- А я знаю? Будем работать. Только если уж процесс пошел, мало кому удается вывернуться, - вздохнул Николай Андреевич.

39

После похода к Инне Андрей приехал в отделение к Кречетову.

- Я же говорил! – Володя стукнул кулаком по столу. – Только зря ты к ней поперся. Хотя… нет, не зря. Выходит, я прав был. И прав, что не дал тот телефончик сочинский.

- Ее все равно там нет, - вздохнул Андрей. – Я звонил. Женщина, у которой Марина жила, умерла. И где она теперь – одному богу известно. Марина, я имею в виду, конечно. Не знаю, что и делать.

- Слушай, а что ты вдруг так заволновался? – с интересом посмотрел на него Кречетов.

- Ничего, - Андрей отвернулся и уставился в окно. – У меня в башке все это не укладывается. Чтобы Инна…

- Ага. Инна, значит. Так вы, батенька, с ней знакомы, оказывается?

Андрей почувствовал, как семафорно заполыхали уши.

- Знаком, - буркнул Андрей. – Вернее, был знаком. Очень давно. Именно поэтому она со мной и не захотела разговаривать.

- Было, небось, что-то? – подмигнул Кречетов.

Андрей не ответил, продолжая разглядывать лужу за окном.

- Если б она тебя не послала далеко и надолго, мы ничего бы и не узнали. Ты бы с ней мило пообщался, дал бы ей телефончик и… Так, надо выяснить, кому дамочка звонила. Ты точно знаешь, что с мобильника? Она номер оставляла, можно пробить.

Андрей засомневался.

- Пищало, когда номер набирался, как с мобильника.

- Ну, это и с обычного может пищать. У меня дома тоже пищит. Может, у них телефон в прихожей. Чего бы ей в коридоре с мобилы разговаривать? Чтобы тебе слышнее было? Да, если не с мобилы звонила, тогда хреново. А ты не обратил внимание, долго пищало? Ну, как мобильный номер или как обычный городской?

Этого Андрей не помнил. Или просто внимания не обратил. Вообще, ему было так скверно, что даже дыхание временами перехватывало. Словно оказался в каком-то душном, вязком месиве. Солнце плескалось в луже, свет бил в глаза даже сквозь сто лет не мытое стекло. Он отвернулся и стал смотреть на Кречетова, который тем временем куда-то звонил. Володя назвал какой-то пароль, затем фамилию и имя Инны.

- Ну вот, - сказал вполне удовлетворенно, положив трубку. – У дамочки имеется в собственности голубой «опелек». Помнишь, я тебе говорил, что на шоссе ночью видели светлую иномарку. Так, в «Билайн» звонить бесполезно, там без бумажки и слушать не станут. Потом съезжу, когда следак вернется. Или пусть сам едет. Вот будет ему сюрпризец. Слушай, Андрюх, как думаешь, а с чего это она сестрицу угробить решила?

- Не представляю, - через силу выжал из себя Андрей. – Я ее семь лет не видел, даже больше. И не знал, что у нее сестра двоюродная есть.

- Ну, мало ли что, - задумчиво протянул свою любимую присказку Кречетов. – Марина заявилась, когда сестрица замуж собралась. За месяц до свадьбы. И чем-то явно помешала. Судя по тому, что Полесова рассказывала, вела себя крайне нагло, где-то шлялась целыми днями, с мужиками знакомилась, вещи ее без спросу брала, как потом выяснилась, деньги стибрила. Но это не повод ее убивать, да еще таким образом. Лицо обычно уродуют, чтобы труп не опознали.

- Или в состоянии аффекта, - пожал плечами Андрей. – Достали человека, он хватает, что под руку попалось, и начинает молотить.

- Не скажи. В таком случае жертва обычно пытается лицо закрыть руками, и на руках тоже будут повреждения, а у Марины таких явных не было, только выше локтей.

- А если она от первого же удара сознание потеряла?

- Это ж какая ярость должна быть, чтобы человека в бессознательстве продолжать по башке дубасить? Может, конечно, и так, но мне кажется, это все умышленно было сделано. И если б не прокол с билетом… - Кречетов задумчиво потер подбородок. - Представь себе такую ситуацию. Возвращается Марина домой, а там пикантная сценка, Инна с кавалером. Ну, мало ли, время не рассчитали. Настучит богатому жениху – и привет. Могла с дури еще и шантажировать их. Или, допустим, раньше об Инне что-то такое знала… нехорошее. Может, для этого и приехала. Услышала как-то о предстоящей свадьбе и решила поживиться. Просто, думаю, Инна одна с ней не справилась бы.

