«О-бал-деть…» – это всё, что мне тогда пришло в голову. Будь в замке зажигания ключ, я бы молча села за руль и попыталась уехать, но ключа, увы, не было. Видимо, его забрал тот, кто пригнал машину, поэтому пришлось побеспокоить хозяев дома громким стуком в дощатую дверь. Открыли мне почти сразу.

– О как! – прозвучало удивлённо и до отвращения знакомо тем самым скрипучим голосом, который я слышала ночью.

Мужику на вид можно было дать лет шестьдесят, если не больше. Не слишком высокий, коренастый, седой. Точнее, не совсем седой – аккуратно подстриженные волосы остались на его голове только вокруг большой блестящей проплешины, открывающей широкий лоб.

– Ключи от машины отдайте, – свирепо потребовала я, даже не подумав поблагодарить незнакомца за то, что он нашёл где-то в лесу мою четырёхколёсную развалюшку и всё остальное имущество.

– И тебе утро доброе, – задумчиво отозвался он, повернулся и крикнул в дом: – Мать! Иди сюда!

Я начала закипать. Мало того, что этот гад ключи отдавать не хочет, так ещё и зовёт кого-то, чтобы показать то чучело, в которое превратила меня ночная беготня по болотам. Думаю: «Ладно, сейчас я вам устрою развлечение!», а сама на всякий случай с крылечка-то попятилась – мало ли, а вдруг его «мать» сейчас с вилами из дома выскочит. Места-то дикие, нецивилизованные, и люди здесь наверняка такие же.

– Мя-я-я! – истошно завопил позади меня котяра, которому я умудрилась наступить на хвост, поскольку не заметила, когда это животное успело спуститься по ступенькам вниз. Не до кота как-то было.

– Да блин! – взвизгнула я, теряя остатки терпения, и отпрыгнула в сторону.

Кот наградил меня негодующим взглядом, дёрнул хвостом и с оскорблённым видом скрылся за приоткрытой дверью дома, откуда в следующий момент из-под мясистой руки мужика выглянула сухонькая, скрюченная в три погибели старушка. Сначала я заметила только большую родинку возле её носа и нелепую розовую панаму на торчащих в разные стороны, неровно остриженных волосах, а потом обратила внимание и на остальное одеяние, состоявшее из длинной ярко-малиновой футболки с принтом «Китти» и коротких бриджей леопардовой расцветки. Я таращилась на неё, а она – на меня.

– Ты хто такая? – наконец-то прозвучал вопрос.

– Оленева Марфа Алексеевна, хозяйка этой машины, – представилась я, указав рукой в сторону «семёрки». – Отдайте мне ключи, и я уеду.

– Ключи? – непонимающе нахмурилась старушка и задрала вверх острый подбородок, чтобы посмотреть в лицо мужику и сообщить ему: – Это не та Марфа.

– Её леший вёл, – пожал тот плечами в ответ, а я начала подозревать, что судьба-злодейка свела меня с сумасшедшими.

Психи – это плохо. С ними очень сложно общаться, а ещё они потенциально опасны, поэтому я сделала ещё пару шагов назад и повторила своё требование, но уже более вежливо.

– Ключи от машины отдайте, пожалуйста, и я уеду. Простите, что побеспокоила…

– Тебе же вчера в Лесное надо было, – напомнил мне мужик.

– А вы вчера говорили, что работаете сторожем в охотхозяйстве, – огрызнулась я, забыв об осторожности.

– Не говорил я такого, не ври, – нахмурился он.

– Тебе, милая, годков сколько? – сощурилась старушка и так поморщилась, будто ей вместо спелого яблока кислятину незрелую подсунули.

– Да какая разница-то, сколько мне лет? – в отчаянии закатила я глаза. – Я случайно здесь оказалась. Вы сами сказали, что я не та Марфа, которую вы ждали, поэтому просто отдайте мне ключи.

– Вот заладила-то, – нахмурилась бабуля. – Ключи ей отдай… Тебе имя хто дал? Папка или мамка?

– Никто! Сама я себе имя такое дала, потому что прежнее не нравилось. И фамилия мне от бывшего мужа досталась. Климова я по родителям, а до совершеннолетия была Элеонорой. Всё? Вопрос исчерпан?

Старушка ещё сильнее сдвинула брови и задумчиво пожевала своими морщинистыми губами новую информацию.

