- Ничего страшного, крошка Вигги, - хмыкнул Ангрод, положив ладонь на костлявое плечо юноши. – Пойдём в «Паруса», повспоминаем былое! – он ткнул кружкой в сторону питейной, выплеснув при этом солидную порцию эля. – И ты, мисс… если ты мужчина.

Захваченный могучей лапищей здоровяка, всё, что Виглаф смог сделать, это одними губами произнести «Помоги мне!», обращаясь к Саше – которая лишь пожала плечами и последовала за приятелями внутрь.

«Паруса по ветру» были одним из тех заведений, где все знают друг друга по имени. Деревянные столы и лавки, барная стойка с отметинами от ножей, жаркий, сложенный из кирпичей камин – вся мебель выглядела так, будто она стоит здесь уже несколько столетий; как, впрочем, и некоторые из посетителей. За стойкой стояла Гарадель – уже много лет как предприниматель, владелец, но при этом трезвенник, и главный поставщик сплетен округи. И когда её взгляд упал на Виглафа, седовласая, но всё ещё бойкая женщина поняла – в двери только что вошла порция восхитительных новостей. Внезапное появление Виглафа было настолько поразительным, что все присутствующие почти не придали значения даже не менее поразительной воительнице.

- Посмотри, кого орки принесли, Гарадель! – выкрикнул Ангрод, и в помещении стало тихо, как в молельне.

- На-те вам, Виглаф Вечноязыкий! - воскликнула хозяйка. – Я думала, ты давно помер, так и уткнувшись лицом в свои книги заклинаний!

- Просто вернулся навестить родных, Кэрри, - ответил тот.

- И повидаться со старыми приятелями! – добавил Ангрод. – Скажи-ка, Вигги, все те россказни, что мы слышали – правда? Когда ты швырялся овощами в воздух, пока твоя сладкая подружка стояла и смотрела?

Виглаф покраснел и повернулся к Саше. Ни тени улыбки не тронуло её лица.

- Новости доходят сюда быстро, Вигги, - продолжал Ангрод. - Мы всё слышали о твоём грандиозном магическом шоу в Чамедаре.

- Ауч, - фыркнула Гарадель.

- Он наколдовал на себя слепоту и глухоту, - крикнул кто-то.

- И закинул корову на дерево! – поддакнул другой.

Юноша сделал глубокий вдох. Всё правда. Все его попытки сотворить чары пошли наперекосяк в тот день; это был самый унизительный опыт в его жизни. Но узнать, что его провал стал известен даже тем людям, среди которых он вырос – это было больше, чем он мог вынести.

- Ооо, мой Вигги, мы все по-настоящему рады, что ты наконец образумился и вернулся домой. Кроме того… нам нужно немного магических овощей для ужина! – раскаты издевательского хохота наполнили «Паруса», а кружки застучали об столы.

- Во-первых, - взревел Виглаф, мгновенно получив в своё распоряжение тишину. – Меня зовут не Вигги. Ты знаешь, что я ненавижу это сокращение, Ангрод. Вы прекрасно знаете моё имя, вы все – используйте его. Во-вторых, конечно, я делал ошибки, но также весь прошедший год я учился, и определённо усвоил интересный трюк-другой, - Саша предостерегающе сжала его руку. – И обучение своё я ещё не закончил, так что собираюсь стать ещё лучше.

- В-третьих, - добавил за него здоровяк, - и в-четвёртых, и в-пятых, и в-шестых, Виг-ЛАФ, – он намеренно протянул последний слог, - ты живёшь в выдуманном мире. Притворяешься. На самом деле ты один из нас, приятель. Рабочая пчела.  Трутень. Шестерёнка. Муравей. Творить магию – не для таких, как мы. Это для выпендрёжников и маменькиных сыночков, никогда в жизни не работавших до честного трудового пота.

- Ты даже не представляешь.

- Нет, дружок, это ты не представляешь. Снова и снова жизнь будет вдалбливать тебе в лицо эту истину, так тогда в Чамедаре. Если будешь пытаться выбраться из той реки, в которую тебя погрузила сама Судьба, ты будешь падать обратно, пока однажды не потеряешь силы и не утонешь. Ты не большой и страшный волшебник, друг.  Кто ты есть – это тот, кем является твой отец, и кем был его отец, и отец его отца. Привыкай к этому, Виглаф. Ты всего лишь пекарь.

- Хватит! – раздался голос позади них. Высокий, худой, благородно выглядящий человек в белом фартуке стоял в дверном проёме таверны, и пятнышки того же цвета, что и передник, испещряли его лицо, передок туники и кончики пальцев. – Виглаф, мать уже приготовила ужин.

