Я взглянула в глаза опекуна, которые с годами стали гораздо светлее, чем раньше, и молча кивнула. Естественно, рассуждать о возможности добра в шамане я не собиралась. Вероятно, Бен просто пытался меня хоть как-то успокоить и сделать так, чтобы я смирилась и не подвергала себя лишней опасности. По крайней мере, мне хотелось думать, что это очередное проявление некоей заботы. И, раз ему нужно, чтобы я послушалась и пришла непонятный ужин, — пожалуйста, так и быть.

Но наряжаться все-таки не стала, слишком много чести! Наоборот, чисто из вредности сунула руку в шкаф, нащупала первое попавшееся платье и вытащила его. Темно-синее, с прямым воротником по самое горло и длинными рукавами, оно выглядело очень строго, не помню даже, когда его покупала, но сейчас показалось то, что надо. Спереди слегка расклешенный подол был короче, закрывал лишь колени, зато сзади спускался до самого пола.

Взглянув на себя в зеркало, даже немного расстроилась: удивительно, но платье мне действительно шло! Глаза будто стали ярче, хотя, может, это всего лишь эмоции пытаются высвободиться из чертогов сознания. Но второй всплеск за день все же станет лишним, так что я спокойна… я спокойна… я спокойна…

Волосы заплетать не стала, свободно распустив волнистые пряди по спине. Естественно, о макияже даже не задумалась!

— Обойдетесь! — фыркнула в пустоту комнаты, представив перед собой равнодушную рожу шамана.

Было желание задержаться, тоже исключительно из вредности, но подумала, что перебор. В том смысле, что по-настоящему злить мерзавца все же не стоит, это может серьезно аукнуться, и не факт, что его жертвой стану я одна.

— Шевелись уже, тебя одну ждем!

Мужчина стоял внизу, возле самой лестницы, и наблюдал, как я спускаюсь. Одетый как столичный пижон, он, возможно, мог бы считаться привлекательным, если не знать его сути. Короткие светлые волосы зачесаны назад, легкая полуулыбка, которая могла мне и померещиться, долгий взгляд серо-голубых глаз. Лучше в них не смотреть, иначе снова пропаду в пучине!

Он больше ничего не говорил, только следил за каждым шагом очень внимательно, а на последних ступенях неожиданно протянул руку, словно возомнил себя истинным кавалером, ждущим свою даму перед балом. Последний раз что-то такое было, когда Диего, брат Беатрис, впервые выводил меня в свет. Но тогда я была взволнована радостным долгожданным событием и, пожалуй, даже счастлива. А сейчас ладонь следовало вложить тому, кого боюсь больше всего на свете!

Я замерла, не зная, что делать, он ждал, не поторапливая и не понукая. Со стороны казалось, что мы то ли не можем друг на друга наглядеться, то ли решиться на что-то…

И все же я поддалась непонятному порыву и положила руку на раскрытую ладонь. Теплые, даже горячие пальцы тут же ее сжали, но целовать запястье он не стал. Так и повел в гостиную, где уже был накрыт богатый стол. Зала освещалась свечами, расположенными вдоль стен на специальных подставках, и разожженным камином.

Мерлины чинно сидели на диване и вели беседу в полголоса, но когда мы вошли, замолчали и поднялись. Хельга в красивом парчовом платье глубокого бордового цвета, ласково мне улыбнулась, видимо, довольная, что я вообще пришла, а не заупрямилась, Бен лишь сдержанно кивнул.

— Приятного аппетита, — с видом поэта, читающего возвышенную оду любимой, провозгласил шаман, как только мы заняли свои места.

Стул, кстати, он пододвигать мне не стал, галантности хватило лишь на встречу. Впрочем, я была не против. Чем меньше у нас контактов, тем лучше, право слово!

Небольшое затишье пугало не меньше, чем его гнев. Для чего он это делает? Хочет показать, что если буду слушаться и вести себя хорошо, ничего плохо не случится? Что способен выказывать и милосердие? Уж не он ли подослал Бена, дабы зародить во мне, а позже и укрепить убеждение в том, что подобие доброты не чуждо даже монстрам? Но это же бессмысленно, особенно после заявления о намерении расправиться с моими братьями!

