- Спасибо, что не щекотунчик.

Тут уж они расхохотались оба, на самом деле едва ли ни до слез, вспомнив русскую народную классификацию размеров мужского достоинства, которую Вера нашла как-то в интернете.

- Кстати, бармен – вот кто забодаище, - вполголоса поведала Вера.

- Проверила на деле? – ревниво осведомился Денис.

- Упаси боже! Жена его жаловалась.

- Жаловалась или хвасталась?

Напряжение ушло, словно они только вчера расстались. На секунду Денису стало невероятно жаль, что все сложилось именно так, а не иначе, что Вера уехала работать во Францию, и ничего у них не получилось. Стало жаль себя, да так, что захотелось заскулить и уткнуться в угловатое Верино плечо.

Нет, надо срочно взять себя в руки. Мужик он – или где?

- Да нет, Веруня, никаких особых проблем. Обычные притирки. Все через это проходят. Жил себе жил, не тужил, кум королю и сват министру, сам себе господин. А тут появляются рядышком чужие бзики и заморочки, не говоря уже о неприятных привычках и плохом настроении. И все это надо принимать как должное.

- Дурные привычки, дурное настроение... – Вера отодвинула пустую тарелку и вытерла салфеткой губы. – Знаешь, как Коко Шанель говорила?

- Как?

- Брак – это обмен дурным настроением днем и дурными запахами ночью. То ли еще будет лет через десять. Будете, ни сколько не стесняясь, рыгать, пукать, ходить в драных трусах только потому, что лень дырку зашить. А если кто и поворчит по этому поводу, то только для порядка, без всякого возмущения.

- Счастливые люди. Ну, кто доживает в браке до этого священного момента. Многие разводятся гораздо раньше. Я не имею в виду полное друг на друга наплевательство. Просто хорошая привычка, немножко здорового равнодушия и готовность принять чужие недостатки, как свои. Свой-то пук не раздражает и не возмущает.

Он говорил все это – то ли Вере, то ли себе самому. Сейчас ссора с Инной уже не казалась чем-то ужасным. Да и ссора ли это? Вряд ли. Так, досадная мелочь, которых еще столько впереди.

Или… не мелочь?

«Прекрати это!» – мысленно прикрикнул Денис и залпом допил остатки коньяка.

Вера едва заметно усмехнулась. Но он заметил.

- Вер, все это не стоит выеденного яйца. Даже рассказывать не хочется. Просто лезут в голову мысли всякие. А вдруг ошибся. А вдруг поторопился. А вдруг, а вдруг... Как Янка моя говорит, искушение.

- И правда, - кивнула Вера. – Знаешь, ты лучше ей не рассказывай, что встретил знакомую. Мало ли как она к этому отнесется.

Денис вспомнил совершенно неожиданные Инкины слова о девицах, зарабатывающих на жизнь одним местом, и подумал, что Вера права. Не стоит.

9

Когда Андрей приехал в отделение милиции, его ждал малоприятный сюрприз. Он-то рассчитывал сразу поехать с Кречетовым на злополучное место, где обнаружил женщину, показать все – и забыть, как страшный сон. Во всяком случае, попытаться забыть. В конце концов, он-то здесь при чем? Ну, нашел он ее, ну, привез в больницу. Молодец, возьми с полки пирожок. Между прочим, его в милицию за штаны никто не тянул.

Но, как водится, ни одно доброе дело не остается безнаказанным.

В кабинете Кречетова на стульях у стены сидели высокий седой мужчина с выправкой гвардейского офицера и молоденькая, ничем не примечательного вида девица, некрасиво жующая жвачку.

- Ну вот и Андрей Витальевич пожаловал, - удовлетворенно кивнул Кречетов. – А это следователь прокуратуры, Георгий Петрович Сабельников. И Алевтина Ивановна Николаенко, эксперт-криминалист. Сейчас Георгий Петрович с вами побеседует, а Алевтина Ивановна пока вашу машину посмотрит. Вы же на машине?

Андрей ошарашенно кивнул. Такого поворота он не ожидал. Только вчера Кречетов удивлялся, зачем осматривать машину, если женщину никто не сбивал. Или это следователь затеял?

- Ну и что я там, интересно, должна осматривать? – недовольно скривилась Алевтина, и Андрей понял, что не такая уж она и девочка, похоже, ей хорошо за тридцать, просто бесцветное маленькое личико и мышиного оттенка длинные волосы, собранные в хвост, ее изрядно молодят.