- Уже иду, отец, - отозвался Виглаф.

Он обернулся на толпу, прежде чем направиться к двери. А когда Саша проходила мимо Ангрода, рукоять её меча задела кружку, скинув её кузнецу на колени; но девушка не извинилась, лишь улыбнулась, уходя прочь.

- Я хотел сделать тебе сюрприз, - сказал Виглаф, когда Торин Вечноязыкий проводил их домой.

- Твоя мать не сможет сохранить секрет, даже если он заперт в детской комнате паши, - хмыкнул Торин. – Ты уже должен бы знать это. – Он остановился посреди улицы. – Трактирные пересуды недорого стоят, сын. Добро пожаловать домой. Мы очень гордимся тобой.

- Мы очень гордимся тобой, дорогуша, - двадцать минут спустя подтвердила Ариэль, когда Виглаф и Саша со ртами, полными слюны, жадно накинулись на ужин.

Мать Виглафа вывалила на стол целый ассортимент пряного мяса – местного фирменного блюда – любовно сваренные на пару овощи и, что лучше всего, горячий свежий хлеб и кексы из отцовской пекарни, одного из старейших из действующих учреждений Калимпорта. После стольких дней безвкусных дорожных пайков гости выразили признательность своим аппетитом. Виглаф был рад наблюдать за Сашей – она вела себя непривычно воспитанно, и его родителям, похоже, нравилась её компания. Всё-таки правда, подумал он. Нет другого места, похожего на дом.

- И я надеюсь, ты испытываешь те же чувства по отношению к нам, сын, - сказал Торин. – Эти бездельники из «Парусов» могут говорить что угодно, но ни один человек не должен извиняться за честный труд. И я ни разу не видел, чтобы они отвергали плоды моих печей, а ты? - Виглаф смущённо улыбнулся, когда отец положил руку ему на плечо. – Ты выбрал другой путь, и мы рады за тебя. Признай, - широко ухмыльнулся высокий мужчина, - ведь в любом случае ты никогда не был моим лучшим учеником, не так ли?

- Его мысли витали где-то в другом месте, дорогой, - смешливо предположила Ариэль.

Торин подмигнул Саше.

- Ну что же, давайте поблагодарим небеса за то, что его мысли сегодня вместе с ним. Дома.

Молодой маг поднял полную сладкого сидра кружку, а остальные присоединились к нему.

- Дома, - повторил он, закрепив сказанное звоном стаканов.

На следующее утро, с полным животом и отдохнувшим телом, Виглаф, взяв Сашу, отправился показать ей виды города, и первым делом направился к своему любимому месту – побережью.

Будучи подростком, Виглаф проводил здесь часы и часы, мечтая о землях, что страннее даже Песчаных Империй; о людях, что путешествовали даже больше матросов, чьими историями он заслушивался; о неведомых и несчётных героях и походах. Простор открывавшегося здесь вида многих людей заставлял почувствовать свою незначительность, но Виглаф видел эту ошеломительную картину как окно в большой мир, манящий потенциальными возможностями. Здесь он ощущал себя значимым, а не ничтожным.

Линия берега рябила проходами, пещерами и гротами, выдолбленными бесконечным напором вод Сияющего Моря, и парочка скрылась от тёплого солнца и солёного воздуха в одном из таких тайных убежищ. Зайдя в пещеру, они остановились при виде открывшегося им зрелища.

Аккуратные водопадики метровой высоты питали озерцо с кристально чистой водой, метров девяти в поперечнике и окружённое каменной каймой, по которой можно было пройти. Когда их глаза привыкли к тусклому свету, девушка с магом осторожно пошли вдоль периметра к тому месту, где уровень воды практически достигал края. Пока Виглаф вышагивал, словно балансирующий акробат, вытянув руки в стороны и ставя ступни на одну линию, Саша уже погрузила руку в изумительный водоём.

- Вот такую магию я люблю! – охнула воительница. – Тёплая!

Она отстегнула меч и прыгнула в воду. Несколько мощных гребков подвели её к центру бассейна. – Ааа, замечательно! Присоединяйся, кудесник.

Пока юноша смотрел за купанием Саши – ведь кто бы мог устоять перед таким зрелищем – его нога зацепилась за выступ, и он кувыркнулся в озеро, выдав безупречный шлепок пузом о воду, вызвавший в пещере эхо. Отплёвываясь и осыпая всё брызгами, он немного побарахтался, но в следующий миг Саша уже была рядом, а Виглаф – в её руках; в других обстоятельствах он насладился бы этим фактом сполна, но сейчас его гордость лежала на кону – а точнее, на плахе.