- Ещё что-нибудь? - спокойно спросил глава дома Ускеврен, глядя на собеседника поверх поднятого бокала.

Свет ламп мерцал на последних сладостях и винах, оставшихся на столе. Лёгкая дрожь мощной челюсти — вот и весь намёк на отвращение, которое испытывал Тамалон Ускеврен, вынужденный в своём собственном доме трапезничать в компании двух самых ненавистных соперников — и кредиторов.

- Ах да, Ускеврен, - лениво протянул мужчина с серебром в волосах и сверкающими изумрудными глазами. Его ленивая манера речи никого не обманула. - Ещё одно.

Усмешка Прескера Талендара была гладкой, как шёлк.

- Я привёл человека, который очень хотел с тобой встретиться.

Один из чётырех доселе молчавших мужчин, сидевших между Талендаром и Саклатом Соргилом — толстым, скалящимся сыном мужчины, который шесть раз пытался убить Тамалона лично и по крайней мере дюжину раз нанимавший других с задачей положить острый и холодный конец его дням — подался вперёд. Его лицо украшало слабое подобие улыбки. Этот незнакомец в дублете из зелёного мастерделвиса с вышитыми золотой нитью львами напоминал Тамалону давно сгинувшего старшего брата Перивеля... так давно, когда тот был молод и полон сил. Неужели Перивель тайно зачал тогда сына?

Остальных троих Тамалон узнал с первого взгляда. Одним был Иристар Велвонт, холодный профессиональный маг по найму, присутствие которого за этой трапезой могло обойтись Талендарам по крайней мере в несколько тысяч пятизвёздников. Он был как занесённый для удара кнут, призванный помешать разгорячённым дебатам перерасти в нечто более жестокое... или предотвратить многочисленные угрозы, которые хозяин может направить на гостей в собственном доме.

Рядом с ним сидел Ансибль Локрин, законодатель Селгонта. Локрин служил идеальным свидетелем и обладал лицом столь же бесстрастным, как и у самого Тамалона.

Третий мужчина, самый низкий и толстый среди собравшихся, был жрецом, облачение которого выдавало в нём слугу Латандера, бога создания и обновления. Его имя ускользнуло от Тамалона, зато от самого Главного Пламени Латандера не ускользнули несколько тарелок с жареной гусятиной — и трём графинам доброго вина, судя по всему, тоже не суждено было уклониться от встречи с ним.

Эти трое были свидетелями того, как будет разворачиваться стратегема, созданная мужчиной в зелёном и Талендаром, и они должны были помешать кровопролитию.

Тамалон наклонил брови, выражая небрежный интерес, бесконечно далёкий от его истинных чувств.

- И встретившись со мной...? - вопросительно начал он.

- ...Я оказался разочарован прохладным и формальным приёмом, - гладко перехватил его предложение мужчина в зелёном. - В конце концов, я ведь твой брат, Тамалон.

Он замолчал, чтобы позволить Тамалону охнуть и начать громкие и торопливые расспросы, но глава дома Ускеврен встретил его заявление спокойным молчанием, лишь приподняв одну бровь на полдюйма выше.

Прежде чем тишина затянулась, мужчина в зелёном поднялся и сказал звенящим голосом, который наверняка достиг ушей слуг, неподвижно выстроившихся у стены — и даже ушей горничной, которая протирала пыль в самом дальнем углу зала:

- Пускай все узнают правду о моём происхождении. Я Перивель Ускеврен, законный наследник моего отца Альдимара и глава дома Ускеврен. Монеты этого дома — мои монеты, и слово моё для этого дома — закон.

Эти слова служили старой формулой в сембийских законах. Глава дома полностью контролировал его инвестиции и деловые предприятия. Если это и в самом деле был Перивель, Штормовой Предел — прекрасный городской особняк Ускевренов — получил нового хозяина. Тамалон в мгновение ока мог потерять всё, за возрождение чего заплатил собственным потом и кровью, уступив этому незнакомцу.

Однако была небольшая сложность. Перивель Ускеврен уже сорок лет как скончался.

