Как только чрезвычайная ситуация была ликвидирована, а все участники перевели дух, Сердце Льва, пыхтя, поднялся по короткой лестнице на шканцы. Будучи обладателем великолепной чёрной, расчёсанной и надушенной бороды – к тому приправленной сажей, чтобы скрыть седину – предводитель пиратов также носил просторную красную рубашку, сглаживавшую размер его пуза, синие брюки до колен и широкий шёлковый золотистый шарф, подходивший по цвету жёлтому тюрбану.

С распростёртыми руками он объявил:

- Джентльмены, леди! Братья и сёстры Солёного простора! Сами Боги решили отдать нам во владение ваше достойное судно, и так и случилось. Не стыдитесь того, что сдались. Скажите, кто из вас главный?

Капитан и старпом лежали мёртвые, поэтому обеспокоенные матросы повернулись к седеющему мужчине с серебристой бородой и шрамом на щеке. Как и большинство остальных матросов, он носил залатанные мешковатые штаны и простую крепкую рубаху, но на груди красовался красный кожаный жилет, расшитый драконами и красавицами с глазами как у ланей.  Сердце Льва заметил, что многие матросы носили подобные экзотические наряды. Очевидно, корабль возвращался откуда-то с очень далёкого востока.

- Меня звать Боллус, достопочтенный сэр, простой боцман «Восьми Молний» из Калимпорта. Двести шестьдесят четвёртый день хода из Козакуры. Вы ведь не будете нас убивать, уважаемый капитан? Нам было приказано защищать судно, надеюсь, вы не в обиде?

- Э? А, нет-нет, убивать не станем, - Сердце Льва был погружён в собственные мысли. Во имя Небесного Отца, где же лежит эта – как он её назвал, Коза-куура? Какие же чужеземные товары здесь могут находиться! – На самом деле, мы всегда приветствуем новобранцев, поэтому у вас есть выбор – присоединяйтесь или высадим на берег. Не спешите, подумайте. И тем временем подчистите тут всё, будьте добры. Бухтуйте канаты, поднимайте паруса, драйте палубу. Занятый моряк – счастливый моряк.

Обрадовавшись пощаде, матросы принялись за работу. В первую очередь за борт отправились тела павших пиратов и торговцев – как только с них сняли всё оружие, украшение и одежду, годную к продаже.

Один из пиратов удивлённо вскрикнул, обнаружив, что лейтенант ещё жива. С откинутой головой, с текущими изо рта слюнями, её приволокли к капитану пиратов. Слегка обожжённые щека и шея сочились липкой жидкостью, а волосы с одной стороны полностью сгорели. Сердце Льва приметил их светлый оттенок и гладкую кожу с тёмным загаром. Вероятно, из рода чужеземных наёмников, она тем не менее была истинной дочерью пустыни. Типично для калишитов, чьи представители были объединены наследием смешанной крови.

- Перерезать ей горло, капитан? – спросил пират. – Она убила Тасина и Нурех.

Сердце Льва прищурился, раздумывая.

- Это небольшая потеря. Тасин всех задирал, а Нурех мухлевала в картах. Нет, думаю лучше приковать её к веслу. Если доживёт до порта, возможно, флот её выкупит.

Внизу на шкафуте Харун, пиратский старпом, сорвал парусину с люков, намереваясь изучить груз. Этот торговый ког был судном общего назначения, с подвижными переборками в трюме, широкий словно деревянный башмак, с роскошью прямого паруса. «Восемь Молний» с лёгкостью могли заплыть за пределы Фаэруна – и очевидно, так и сделали.

- Капитан! Вам лучше на это посмотреть! – крикнул Харун.

Широкоплечий и смуглый, первый помощник предпочитал носить чёрные подкрученные усы, уложенные пчелиным воском – возможно потому, что его макушка была лысой точно швартовая тумба. Будучи представителем власти на пиратском корабле, широко известном своей недисциплинированностью, он всегда говорил как будто с отвращением, но сейчас его слова прозвучали особенно горько. Со вздохом отметив нелёгкую долю капитана, Сердце Льва спустился по лестнице.

- Гляньте на эту дрянь.

В зияющем трюме виднелись ряды бочек, нагроможденные поверх других бочек. Члены команды выволокли дюжину из них на палубу, но внутри всех, судя по одинаковым подписям на торцах, было одно и то же. Харун своим железным ножом выковырял пробку и набрал жидкость в ладонь. Она была прозрачной и слегка золотистой, словно вино из Глубоководья.

