В поместье Пара в Гяндзе в городе Шигадзе хранится множество реликвий: модные в то время роликовые коньки, элегантная шляпа, позолоченное седло, иностранные пластинки и дорогие импортные часы. Все эти предметы свидетельствуют об экстравагантном образе жизни их владельца

Норбу Церин родился в поместье Пара, принадлежавшем его отцу. Однако из-за того, что его мать была крепостной, он не мог жить жизнью благородных детей

Пара в Гяндзе в городе Шигадзе – это аристократическое поместье, которое сохранило первозданный облик и следы существования крепостной системы на протяжении сотен лет.

Остатки обстановки усадьбы, включая современные деревянные бадминтонные ракетки, ультрасовременный футляр для скрипки, пару очень модных роликовых коньков и множество элегантных шляп, раскрывают экстравагантный образ жизни, который вёл её владелец. В спальне стоит роскошная кровать, накрытая шкурами оленя и дымчатого леопарда, с подушками из обезьяньей шкуры. Другие драгоценные предметы – позолоченное седло, иностранный граммофон, шёлковая парча, золотая и серебряная посуда, импортные часы и огромные бычьи рога, используемые для вина во время празднования тибетского Нового года.

Норбу Церин родился в поместье Пара, принадлежащем его отцу Таши Вангугу. Его мать, Лхазин, занималась виноделием.

В детстве Норбу жил с матерью в маленькой винной комнате. Поскольку его мать была крепостной, Норбу не мог общаться с детьми благородного происхождения. В старом Тибете браки между аристократами и крепостными были категорически запрещены. Учитывая большую разницу в социальном положении, его родители жили раздельно. Норбу иногда разрешали обедать с отцом, но он не мог оставаться с ним надолго.

На момент рождения Норбу клан Пара, представлявший собой одну из 12 знатных семей Тибета, владел 37 поместьями, 12 пастбищами, имел почти 100 тысяч голов скота и более 4 тысяч крепостных.

Бараки крепостных

Книга Фредерика Спенсера Чепмена «Лхаса: Священный город»

Напротив главной резиденции располагались бараки для наньзаней, которые разительно контрастировали с великолепием дворца. В этих помещениях общей площадью 150 м2 проживали более 60 крепостных, причём самая большая комната имела площадь 14,58 м2, а самая маленькая – 4,05 м2. Таким образом, каждый крепостной имел в среднем всего 2,5 м2 жилой площади. Потолки в этих маленьких, тёмных глинобитных комнатах были такими низкими, что обитателям приходилось наклоняться, чтобы войти. На самом деле большинство крепостных могли ночью спать только в открытом дворе из-за ограниченного пространства. Крепостные не имели ничего, кроме нескольких очень незамысловатых предметов первой необходимости.

Теньзинь одно время был крепостным в поместье Пара. Однажды он привёл своего внука в этот двор наньзаней и рассказал ему о своей жизни: «В очень маленькой комнате площадью около 6 квадратных метров нас жило шестеро. По ночам некоторые из нас могли спать только на рабочем месте или в переполненном дворе. Жизнь у нас была чрезвычайно тяжёлой».

В 1936 году Великобритания организовала крупнейшую в истории иностранную миссию в Лхасу. Очевидец событий Фредерик Спенсер Чепмен (1907 – 1971) написал книгу под названием

«Лхаса: Священный город», зафиксировав то, что видел и слышал.

Он писал: «В Тибете люди высовывают язык или даже задерживают дыхание, чтобы показать уважение к другим. При получении указаний от хозяина слуги должны были, затаив дыхание, повторять: “Да, господин”».

По словам Лхаба Пхунтшога, в ту эпоху небольшая группа людей контролировала почти все богатства и средства производства. Как гласит тибетская поговорка, уходя, крепостные не могут взять с собой ничего, кроме своих теней.

Беспризорники соперничают за еду с собаками в Нагку

Фотограф Чэнь Цзунле запечатлел трагическую жизнь крепостных в старом Тибете. Он вспомнил, как однажды снимал на улице в Нагку. «В Нагку очень холодно, там зимой температура может упасть до -40°C. На фотографии – дети, бедные беспризорники. Не имея ни пищи, ни жилья, они держались рядом с бездомными собаками, поскольку те всегда знали, где и когда можно получить цампу (жареную ячменную муку цинке) и другую пищу. Поэтому дети всегда следовали за собаками, выхватывая еду прямо из собачьей пасти. Такое было и в Лхасе».

В старом Тибете многие беспризорники так провели своё горькое детство.

В начале 1950-х годов фотографы часто делали снимки из жизни бедных беспомощных детей. Беспризорникам в Лхасе приходилось отбирать еду у собак. К сожалению, люди в то время, по-видимому, привыкли к таким сценам и им они не казались чем-то невообразимым.

Раздел 4

Суровые наказания

Снежная тюрьма у подножия дворца Потала в Лхаса ежедневно принимает туристов со всего мира. Построенная во времена правления Далай-ламы V, она была такой же знаменитой, как и тюрьма Драпчи на улице Бархор в самом сердце старого города.

Снежная тюрьма

Выставочный зал Драпчинской тюрьмы

Пожизненная принадлежность крепостных своим владельцам, жёсткая поляризация общества в фиксированных социальных классах, создающая особую идентичность и статус, и даже многочисленные повинности, налагаемые на гражданское население в различных формах, сопровождались и поддерживались применением суровых наказаний и тактикой социального запугивания.

Далай-лама V, например, однажды издал указ, в котором говорилось: «Я уполномочил Лхари Зибу отрубить вам руки и ноги, выколоть глаза, избить и убить вас, если вы снова попытаетесь обрести свободу и комфорт». Этот указ неоднократно переиздавался последующими правителями.

В одной из двух крупных тюрем старой Лхасы, Снежной тюрьме, приводилось в исполнение множество суровых наказаний и имелось 25 различных орудий пыток, включая наручники, кандалы, каменные шапки, бамбуковые палки, ножи для отрубания рук и ног, железные ложки для выкалывания глаз, клетки, кожаные хлысты и деревянные шейные колодки.

Кандалы там были особого рода, сделанные из ствола огромного дерева весом в сотни килограммов. Через просверленные в нём отверстия ноги пятерых преступников могли быть сцеплены вместе, так что те не могли ни поднять конечности, ни повернуться. Преступников мучил голод: чтобы выжить, им приходилось жевать древесину. Многие беспомощно умирали. Некоторые отмечали на стенах время, когда их бросали в тюрьму, но мало кто продолжал вести счёт времени, влача бесконечно мрачное и отчаянное существование в тюрьме.