– Климова Леонора Лексевна… Не, точно не то.

– Вот и я говорю, что не то, – обрадовалась я. – Вы мне ключи…

– Да тьфу на тебя! – сердито рыкнула бабуля. – Пристала со своими ключами хуже репья. Борь, отдай ей ключи, и пущай едет отседова, куда она там собиралася.

Мужик пожал плечами, сунул пятерню в карман и вынул оттуда мой брелочек с силиконовым сердечком.

– Лови!

Брелок описал дугу в воздухе и упал прямо мне под ноги.

– Спасибо, – проворчала я, поднимая его с земли. – В какой стороне тут у вас шестнадцатый дом?

Хозяева переглянулись и оба уставились на меня, как на ненормальную.

– А тебе кто тама нужен? – подозрительно сощурился Борис.

– Никулина Клавдия Ильинишна, – хмуро сообщила я, предчувствуя неладное.

– Ну так я и есть Ильинична Клавдия, – криво и неуверенно улыбнулась старушка. – И двор этот шестнадцатый как раз.

Я набрала полную грудь воздуха, закатила глаза и шумно выдохнула.

– Супер!

Карту нашего региона я знаю наизусть, и второго населённого пункта с названием Лесное на ней нет. А даже если бы другая деревня и имелась, то вряд ли там в доме номер шестнадцать жила бы Никулина Клавдия Ильинична, которой девяносто девять лет от роду. Когда имеющаяся в наличии Клавдия Ильинична показала мне свой паспорт, я решила, что это уже не совпадение, а просто какая-то издёвка.

– Чаво? Это я-то иждивенка? – непонимающе моргнула старушка после того, как я сообщила ей о том, что агентство направило меня сюда с предложением о заключении договора пожизненного содержания с иждивением.

Во-первых, для своего солидного возраста она была довольно-таки бодрой и умирать в обозримой перспективе точно не собиралась. Во-вторых, у неё имелся законный наследник – сын Борис. Отец троих детей, дед семерых внуков и прадед одного правнука. Родни хоть отбавляй, а это точно не наш профиль. И в-третьих, дом с землей, представлявшие интерес для агентства, уже давно были переоформлены на этого самого Бориса, который наотрез отказался называть своё отчество, разрешив мне обращаться к нему просто по имени.

– Наверное, какая-то ошибка произошла, извините, – виновато пробормотала я, чувствуя себя крайне неуютно под взглядами ошарашенных моим предложением хозяев. – Я всё-таки поеду, да? Раз такое дело…

– Угу, – кивнула Клавдия Ильинична. – Ехай, милая, ехай…

– В русском языке нет слов «ехай», «тута», «тама» и «здеся», – разочарованно ляпнула я на прощание, уселась за руль, завела двигатель – о чудо! – с первого раза и выкатилась со двора на песчаную грунтовку.

Всё время прямо, через пару километров направо к реке, через мост… Всё тело болело так, будто меня до утра ногами пинали. Костюм превратился в рваную тряпку. Хорошо ещё, что перед беседой с Никулиными умылась и продрала расчёской то воронье гнездо, в которое за ночь превратились мои и без того непослушные волосы. Но даже после этого внешний вид оставлял желать лучшего, поскольку некрасивые царапины, оставленные на лице ветками, смыть было никак нельзя. Мне одного взгляда в зеркало хватило, чтобы прийти в ужас и вспомнить о том, что я уже несколько часов не проклинаю своего работодателя, хотя он этого заслуживает.

Прямо, направо, через мост… «И как только они живут в этом Лесном? Газа нет, Интернета нет, отопление печное, вода в колодце, туалет на улице…» – думала я, раздражённо морщась, когда машину безжалостно подбрасывало на очередном толстом корне, торчащем из песка поперёк дороги. Вот что заставляет людей жить в такой глухомани? Пять жилых домов на всю деревню. Пять! Ни магазина поблизости, ни поликлиники, ни аптеки, а там же старики одни.

Прямо, через мост… Стоп! Я же уже проезжала этот мост!

Очень приметный мост – бревенчатый, сверху покрытый досками, уложенными по ходу движения, а не поперёк. Ненадёжная конструкция без малейшего намёка на перила. Логично было предположить, что таких мостов на этой узенькой речушке может быть несколько, но конкретно возле этого росла кривая сосна, которую нельзя было спутать ни с какой другой.