Сердце Льва погрузил палец, затем понюхал. Жидкость слабо пахла обожжённым мёдом, смешанным со скипидаром или кедровой смолой. Оживившись, вождь пиратов коснулся языка – жгло не хуже острого перца.

- Что это?

- Высеките меня как пса, если я знаю, - нахмурился Харун, махнув намозоленными руками. – Но там этого полно. Три полных отсека. В каюте капитана нашлись шёлк и серебро, ещё больше этих шутовских одёжек и расписанная посуда, забери Огма моё зрение. Мы сможем продать их и выручить небольшое состояние, но вот бочки… бочки бесполезны.

Сердце Льва помахал латунной трубкой, подзывая Боллуса. Легко шагая, пленный боцман покачал головой.

- Приношу тысячу извинений, господа, и прошу сотню прощений, но мы тоже не знаем, что в этих ёмкостях. Наши капитан и старпом хранили это в тайне. Они владели частью судна, поэтому и защищали его так яростно, а мы, простые матросы, получаем жалованье по дням. Нам это знание они не доверили, и никто из нас не знает козакурский. Я думаю, это выжимка из риса, или сок сахарного тростника, или всё вместе. Капитан утверждал, что продаст это в Калимшане за одну ночь, но каким образом – этого не знаем.

- Где корабельный журнал?

- Снова тысяча извинений, но капитан выбросил его за борт, когда вы напали. Обложка со свинцом, так что он давно затонул.

- Тайный груз из неизведанной страны… - Сердце Льва снова понюхал кончики пальцев. – Не лак, не уксус. Возможно это масло для ламп, наподобие спермацетового, добываемого в Лускане из китовой ворвани.

Пираты сгрудились, оценивая свою удачу, но теперь выглядели хмуро. Некоторые из них тоже окунули пальцы в странную жидкость.

– Слишком жидкое для масла, - предположил один.

– Наверно, испортилось в трюме, протухло на жаре, - высказался другой. 

– Если на вкус – дерьмо, значит, это лекарство.

– Кэп, а вы бочку потрясли? Может оно, того, по слоям, как верблюжье молоко.

– А может это верблюжья моча.

– Весь наш путь проклят, - прорычал Харун. – Без связей владельцев в Калимпорте мы это никогда не продадим. Кто купит то, что даже сам торговец не знает, что именно. С учетом подготовки запасов еды и воды, и покупки новых парусов, с этими жалкими крохами мы никогда не сможем отбить затраты. Тоже мне пираты. Даже грабежом заработать не можем!

Про себя Сердце Льва согласился. За последние три месяца морская торговля необъяснимо затихла – даже оживлённый торговый путь из Тарсульта в Альмрейвен выглядел заброшенным. Капитан пиратов знал - ещё несколько недель неудач, и его команда станет озлобленной и неугомонной, виня во всём своего предводителя. Затем на всеобщем голосовании Сердце Льва сместят с поста – если, конечно, до этого ветреной ночью насильно не препроводят за борт.

Да, вздохнул он, пиратство стало опасным промыслом. В особенности с того момента, как он перестал носить саблю. К тому же процветание, отразившееся на талии, также замедлило его. Теперь он предпочитал тренировать свой ум, иногда экспериментируя с разными мистическими безделушками. Так он стал владельцем латунной трубки, плюющейся огнём, которую он приобрёл на рынке Мемнона, города под влиянием ифритов. Она оказалась полезным оружием, хотя некоторые члены экипажа считали магию уделом слабаков, и намекали, что их капитан мог бы преуспеть в какой-нибудь другой профессии. Например, в гербарном деле или в рыбоводстве…

Итак, снова вздохнул Сердце Льва, лучше предпринять какие-нибудь капитанские действия прежде, чем в головы его бойцов закрадутся сомнения. Топая по палубе, он подмечал миллионы деталей, которые всегда должен держать в уме моряк. Оба корабля всё ещё были соединены железом и пенькой. Благодаря отливу они дрейфовали в безопасности далеко от скал Тарсульта. День едва начался – его вместительный желудок громко требовал завтрак – так что у них было много времени на работу; но что же делать дальше? Отдать приказ на перемещение этих загадочных бочек на «Акулий Клык» или просто выбросить их? Без их тяжести «Восемь Молний» полетит налегке. Может быть, если закрасить название и отвести корабль в Сулдольфор, он сможет получить лёгкие деньги и утихомирить команду? Если только судно уже не побывало в этом порту, где тогда будет тотчас же узнано.