Я знала, что почтальон порой захаживает к нему на рюмку чаю. И, как только погода позволит, совершит свой визит без промедления, слишком давно они дружны. В это время, не привлекая ненужного внимания, отправлюсь в город, поселюсь в любом другом постоялом дворе, а, когда шаману надоест следить за мной, и он перестанет опасаться, что я могу кому-то о нем рассказать, перееду в «Белый ящик»! Собственная хитрость вызывала гордую улыбку. Возможно, не такое уж я и тепличное растение, цветочек, который способен только выйти замуж и существовать до скончания дня за спиной более сильного супруга! Посмотрим еще, может и не придется идти на этот отчаянный шаг. В любом случае, сначала перепробуем все пути спасения от поселившегося здесь монстра.

С приподнятым настроем вернулась, скинула шубу в маленькой комнатке у самой двери, служащей гостевой гардеробной, — не хотелось идти во влажных мехах наверх, — и уже направилась к лестнице, когда услышала голос:

— Удивительным образом одна моя знакомая уверена, что сможешь обмануть меня. Знаешь, это даже обидно. Вероятно, она не лучшего мнения о моих умственных способностях.

Я резко развернулась, во все глаза глядя на стоящего в дверях ухмыляющегося мужчину.

— Или все же речь об ее умственных способностях? Как считаешь?

Не зная, что ответить, переступила с ноги на ногу. Внутри холодело с каждым ударом сердца.

— В той записке, — не дождавшись моей реакции, продолжил шаман, — ты пытаешься связаться с Нортами? Хотя не говори, дай я угадаю. Сначала думала передать ее через старика-лекаря, но испугалась. Но все же не оставила дурацкую идею и поперлась к старику-конюху. Вот скажи, в чем была принципиальная разница?

Я все еще молчала.

— Ты сообщила им, что я здесь, что ты подписала документы и готова свалить, и намекнула — ну, конечно, намекнула, не настолько же ты глупа, чтобы называть место! — где вы можете встретиться и начать свою детскую возню. Я прав? Прав, да? Ну скажи, что прав, мне будет приятно!

— Я не… — проблеяла отчего-то севшим голосом.

— Ты не…?

— Не хотела…

— Не хотела чего? Учти, соврешь снова — дорого заплатишь!

В голове мелькнуло: а что будет со старым конюхом, который вообще не в курсе происходящего? Вспомнив идею Мерлинов, я же наплела ему что-то возможную эпидемию, и что не все сказала Сомали…

— Вы ошибаетесь. Я просто…

Договорить не успела. Горло сжала невидимая рука, так, что невозможно было сделать ни единого вздоха. Я схватилась за шею, инстинктивно пытаясь избавиться от того, чего нет, царапая свою же кожу.

— Я предупреждал, — протянул мужчина, равнодушно наблюдая, как я открываю рот в безмолвном крике.

Воздух в легких заканчивался, перед глазами заплясали темные мушки. Бешено бьющееся сердце, казалось, переместилось в голову, отдаваясь в ушах оглушительным пульсом. Еще немного — и сознание потухнет. Под ребрами почему-то жжется, будто в глотку льют расплавленный металл, и эта боль невыносима, хочется вопить о ней, но нельзя, не получается. И за этим всем с безучастной рожей следит палач, вероятно, наслаждаясь агонией своей жертвы… Мерзавец!

Первый получившийся вдох заполнил грудь до отказа, я от неожиданности поперхнулась и закашлялась. Все вокруг было как в тумане, сквозь который продралось назидательное:

— Будем считать, ты все усвоила. Если вырвет, уберешь за собой. Слуг здесь больше нет.

С этими словами он отвернулся и проследовал мимо меня на второй этаж.

Следующие несколько дней были относительно спокойны. Я больше не покидала спальню, помня о чудовище, которое, слава Ледяной Богине, хотя бы не думает покушаться на мое уединение! Еду приносили Мерлины, в основном Хельга, Бен показывался куда реже. Но заводить разговоры о том, что мне «просто стоит смириться», ни он, ни она больше не решались. Что, несомненно, к лучшему. После очередной демонстрации силы говорить об этом было попросту глупо!