Разум Тамалона заполнили последние воспоминания о брате — всё такие же страшные и яркие. Штормовой Предел был охвачен пламенем, и в багровом пляшущем сердце ада из падающих балок и ревущего пламени стоял Перивель с дерзким кличем на устах и сверкающим мечом в руках, которым он рубил и колол троих — троих! — Талендаров.

Конь под Тамалоном заржал от ужаса. От обгоревшей гривы и боков животного воняло. Конь с ржанием бросился на тёмные, прохладные улицы, унося Тамалона с его слезами прочь от треска пламени и криков гибнущих.

Когда Тамалон снова увидел дом, от здания остался лишь почерневший остов. В пепле лежало множество костей, но не было ни живых людей, ни поддающихся опознанию трупов. Жрецы допросили несколько обгоревших черепов при помощи своим жутких заклятий, затем с усталым удовлетворением назвали Тамалона Ускеврена главой дома и вручили ему счёт за свои праведные труды. Они были уверены, что Перивель погиб в огне. Разумеется, за прошедшие с тех пор года всех этих жрецов забрали к себе их боги, и не осталось никого, способного засвидетельствовать этот факт.

И Тамалон, как это всегда бывало, оказался один против врагов семьи.

Опять один. Он слишком устал от этого. Может быть, настало время отбросить вежливость и наброситься на них, как лев. Если бы он только мог быть уверен, что заберёт с собой во тьму всех змей,что шипят и ползают вокруг дома Ускеврен.

В том-то и загвоздка. Боги никогда не позволяли сембийцам быть в чём-то уверенными.

- Полагаю, брат, - гладко заявил Перивель, - ты удивлён тем, что я оказался сегодня здесь в компании людей, с семьями которых мы в прошлом враждовали?

Он ожидал, что Тамалон разъярится или запротестует, но глава дома Ускеврен в ответ лишь молча, почти лениво взмахнул рукой, предлагая ему продолжать.

Глаза самозванца вспыхнули — неужели он решил, будто видит покорность во взгляде Тамалона? — и взмахом руки он достал запечатанный документ из-за пазухи. Перивель поднёс пергамент к свету, чтобы все увидели целую печать. Он взглянул на Прескера Талендара, получил одобрительный кивок, и медленно сломал печать.

Иристар Велвонт со скоростью атакующей змеи дотронулся своими длинными пальцами до руки ложного Перивеля.

Когда самозванец покорно замер, маг что-то прошептал и положил на документ вторую руку. Рука оставила за собой слабое синее мерцание, которое прилипло к пергаменту и расползлось по нему. Все присутствующие узнали его. Это была обычная защита, не позволяющая порвать, сжечь или уничтожить пергамент магией.

Затем Велвонт сделал собственный экстравагантный знак продолжать, и самозванец триумфально сунул документ Тамалону под нос.

Тамалон спокойно прочёл его из чужих рук. Похоже, Перивель Ускеврен задолжал дому Талендар немалую сумму и должен был отдать залог, если долг — семьдесят девять тысяч золотых пятизвёздников, ни много ни мало, — останется неоплаченным.

Залогом служил сам Штормовой Предел — отстроенный Тамалоном до последнего стёклышка, до последней гладкой арки. Глова дома Ускеврен не стал смотреть на огромные колонны из мрамора, поднимающиеся вокруг. Не бросил он взгляд и на висящие над головой дорогие лампы из прозрачного коричневого стекла, стоимость которых превышала даже стоимость украшенных тонкой резьбой колонн... однако вопрос его показался адресован скорее им, чем тем людям, кто сидел за длинным, уставленным графинами столом. Тамалон окинул взглядом просторный зал и вежливо поинтересовался:

- И каким же это образом Ускеврен оказался в долгу перед Талендарами, хотя его дом ничего об этом не знает?

- Я лишь недавно вернулся в Селгонт, - нетерпеливо ответил самозванец, - после долгих лет, проведённых в качестве пленника, а затем преданного слуги Талендаров, в их имениях в далёких землях Амна. Я... я задолжал Прескеру Талендару стоимость корабля, что разбился на скалах у Западных Врат, поскольку по поручению Талендаров был его капитаном.