Я тут же суетливо забегала, вспоминая, где наш «тревожный чемоданчик» со всем необходимым. Наконец вспомнила, что он в холле, и еще минут десять искала его там. Оказался он почему-то у меня в комнате.

– Тебя, Евгения, только за смертью посылать! – Пантелеич погрозил мне кулаком и вновь скомандовал, – Собирайтесь, через пять минут жду вас внизу при полном, как грится, параде!

– Но… как же? Все так серьёзно? – наконец удалось спросить мне.

– Не факт, но! Сандра Христофоровна – не солдат, рисковать не будем.

Ну да, она же только-только от инсульта отходить стала, а тут на тебе.

Ой-ой-ой… как представила вновь, что же я без нее делать-то буду, так тут же слезы и навернулись на глаза.

– Ну чего ты разревелась, дуреха? – закатила глаза моя старушка, – Пантелеич же просто перестраховывается. Старый он болван, ей богу.

– Болван не болван, а дело свое знает. И вообще, вон как нежно и трепетно к вашему здоровью относится.

– Ну правильно. В нашем возрасте нужно поддерживать боевой дух товарища как никогда. Чтобы значит жилось веселее. Чтоб помирать не так страшно, значит…

– Ой-ой-ой-ой… – завопила было я, но Сандра быстро тюкнула меня ладонью по хребтине, и я тут же успокоилась.

Раз уж есть у бабули силушка богатырская, значит точно жить будет.

– Ты мне еще тут закричи, на кого я тебя покинула… Ну, Женька, дурная девка, уволю к чёртовой матери, коли нервы мне по чем зря трепать будешь.

Я кивнула, шмыгнула носом, и вытерла набежавшие слезы.

– Так как вам все-таки Пантелеич? – тихонечко поинтересовалась я, попутно помогая бабуле одеться.

– Окстись, окаянная! Он уж дед совсем.

– Но… вы тоже чай не девочка давно…

– Ты мне еще поговори! Девочка-не девочка, однако ж выгляжу на порядок лучше этого маразматика. Прибавь к тому характер золотой, да богатства несметные. А ты Пантелеич, Пантелеич…

– Из всего сказанного я только про богатства могу согла…

– Тьфу. Причеши быстрее, да пойдем. Ты его колымагу вообще видела? Да на ней еще дед Пантелеича ездил. А он помер лет сто назад. В общем сама с ним и тушуйся.

– Тусуйся, – на автомате поправила я.

– А… какая разница? В общем ты шибко не убивайся раньше времени. Ты со мной еще намучаешься, прежде чем я помру. Так что и не мечтай.

– Н-не буду, – последний раз всхлипнула я и осторожно повела Христофоровну вниз по ступенькам.

– Ты вот что… в больницу ко мне по три раза на дню не мотайся. Не нравится мне это. Поди-ка сюда…

Она поманила меня пальцем и шепнула, когда я склонилась ухом к ее губам:

– Про девку эту история мутная. Еще кукла эта жуткая. В общем разузнай побольше. Да придумай как к ведьмам попасть. Чует мое сердце неладное там что-то.

Я пообещала постараться разобраться в хитросплетениях местных взаимоотношений и совместно с военврачом загрузила бабушку в тарахтящую волгу.

***

Ехали мы эпично. Я даже на телефон украдкой сняла спидометр – ровнехонько двадцать километров в час. Благо движение в городке оживлённым не назовешь, и все же даже для этого места вёл Пантелеевич как черепаха.

Ехали мы по крайнему правому ряду и в окне я вдруг заметила Мишку и помахала ему рукой. Мишка был на велике и сейчас спокойно сопровождал нашу машину. Он то приближался, то удалялся, но мы все же даже смогли немного поболтать.

– Ты про ведьм слыхал? – как можно тише спросила я его, так, чтобы не услышал Пантелеич. Хотя про тише это я конечно загнула. Учитывая жуткое тарахтение волги, мне пришлось пару раз перекрикивать квакающий мотор, чтобы Мишка меня услыхал.

Он ничего не ответил, так как в этот момент как раз объезжал столб и, только вновь оказавшись у окна машины, спросил:

– Про тутошних?

Я кивнула.

– А чего не слыхать-то? У меня мамка у них раньше убиралась.

– Да ты что? Однако дамы не бедствуют…

– Неа. Живут как мать говорила не богато.

