– Нет, – выдавила девушка напротив неё – именно она закричала, увидев меня.

– Э! – возмутились почти все, кто присутствовал в камере: наши лежаки пришли в движение – начиналась мойка.

Я, как и прочие, поспешил соскочить со своего лежака. Противиться этой мойке не имело смысла. Даже за ширмами-перегородками были эти струи воды, а унитазы и раковины пропадали. При мойке струи воды били со всех сторон, и вода доходила до пояса, а потом быстро уходила в открывающиеся щели между стенами и полом. Сэм, ничуть не стесняясь меня и прочих девчат, быстро подмылась и прижалась ко мне.

– Предлагаю устроить им шоу, – сказала она достаточно громко, – Ну?..

Меня не надо было уговаривать – я после сна был со стояком. Я обнял Сэм, но её этого было мало: она увлекла меня к стене, а потом буквально запрыгнула мне на талию.

– Блин! – прорычала она от боли, насадившись на мой член, – Опять я была девственницей! За что?!.

Я развернулся и, прижав её к стене, начал двигаться в ней. Остальные девушки в шоке смотрели на нас.

Вместо обычных пяти минут мойка длилась минут двадцать, однако в этот раз вода поднялась чуть выше колен – пока я не кончил в Сэм и не вынул из неё член. Водные струи сменили струи горячего сухого воздуха. Наши сокамерницы поспешили за ширмы – явно за расчёсками. Мы чуть задержались, целуя друг друга. Раздалось шипение, и лежаки вернулись на место, потеснив нас от стены моим. Мы сели на мой лежак.

– Я схожу за расчёской, – с улыбкой сказала Сэм и оторвалась от меня, – Иначе опять буду пугалом!

Девушки вернулись на своё место и скромно сели на свои лежаки, прикрываясь от меня. Продолжали расчёсывать свои волосы. Вернулась Сэм и, критически осмотрев мою причёску, причесала меня. После этого занялась своей причёской.

– Что смотрите так, словно мы выебали вас? – спросила Сэм, закончив с причёской.

– Именно этого и хочется, – огрызнулась девушка с соседнего со мной лежака, на котором в прошлой камере была Галя Романюк.

– Серёжа? – с улыбкой спросила меня Сэм.

– Сэм, прекрати паясничать! – возмутился я, – Мы даже не знаем их имён. Предлагаю для начала познакомиться. Меня зовут… – и я представился также, как с прошлыми девчатами: фамилия, имя, отчество, местожительство, дата рождения, семейное положение, отсутствие детей и отсутствие подруги до похищения.

– Э! – возмутилась Сэм, – А я тогда тебе кто сейчас? Или то, что ты ебёшь меня минимум неделю субъективного времени – ничего для тебя не значит? Ты выебал меня уже в тридцать шестой раз и кончил в меня не меньше шестнадцати раз. Я уже дважды подарила тебе свою девственность!

– Но до похищения мы ж были одинокими! – возразил я.

Невольно я поймал себя и её на том факте, что мы в этой камере начали говорить по-русски. Кажется, это задала одна из девушек из этой камеры. И Сэм говорила по-русски так, словно это был её родной язык. Мало того, у неё был пермский говор – быстрая речь со смазанными окончаниями и гласными.

– Теперь ты кое-что значишь для меня, – ответил я, обнимая её.

Сэм сдержалась от комментариев по поводу прошлых соседок, которые были вполне уместны сейчас. К тому же, у этих девушек была та же перспектива.

– Сэм – это от «Саманта»? – спросила девушка, которая огрызалась или реально предлагала мне выебать её.

– Да, – ответила Сэм и представилась по тому же шаблону, что и я, – До похищения была свободна в личном плане, но теперь считаю Серёжу своим парнем, – закончила она.

– Как понимаю, русский язык тебе дали наши похитители? – с усмешкой спросила та же девушка.

– Д-да, – выдавила ошеломлённая Сэм, – Как вас зовут?

– Людмила Николаевна Сычёва, – ответила та, – Россия, Пермь. Родилась восьмого января 1978-го. Студентка Медакадемии. Замужем не бывала, детей нет, парень был, но перед Новым годом сплыл. После похищения тоже стала девственницей, как и все здесь присутствующие. Кажется, наши похитители не только осматривают нас, но и подлечивают – до похищения были проблемы по части сахарного диабета, а тут – ни одного приступа. Можете называть меня Людой.

