Потом был объявлен перерыв, в течение которого членам совещания были розданы составленные организационным бюро положения по вышеозначенному вопросу.

По возобновлении заседания В.Е. Якушкин прочел объяснительную записку к положениям по вопросу об общих условиях, препятствующих правильному течению и развитию нашей общественной жизни.

Кн. Г.Е. Львов прочел положения, выработанные организационным бюро, и после этого приступили к обсуждению их по пунктам.

Пункты 1–4 не встретили возражений и были приняты единогласно в следующей редакции:

1. Ненормальность существующего в нашей жизни порядка государственного управления, с особой силой проявившаяся с начала восьмидесятых годов, заключается в полной разобщенности правительства и общества и отсутствии необходимого в государственной жизни взаимного между ними доверия.

2. Отношения правительства к обществу имели в своем основании опасения развития общественной самодеятельности и постоянное стремление к устранению общества от участия во внутреннем государственном управлении. Исходя из этих оснований, правительство стремилось к проведению административной централизации во всех отраслях местного управления и к опеке над всеми сторонами общественной жизни. Взаимодействие с обществом признавалось правительством исключительно в смысле приведения деятельности общественных учреждений в соответствие с видами правительства.

3. Бюрократический строй, разобщая верховную власть с населением, создает почву для широкого проявления административного произвола и личного усмотрения. Такой порядок лишает общество необходимой всегда уверенности в охране законных прав всех и каждого и подрывает доверие его к правительству.

4. Правильное течение и развитие государственной и общественной жизни возможно лишь при условии живого и тесного общения и единения государственной власти с народом.

Затем приступили к обсуждению 5-го положения, изложенного организационным бюро следующим образом:

«Для устранения возможности административного произвола и для обеспечения прав личности необходимо установление и последовательное проведение в жизнь принципа, в силу которого никто без постановления независимой судебной власти не должен быть подвергаем взысканию и ограничиваем в своих правах».

В.Д. Кузьмин-Караваев: Я хочу сказать, что вопрос, затрагиваемый этим пунктом, более сложен, чем он представлялся с первого взгляда. Права личности гарантируются не только процессуальным правом, но не в меньшей степени и материальным правом, разграничивающим действия преступные от дозволенных. Может быть установлен принцип, в силу которого всякий гражданин подвергается взысканию и ограничению в правах только по постановлению судебной власти, и тем не менее, если материальный закон по своему содержанию будет неудовлетворителен, вышеуказанное постановление не будет гарантировать неприкосновенность личности.

Ф.Ф. Кокошкин: Позвольте возразить, что хотя процессуальные гарантии личности без соответствующих изменений материального права являются неполными, но тем не менее они имеют самостоятельное значение. Отсутствие судебной охраны личности есть один из самых основных недугов нашего строя, тяжесть которого мы все ощущаем. Правда, и наше современное законодательство провозглашает, что никто не может быть лишен свободы без постановления надлежащей судебной власти, но действующее в большей части Российской империи положение об усиленной охране совершенно устраняет судебную охрану личности. Положение, устанавливаемое 5-м тезисом, далеко не такое общее и бессодержательное, как думает Кузьмин-Караваев; оно категорически требует отмены таких исключительных постановлений, как положение об усиленной охране, и ограждения личности независимой судебной властью; что же касается гарантий со стороны материального права, то они содержатся в последующих тезисах.

А.А. Савельев: Хочу указать на пропуск в 5-м тезисе еще одной стороны, а именно – установление ответственности должностных лиц вне зависимости от согласия их начальства, которое, само собой очевидно, далеко не всегда заинтересовано в том, чтобы преступные деяния их подчиненных выплывали на свет Божий. Следствием такого порядка является у нас полная безнаказанность должностных лиц.

В.Д. Кузьмин-Караваев: Я вполне присоединяюсь к словам Савельева. Ответственности должностных лиц у нас, можно сказать, совсем не существует. Необходимо создание особого органа, который бы имел за этим наблюдение.

К.К. Арсеньев: Я также не удовлетворен редакцией 5-го пункта. По моему мнению, следовало бы установить, что без постановления надлежащей судебной власти не только никто не может быть подвергнут взысканию или ограничению в правах, но также обыску или лишению свободы. Тезис, может быть, следовало бы дополнить упоминанием о необходимости отмены чрезвычайных правил, ограничивающих существующие коренные законы (каково, например, положение об усиленной охране) и включением особого требования относительно права преследования административных лиц, нарушивших права частного лица.

В.В. Измайлов: Я высказываюсь за сохранение предлагаемой редакции. Для ограждения личности необходимы следующие три условия: 1) процессуальное правило, охраняющее неприкосновенность личности законом; 2) материальное право, определяющее различные виды свободы и дающее содержание праву процессуальному и 3) гарантии того, что существующий закон не может быть произвольно отменен. Совокупность всех трех приведенных условий дает полную гарантию свободы личности, и все эти условия предусмотрены предложенными на обсуждение положениями; в 5-м положении речь идет о гарантиях процессуального права, в дальнейших положениях изложены остальные стороны, причем все они выяснены достаточно.

Ф.Ф. Кокошкин: Я заметил, что организационное бюро не включило те положения, которые намечены Арсеньевым, потому что они представляют собой частные выводы из общего начала, число которых могло бы быть и увеличено. Сверх того, относительно них нельзя высказаться столь категорично, как относительно общего положения. Аресты и обыски в некоторых случаях должны быть производимы и без постановления судебной власти, например, для предупреждения преступнику возможности скрыться или скрыть следы преступления. Употребленное в тексте тезиса выражение «ограничение прав» обнимает собой и меры, предшествующие суду, каковы обыски и аресты, а слово «постановление судебной власти» имеет в виду не только судебные приговоры в точном смысле, но и акты предварительного следствия. Вместе с тем я высказываюсь за поправку Савельева относительно установления иного, чем действующий ныне, порядка привлечения к ответственности должностных лиц.

К.К. Арсеньев: Я нахожу, что ни обыски, ни аресты не подходят под употребленные в тезисе выражения. Приводимые Кокошкиным примеры, когда аресты и обыски являются необходимыми, не должны вводить в смущение, так как полиция действует здесь лишь как заместительница судебной власти.

Ф.И. Родичев: Отмечу, что редактировать положения в самом заседании очень трудно, я полагаю, что надо только договориться относительно мысли, редактирование же ее следует поручить организационному бюро как редакционной комиссии.

Хижняков и Родичев предложили дополнить 5-е положение провозглашением принципа неприкосновенности лица и жилища.

Затем совещание приняло пункт 5-й в общем и просило организационное бюро перередактировать его, приняв во внимание те замечания, которые были сделаны.

С.Г. Бередников: Я выскажу, что в соответствии с принимаемой редакцией тезисов должна подвернуться изменениям и объяснительная записка.

Поставлено на обсуждение положение 6-е следующего содержания:

«Для беспрепятственного выражения общественного мнения и для всестороннего выяснения и удовлетворения общественных нужд необходимо обеспечение свободы совести, слова и печати, а также свободы собраний и союзов».

В.Д. Кузьмин-Караваев: Я полагаю, что вслед за свободою совести должна быть упомянута свобода вероисповедания, ибо понятия эти не тождественны.