Мишка вновь объехал столб и продолжил:

– Но ленивые очень. А уж бардак страшный, не передать.

– А чего ушла-то мама? Платили мало?

– Не. Не мало. Просто они уезжали на год почти отсюда. Ну и мать другую работу нашла.

– Не обиделись ведьмы-то?

– На мамку что ли? – засмеялся Мишка, – Да не, чего на нее обижаться-то? Она ж не по своей воле ушла.

– Ладно, ты давай вперед езжай, встретимся у больницы.

– А зачем? – полюбопытствовал Мишка.

– Помощь твоя нужна. Мне нужно к ведьмам.

– Ну нужно, так нужно… – пожал плечами мой юный друг, когда мы встретились в скверике у больницы.

Пантелеич в это время обустраивал Христофоровну со всеми удобствами, а я меня попросил подождать в применим покое.

Я решила, что лучше подышать свежим воздухом, все равно от меня сейчас толку мало. Зная Пузина, я могла быть уверена – он сделает все по высшему разряду. Когда в прошлом году Сандру хватил инсульт я тут же позвонила военврачу, и он вскоре примчался на помощь. И могу сказать, что только благодаря ему Сандра еще не то, что ходит на своих двоих, а вообще жива. Правда сегодняшний ее скачок давления порядком меня напугал. Я только-только перестала всерьёз опасаться за ее здоровье, как на тебе – новая напасть. Помню те бессонные ночи, когда в голове крутились мысли одна печальнее другой, не давая толком спать и жить вообще.

Что будет если вдруг ее не станет?

Нет, у меня есть маман, друзья есть… Но они все где-то там, а она тут. Мне Христофоровна заменила бабушку, которой у меня никогда не было. Мама моя воспитывалась в детском доме и родителей своих отродясь не видела. Все последние годы она активно строила свою личную жизнь, потому что ужасно скучала по мне. Маме всегда нужно кого-то воспитывать и когда я сбежала от гиперопеки в другой город, она стала искать себе другую жертву. Вот уже второй год ее жертву зовут Василием, и она несказанно радуется этому факту. С дядей Васей они живут душа в душу, и я этому тоже безмерно рада, потому что с появлением этого странного индивидуума в ее жизни моя жизнь стала намного легче.

Теперь мне звонят не так часто, как раньше, и не мучают нотациями по три часа кряду. Не так давно мама узнала, что я не оправдала ее ожиданий и, несмотря на свое образование таки работаю сиделкой, но вроде как она не слишком сильно обиделась на это.

В общем мама у меня заботливая была, а вот бабушки отродясь не водилось. И теперь, когда я практически обрела родственную душу, эта душа с какого-то перепугу собралась меня покинуть.

Нет уж, дудки!

Выхожу и вылечу, чего бы мне это не стоило. А надо будет и к ведьмам пойду.

– Что делать-то надо? – спросил Мишка, терпеливо ожидая пока я нарезала круги по скверу, думая о своём.

– Ну… смотри, расклад такой. Мне кровь из носа надо попасть к этим милым женщинам. Но они говорят, что не ведьмы, а уроки преподают. И запись у них до лета следующего. А что за уроки не говорят. Вот мне нужно, чтобы ты узнал, что за уроки такие. Сможешь?

– Да не вопрос, – он щелкнул пальцами, изображая жест фокусника, и тут же запрыгнул на велик.

– Что, прямо сейчас узнавать будешь? – опешила я.

– А чего тянуть-то кота за бантик? – он засмеялся и был таков, а я только и успела, что бросить ему вдогонку «будь осторожнее».

И вот во что я опять втянула пацана?

***

– Ну что, Евгения Петровна, – протянул Пузин, выходя из центрального входа, – Жить будет ваш командир.

– Надеюсь долго и счастливо? – спросила я, устало опускаясь на скамейку, и вытянула ноги.

Пантелеевич присел рядом и с укором заглянул мне в глаза.

– Отставить ерничать не по делу!

– Так я по делу же…

– Отставить!

– Ну ок, ок…

– Что еще за ок такой? Не положено! – возмутился военврач.

– Так точно!

– Отставить шуточки! В такое-то время…Эх, вы, Евгения Петровна…

Пузин укоризненно покачал головой, и мне тут же стало стыдно.

– А если серьезно, что с ней?

– Переутомилась. Переволновалась. А ей никак нельзя волноваться после пережитого. Расклад ясен?