- Мне вот еще что непонятно. Зачем так далеко везти было? Озерки рядом. Бросили в воду, и все дела. Хотя нет, там лед.

- Да, загадки. Жаль только, что всякие случайные подслушки под дверью к делу не пришьешь. Ладно, Сабельник теперь ее трясти будет, как грушу.

- Слушай, а помнишь те волосы? Ну, которые в лесу нашли? – оживился вдруг Андрей. – Нельзя какую-нибудь там экспертизу провести? Типа ДНК, что ли? Ну, взять у Инны… что-нибудь. И сравнить.

- Теоретически можно, - нахмурился Кречетов, - а практически нет.

- Почему?

- По кочану. Потому что потеряли их, вот. Экспертиза наша Ивановна посеяла. На столе оставила, ветер в форточку дунул – поди поищи на полу. Ну, она срочно заключение написала и все, думала, так сойдет. А понадобились дополнительные исследования – все и выплыло. Ты бы слышал, как Сабельников орал! Думал, лопнет с натуги. Влепили ей строгача очередного. Слушай, а чего ты вдруг такой кровожадный? Обиделся, что ли на бывшую подружку, что выгнала? Да не смотри ты на меня волком, шучу.

Андрей и сам понимал, что Кречетов шутит, но ему было не до шуток. Он и сам не мог понять, что с ним происходит. И что его больше убило: то, что Инна действительно причастна к истории с Мариной, или что семь лет назад сделала аборт. А если хорошенько подумать, все равно выходит, что он сам во всем виноват. Женился б тогда на Инне, и ребенок был бы, и с Мариной ничего бы не произошло.

40

Действительно, все выходило очень скверно.

Сама по себе проверка Финмониторинга ничего не значила. П роверяли все банки, по поводу и без повода, по малейшему подозрению. Загвоздка была в том, что без чьего-то любезного доноса финансовая разведка никак не могла обратить внимание на серию некрупных переводов за границу. Там солидную рыбу отслеживают, а не копеечные пересылки. Другое дело, что они сами должны докладывать о подозрительных операциях. Но так ведь кто же знал!

Вариантов имелось всего два, и оба неприятные. Либо кто-то из своих настучал, либо – еще хуже! – кто-то из своих все это и заварил. Причем, второе вероятнее. Недаром Пыльников говорил, что запустить программу мог только кто-то свой.

Был бы еще банк крупный, влиятельный, тогда понятно. Но они действительно ни с кем особо не ссорились, никому не мешали. Окучивали спокойно свои грядки, ни у кого клиентуру не отбивали. Ведь должна же быть у подобных действий какая-то цель.

Участок проспекта Энгельса, по которому Денис ездил домой, закрыли и разрыли, приходилось сворачивать на проспект Тореза, превращавшийся утром и вечером в сплошную вонючую пробку. Передвигаясь буквально по сантиметру, Денис пытался разгадать эту загадку, над которой уже несколько дней билась их служба безопасности.

Кто-то поставил себе задачу их разорить.

Пресс-службаа надергала из интернета целую пачку измышлений в адрес банка. И в пресловутых «черных списках» они гордо фигурировали едва ли ни на первых позициях. Вчера звонили из банка, от которого они некогда отпочковались, осторожно интересовались, в чем дело. Не сегодня-завтра подключится телевидение, это как пить дать. И, между прочим, клиент уже начал потихоньку утекать.

А еще… Еще кто-то, следуя классическому образцу пиратов-рейдеров, начал скупать акции. Те самые акции, которые в бытность банка московским филиалом, выпустили в свободную продажу. И простые, и привилегированные. Тихо-тихо, через подставных лиц, у пенсионеров, которые сто лет как забыли, что у них эти самые акции есть. Денежка-то капала совсем крохотная, а то и вовсе не капала, особенно на простые акции. В общем, дохода с них практически никакого не было, но вот количество имело большое значение. Определенный порог позволял хозяину акций входить в совет акционеров, пакет побольше – голосовать. Владельцы самых крупных пакетов входили в совет директоров.