– Татьяна Александровна Петрова, – представилась вторая, – Можете называть меня Таня. Россия, Пермь. Возраст на момент похищения – тридцать пять лет ровно, – мы в шоке присмотрелись к ней – её грудь никак не могла быть грудью тридцатипятилетней. Она выглядела ровесницей Сэм, – Как сказала Люда, нас не только подлечивают, но и омолаживают. К тому же, я попала в эту каюту несколько позже – меня похитили не семнадцатого, а вечером девятнадцатого февраля. Бухгалтер-кассир в Сбербанке. Вдова – муж связался с какими-то уголовниками и его года три назад грохнули. Есть шестнадцатилетняя дочь и тринадцатилетний сын. До похищения не только выглядела лет на пятьдесят, но и страдала почечной недостаточностью. Сейчас же чувствую себя лет на двадцать. Как мы уже тут успели убедиться, тоже являюсь девственницей.

– Ольга Михайловна Волкова, – представилась крикунья, которая разбудила меня, – Можно просто Оля или даже Оленька. Тринадцать лет и девять месяцев на момент похищения – родилась второго марта 1981-го года, – она выглядела вполне взрослой – иные мои знакомые по Кунгуру девушки в восемнадцать-двадцать лет выглядели младше её, – Россия, Пермь. Школьница, ученица десятого класса школы номер 76. Если кому-то что-то говорит, то это микрорайон Крохалевка. Само собой, ни мужа, ни детей нет и не было, – с улыбкой смущённо сказала она и опустила руку от груди. Мало того, ещё и чуть ножки развела.

– Ещё одна малолетка! – сказала Сэм недовольно – Настя Морозова показала себя очень требовательной в ебле.

– Елена Васильевна Константинова, – представилась следующая, довольно высокая (даже чуть выше меня) и мощная девушка, – Можно просто Лена. Родилась третьего октября 1976-го. Жила в Перми, в районе КамГЭС. Работала продавцом в магазине. Закончила в своё время после девятого класса училище по направлению «Бухгалтер». Не замужем, детей нет. Жениха – тоже. До похищения были проблемы из-за гормонов с перспективой набора лишнего веса. За время пребывания в этой комнате похудела, кажется, килограммов на десять-пятнадцать, – она была несколько полноватой, – До похищения вес был сто десять кило.

– Светлана Ивановна Колосова, просто Света, – представилась последняя, – Родилась семнадцатого февраля 1975-го. Похитили, твари, в самый день рождения, утром семнадцатого февраля. Вышла на балкон, вспышка – и я очнулась тут. Жила в Перми, у Ипподрома. Замужем, был маленький ребёнок, но умер, не прожив и сорока дней. Врачи считают, что я и мой муж сами виноваты в его смерти – раньше времени накормили кашей, из-за чего у него случился заворот кишок. Признаться, собиралась выброситься с балкона. На момент похищения не работала, а с мужем начались скандалы – смерть ребёнка отдалила нас друг от друга. Перспектив на работу – никаких: пока рожала и сидела с ребёнком, швейная мастерская – ателье закрылось. Из-за родов и без работы тоже имела лишний вес. Сейчас уже не в такой мере…

Раздалось шипение, и около подножья опять вынырнули столики с кашей, напитком и плоской ложкой.

– Обед! – объявила радостная Сэм, вскакивая с моей лежанки, – Кушаем, и Серёжа ебёт нас. Возражения есть?

– Да, – сказала Таня, – Оленька!

– Думаю, похитители подмешают всем вам возбуждающих веществ, и вы, включая Оленьку, не выдержите не только вида ебли, но и страстных стонов, – сказала Сэм, – Поверьте, каждой из нас тут подмешиваются ещё и кое-какие лекарства. Раньше у меня были постоянные тянущие и сводящие с ума головные боли. Когда я проснулась здесь, то ни разу не было ни приступов, ни даже намёков на те боли.

Я с удивлением посмотрел на неё – у неё явно тоже была какая-то опухоль.

– А у меня не только тело омолодилось, но и пропали все пломбы, а на месте удалённых зубов появились здоровые, – сказала Таня, – К тридцати пяти годам я потеряла уже пять зубов, и ещё два были на грани удаления.

– Приятного аппетита всем! – сказала Оленька, и мы принялись за наш обед.