Метель бушевала, превратившись в настоящую пургу, и речи о том, чтобы выйти из дома, быть не могло. Приходилось сидеть в четырех стенах и вздыхать, строя планы мести. А когда-то в эти дни мы весело проводили время, танцевали среди украшенных в зимнем саду растений, пили легкое вино, разговаривали, играли в настольные игры — другими словами, развлекались. Теперь же я лишь читала книги и смотрела в окно — вот все мое времяпрепровождение. Вообще-то, судя по погоде, сейчас так живут все соседи, друг к другу в гости по таким заносам не отправишься. Сей факт спасал от необходимости объясняться с многочисленными знакомыми, придумывать новые причины, но долго ли это продлится?

Кроме того, даже при условии, что рано или поздно распогодится, я боялась, что меня вообще не поселят ни в один постоялый двор, если лекарь поведал всем о нашем мифическом недуге. Но об этом старалась думать меньше. В конце концов, исследования покажут, что никакой заразы нет, а на недоумевающие вопросы сеньора Сомали мои хитренькие, как выяснилось, Мерлины, уверена, смогут ответить, придумав что-то новое.

После четвертого дня добровольного заточения в спальню явился дядюшка, заявив с порога:

— Собирайся. Мы приглашены на ужин.

Он и правда был одет празднично: зеленый бархатный сюртук, белоснежная рубашка с ажурным воротником, даже монокль — признак того, что нас ждет мероприятие невероятной важности.

— У меня нет настроения, — буркнула я, даже не удосужившись уточнить, кто этот славный малый, додумавшийся пригласить нас к себе в такую ужасную непогоду… стоп, разве такое вообще возможно?

— Детка, пожалуйста, не стоит капризничать, — попросил мужчина тихо. — Собирайся, прошу тебя.

— Да куда же? — удивленно воскликнула, все еще не собираясь потакать его странным прихотям.

— Все узнаешь. Оденься понарядней. Прислать Хельгу на помощь?

— Не буду, пока не скажешь, куда мы идем!

Сеньор Мерлин глубоко вздохнул.

— Господин желает с нами отужинать, — произнес неохотно, прекрасно понимая, какая последует реакция.

Я сначала оторопела от невероятной наглости, но быстр отмерла:

— Что?! Ему мало, что он все отобрал, так еще и приглашает меня в моем же доме на ужин?! Не знает, каким образом еще унизить?!

— Детка, не кричи…— попытался вразумить меня Бен.

— Как не кричать, дядюшка?! Это же форменное издевательство!

— Все не так, поверь!

Во мне кипел гнев, которому требовался выход, но я знала, что выливать его на бедного пожилого опекуна, который лишь отчасти виновен в сложившейся ужасной ситуации, не стоит. Однако, чтобы успокоиться, пришлось не только несколько раз глубоко вздохнуть, но и от души швырнуть оставшийся от последней трапезы стакан в стену. Мелкие осколки, казалось, разлетелись по всей спальне, зато слегка отрезвили.

— Тетя Хельга целый день провела на кухне. Уважь хотя бы ее, — пробормотал Бен, едва не попав под град стекла.

Мне стало стыдно.

— Прости, ты не поранился? — спросила, подбежав к нему.

Он взял меня за руки, сжал ладони.

— Нет-нет, все в порядке. Милая, я знаю, что тебе тяжело. Но кое-что сейчас скажу, а ты все-таки послушай. Хорошо?

— Да, я слушаю.

— Не все то, что болтают о таких, как наш господин, — правда, — я тут же вскинулась, но он продолжил: — Я это говорю не потому что боюсь его, хотя, скрывать не буду: страх есть, и еще какой. Но я прожил длинную жизнь, повидал многих людей и, клянусь, некоторые из них были куда более жестоки и страшны…

— Дядюшка…

— Помолчи, пожалуйста. В мире справедливости не так много, как хотелось бы, уж кому, как не мне, сыну простого сапожника знать это. И в чем-то он справедливей обычных людей, наделенных иной силой — деньгами и властью.

— Ты так говоришь, словно он — посланник Богини…

— Все возможно, мы так мало знаем о них, — грустно улыбнулся мужчина.

— Так чего же ты от меня хочешь? Он и братья…

— Я просто хочу, чтобы ты подумала над моими словами. Например, пока собираешься. Прошу…