- Тебя что, Аля, учить надо? – удивился следователь. – Травмы головы – значит, капот, стекло лобовое. Соскобы возьми, если есть повреждения.

- Неужели он, по-вашему, такой дурак, что приехал на битой машине? – фыркнула Алевтина, мотнув в сторону Андрея головой.

Ее бесцеремонность почему-то сильно его задела, и он открыл было рот, чтобы ответить, но Кречетов опередил:

- Он не дурак, Алечка, но... Мало ли что.

Это уже не в первый раз услышанное от Кречетова «мало ли что» задело Андрея еще больше, но возмутиться вслух он снова не успел. Вытащив изо рта розовый комок жвачки, Алевтина осмотрела его внимательно со всех сторон и сказала ехидно:

- Другие люди, дорогой товарищ старлей, не делают даже того, что должны. На фиг, говорят. А вот зануды пытаются сделать даже то, что сто лет не нужно. И говорят: «мало ли что».

- Да, я зануда, - кивнул Кречетов. – А тебе, Алечка, за это самое «мало ли что» деньги платят.

- Деньги? – Алевтина взвилась со стула разъяренным Змеем Горынычем. – Да за такую зарплату не работать, а вредить надо.

- Вот и иди, голубка, повреди немного, - усмехнулся следователь. – Только особо не увлекайся, а то у нас тридцать седьмой год снова наступит.

Бросив на него яростный взгляд, Алевтина повернулась к Андрею, сухо поинтересовалась, что именно и где она должна осматривать, взяла ключи и удалилась какой-то неприятной, дергающейся походкой.

- Не волнуйтесь, - Сабельников пересел к столу и достал из портфеля какие-то бланки. – Больше, чем нужно, не навредит. Да и подтасовать факты не получится. Я вам задам несколько вопросов, а потом мы к месту проедем.

Андрею стало совсем муторно. Его словно подозревали в чем-то. Даже если это было и не так, он все равно чувствовал себя распоследним идиотом.

Допрос длился не меньше часа. Следователь дотошно, въедливо интересовался мельчайшими подробностями. В котором часу Андрей ехал по дороге и с какой скоростью, какая была видимость, как именно он затормозил и как занесло машину, в какой позе он обнаружил женщину и почему сам повез ее в город, а не вызвал на место происшествия скорую и милицию. И почему сразу же уехал из больницы.

Андрей отвечал, едва сдерживая раздражение, не давая ему выплеснуться наружу. В конце концов показалось, что его непременно арестуют – должны же кого-то задержать, так почему бы и не его? Он уже тысячу раз пожалел, что вообще – как последний осел! – заявился в милицию. Сидел бы себе на попе ровно, так нет, понесла нелегкая. Беспокойство, видите ли, заело. Пожалел бабу. Ну так вот тебе геморрой в подарок, законопослушный гражданин!

Вернулась Алевтина в наброшенной на плечи коробкой кроличьей шубейке.

- Спереди все чисто, - буркнула она, нервно прикуривая от дешевенькой розовой зажигалки. – А на левой дверце борозды. Я отправила на анализ.

- Это об перила моста. Когда тормозил. И вообще! – Андрей не выдержал и повернулся к скромно помалкивающему Кречетову. – Вы же сами вчера сказали, что ее не сбивал никто!

- Ну да, - кивнул следователь. – Но ведь надо же подтвердить. Мало ли что.

Опять «мало ли что», мысленно простонал Андрей. Господи, ну почему ты не послал мне тех, которые говорят «на фиг»?»

Наконец он нацарапал внизу страницы «с моих слов записано верно» и подписал протокол. Кречетов закрыл кабинет, и все четверо спустились вниз.

Андрей ехал на своем «Форде» впереди, остальные, погрузившись в обшарпанную синюю «девятку», плелись следом.

Добравшись до мостика, Андрей притормозил и вышел из машины.

- Вот, пожалуйста, - он показал подошедшим глубокую царапину на грязно-белой краске, покрывающей низенькое ограждение, и добавил ядовито: – Можете взять соскоб на анализ.

- Непременно, - буркнула Алевтина и даже не пошевелилась.

- Так, значит, место?... – оглянулся Сабельников.