Естественно, во главе стола уселся шаман, я — по левую руку, Бен с Хельгой — по правую. Это и правда могла быть действительно весьма милая картина, эдакий семейный ужин, коль не знать содержания.

Мы молча приступили к трапезе. Я старалась смотреть только в тарелку, не поднимать головы, дабы не встретиться взглядом с Мерлинами, которые вновь вели себя до ужаса раболепно, или, что гораздо хуже, с серо-голубыми глазами шамана. А вот его взор ощущался до того явно, что щеки почти горели от злости, смущения и какого-то нового необычного чувства, о наличии в себе которого ранее не подозревала. Пережевывала пищу, не разбирая вкуса, наверное, подсунь прямо сейчас кто-нибудь в мою тарелку жгучий перец, проглотила бы, не заметив. Тишину нарушал лишь негромкий звон приборов.

Когда блюда кончились, я собиралась встать и, так и быть, поблагодарив всех за странный ужин, подняться к себе, но не успела и рта раскрыть. Словно предчувствуя то, что скажу это, слово взял шаман:

— Спасибо, было вкусно. А теперь я хочу поговорить с Кэндис.

Я подняла глаза, не уверенная, ослышалась ли. О чем он хочет со мной говорить?!

— Боюсь, я вынуждена…

— …молчать, — то ли подсказывая, то ли приказывая, обронил мужчина, и да, я захлопнула рот, так и не закончив фразы.

Опекуны же будто и не удивились, поднялись, раскланялись и тут же исчезли из гостиной.

— Вкусная еда? — спросил шаман как ни в чем не бывало, будто мы — семейная пара, которая только что отобедала в их фамильном имении.

— Спасибо, весьма, — ответила сдержано.

— Вино будешь?

— Нет, благодарю.

— Ну и зря, прекрасный букет, — он залпом осушил бокал, и тут же налил еще.

— Вы же предпочитаете бурбон? — и зачем я это вспомнила, а, главное, сказала вслух?!

— О, отрадно, что ты усвоила то, что мне нравится, — протянул он. — Возможно, тебе это поможет.

— Каким образом?

— Это уже тебе решать, крошка Кэндис.

Последняя реплика была произнесена каким-то зловещим тоном, от которого по плечам скользнули мелкие мурашки. Я выдохнула, чтобы не вскочить и не кинуться стремглав вон из гостиной, не хочу показывать слабость даже в малом! Это он мужчины не укрылось.

— Смелая девочка Норт, стало быть, — задумчиво протянул он. — Все забавнее и забавнее. Признаться, ты меня удивляешь.

Конечно, спрашивать не стоило, но…

— И чем же?

Шаман ухмыльнулся.

— Тебе не все ли равно?

Я покачала головой.

— Что еще вам от нас нужно? — почти прошептала. — Вы и так получили все, что есть. Имущество… согласна, если то, что я узнала — правда, или хотя бы ее малая часть, кое-что вы забрали в своем праве… Но вы же понимаете, что лишили нас всего? Меня, Брига, Джима… Я не знаю, что сделали вам мои братья, но, клянусь, что расплачусь с вами! Вы получите ровно столько, сколько они должны, и, если угодно, даже больше! Только отпустите нас…

— Я тебя что, держу? — перебил меня мужчина. — Иди на все четыре стороны. Если сильно настаиваешь, обещаю: в этот раз тащить домой сосулю не буду! Сиди в сугробе, коль так хочется.

Моя речь на него не возымела никакого действия. Видимо, его душа, если она и есть, давно превратилась в каменное изваяние.

— Я знаю, что спасли мне…

— Фу-фу-фу, давай без соплей, хорошо?

— Что? Вы…

— Я, милая, всегда только я! Запомни это! — самодовольная улыбка появилась на лице лишь на миг. — Как я хочу, так и будет. Это касается и твоих мальчиков, кстати, раз уж ты про них заговорила.

Он ненормальный, безусловно, сейчас я это осознавала очень хорошо! Сидя со мной за одним столом, угрожать близким людям… для чего все это? Ах да, я совсем забыла, что его поступки нельзя измерять человеческими мерками. Вероятно, ему нравится испуг, который испытывают при нем другие, и он с радостью питается этими эмоциями, словно вампир! Кто знает, а вдруг в нем течет кровь и этих давно перебитых смертными существ? Я уже ничему не удивлюсь.