальцем провел по ее лицу и сказал:

— Ты прекрасна.

Ее глаза расширились, как будто она не могла поверить, что эти слова слетели с моих губ. Когда мои брови в замешательстве опустились к переносице, она отреагировала:

— Я думала, что не нравлюсь тебе. Не думала, что ты хочешь меня.

Я отшатнулся в шоке, мои плечи ударились о холодную стену позади меня. Рука упала на пол. 152-ая придвинулась ближе и умоляла своими голубыми глазами ответить ей.

Проиграв битву своим инстинктам, чтобы оттолкнуть ее, я ответил:

— Я хочу тебя… Ты… нравишься мне. Так сильно. Я бы хотел этого не чувствовать.

Легкий вздох слетел с ее губ. Наклонившись, она взяла мою руку в свою. Я восхищенно наблюдал, как она поднесла ее ко рту и запечатлела три долгих поцелуя на моей израненной коже. Я резко втянул в себя воздух, ожидая, что же она сделает дальше.

Она опустила наши соединенные руки на свои колени и сказала:

— Я тоже хочу тебя. И ты мне тоже нравишься. Очень сильно.

От этих слов внутри меня что-то сломалось. Я почувствовал, как стены вокруг моего сердца рушатся. И я также знал, что больше не буду прятаться, больше не буду обманывать себя, что она не может на меня повлиять.

Мое желание к ней было таким же реальным, как и любой бой, в котором я участвовал. И это было также опасно. 140-ой был прав. Господин держал меня именно там, где ему было нужно. Его план сработал идеально. Это должно было подпитывать мою постоянную ярость. Вместо этого он наполнил меня светом.

Ее глаза затрепетали, она посмотрела на меня и произнесла:

— И я тоже думаю, что ты прекрасен. — Румянец с ее щек распространился на шею и дальше по груди. — Я не уверена, что женщины говорят это мужчинам, но тем не менее я так думаю.

Затем 152-ая подняла с пола иголку с ниткой. Она попыталась разнять наши соединенные руки, но я держал ее. Она посмотрела на меня, смущаясь тем, что я не отпускаю ее. Я не был уверен почему. Просто не хотел ее отпускать.

Прекрасно это понимая, она улыбнулась и ответила:

— Позволь мне зашить твои раны. Нужно закрыть плоть, затем помыться.

Я неохотно отпустил ее руку. 152-ая повернулась боком и вытерла порезы теплым влажным полотенцем. Она обработала каждый порез, смывая кровь с моей кожи.

Когда она закончила, я прошел в душ, чтобы смыть остатки боя. Когда вода покрыла мою голову, все, о чем я мог думать, была 152-ая, заботящаяся обо мне, вытирающая меня… улыбающаяся мне.

Я тоже хотел улыбнуться ей в ответ.

Выключив душ, я вытерся, затем вошел в комнату. Когда я окинул ее взглядом, то обнаружил 152-ую в углу, прижавшую колени к груди.

Мое сердце разбилось. Она была такой миниатюрной и хрупкой, съежившись на полу. Она смотрела на меня, подходящего к матрасу. Опустившись на пол, я сделал глубокий вдох. Затем протянул руку. Глаза 152-ой расширились.

Прошло несколько секунд, прежде чем она робко поднялась на ноги и направилась ко мне. Ее рука легла в мою, и она замерла. Я откинулся на узкий матрас и потянул ее к себе. Она легла рядом со мной, все еще глядя на меня с удивлением.

Внезапно почувствовав, что мои нервы на пределе, я прохрипел:

— Тебе больше не придется спать в углу. Если ты в этой камере, значит ты в моей постели. Ты спишь рядом со мной.

Слезы наполнили глаза 152-ой, но ни одна из них не упала. Я ждал, что она ответит. Но она просто сжала мою руку. Мои глаза закрывались, затянутые сном. Когда я проснулся позже, 152-ая тряслась от наркотиков. Я перевернул ее на спину и избавил нас от одежды. Когда я вошел в нее, окутанный ее теплом, ее глаза загорелись желанием. Я хотел бы, чтобы она была не под воздействием наркотика.

Впервые в своей жизни я желал, чтобы она хотела меня по своей воле. Желала, чтобы я вошел в нее, взял ее так, как берет мужчина женщину.

Чтобы сделать ее своей.

Без наркотиков.

Без игр разума.

Только она и я, потерявшиеся в чувствах. Два раба, на одну ночь свободные от цепей своего Господина.

152

— Вы улыбаетесь.

Я моргнула, выходя из транса, в котором пребывала. Пар, вызванный горячей водой, поднимался от моей разгоряченной кожи, и пузырьки окружали каждый сантиметр моего тела. Я посмотрела на Майю, которая изучала меня.

Поднеся руку к губам, я спросила:

— Да?

Она подозрительно кивнула.

— На самом деле вы изменились за последние несколько дней.

Она уставилась в пространство, словно пытаясь разрешить головоломку. Когда она снова посмотрела на меня, то добавила: