– Тридцать лет, – с гордостью сказал Реджинальд.

– Я думаю, этого достаточно.

При движении его руки, Рейллон послал черный шар энергии в обреченного человека. Заклинание с шипением попало в него, последний вздох вылетел из легких мужчины, когда тот резко упал на стол, уже мертвый.

– Кто-нибудь еще? – спросил Куинтон.

– Вы не можете убить всех нас, – осмелился заговорить Портер, следующий по старшинству советник.

– Правда? – не согласился Куинтон. Он не обратил внимание на мощность сотворенного Рейллоном заклинания и был уверен в могуществе своего мага. Рейллон, напротив, понял силу заклинания, которое он только что использовал, оно было одним из тех, которые тербовали серьезной подготовки. Он не мог использовать его сколько хотел, поэтому он сымпровизировал. Яркая желтая стрела кислоты, похожая на ту, что он использовал против Дэна предыдущей ночью, полетела в советника. Портер попробовал выбраться из-за стола, но даже если бы он нырнул под него, направляемый магией заряд нашел бы его. Он взорвался у него на груди с эффектным всплеском, издав сильный едкий запах. Заклинание должно было только вызывать невыносимую боль у жертвы, но из-за преклонного возраста и слабого сердца Портера, этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у него остановку сердца. Болезненные взрывы, вызванные кислотным заклинанием повторялись каждые несколько секунд и лицо Портера искажалось различными ужасающими выражениями, пока жизнь покидала его. Эта смерть была намного более долгой и мучительной, чем мгновенный вариант, доставшийся Реджинальду.

Тридцать секунд спустя, когда все закончилось, никто не посмел даже моргнуть.

– Хорошо, – сказал Куинтон, – некоторые из вас нужны мне живыми, чтобы помочь мне с передачей власти.

– А что с моими людьми? – простонал Джон с пола. Он был на грани обморока от боли в сломанной ноге. Куинтон восхитился его смелости.

– Они сохранят свою работу, если признают новую власть. Если они этого не сделают, что ж, – он просмотрел на двоих мертвых советников, – не я буду виновен в том, что с ними случится.

Это замечание вызвало всеобщую ярость, и Джератон чуть не заговорил, но тоже посмотрел на мертвых советников и мудро промолчал. Однако, мысль, что Куинтон не был бы виновен, была настолько нелепой, что было оскорбительно принимать это всерьез.

Когда он и остальные советники встали из-за стола и покорно последовали за своими захватчиками наружу, Куинтон отдал приказы нескольким своим людям, чтобы те обыскали дом и привели всех, кого найдут, особенно жену и дочь градоначальника. Несмотря на то, что его вспышка гнева по отношению к дочери была необоснована, Джератон был теперь очень рад, что сделал это. Он только надеялся, что она была достаточно умна, чтобы держаться на расстоянии.

* * * 

Она не была достаточно умна.

Эллен смотрела из окна городской библиотеки вниз, на группу людей, идущих от ее дома. Она видела отца, мать и других советников, ведомых к зданию городской стражи несколькими, хорошо вооруженными, стражниками. Процессия была очень спокойной, но Эллен знала своего отца, и ей показалось, что что-то было не так. Это подтвердилось, когда она увидела, что еще двое стражников несли Джона в конце процессии. Было похоже, что капитан был без сознания, а его левая нога сильно распухла.

Эллен провела много времени в здании стражи за последние несколько лет, выполняя поручения отца, хотя и подозревала, что это были скорее попытки свести ее и Джона. Она знала большую часть стражников по именам. Она не знала никого из мужчин, сопровождавших сейчас совет. Она подслушивала на всех собраниях, которые проводились у нее дома и знала, что человек по имени Куинтон Поллудж нанял новобранцев. Она заметила, что этот человек шел во главе группы, указывая направление.

Эллен не хотела верить в то, что, как она полагала, могло случиться, но других объяснений было мало. Куинтон взял в заложники совет с помощью городской стражи, большую часть которой сам же и нанял. Она не думала, что один человек был способен спланировать такой переворот. Конечно, если торговцы и горожане узнают об этом, они этого не допустят. Даже если Куинтон контролирует всех стражников, он не сможет противостоять целому городу.

Что-то здесь было определенно не так, и Эллен должна была обсудить это с кем-нибудь. Список людей, которым она доверяла в таких вопросах, и так был коротким, и большинство из них были непосредственно вовлечены в это и не могли ей помочь. Эллен пришел на ум только один человек.

Когда, некоторое время спустя, Эллен вошла в лавку кузнеца, быстро проскакав через город верхом на лошади, она не услышала привычых ударов по металлу, вместо этого раздавались такие звуки, будто Бастер раздирал свою лавку. Она не получила от него ответа ни после того как вошла, ни после того, как прошла по его скрипучему полу.

– Бастер? – позвола она.

– Закрыто, – крикнул он в ответ. – Пожалуйста, уходите.

Здесь тоже было что-то не так. Эллен перелезла через невысокий прилавок и осторожно двинулась в большую заднюю комнату. Бастер действительно разбирал свою лавку, снимая огромные инструменты для работы с металлом со стен и бросая их в большую телегу, которая стояла у него на заднем дворе. Все его специальные инструменты и дорогие, сделанные на заказ предметы, уже были в телеге, и Эллен подумала, что туда мало что могло войти еще, но здоровяк собирался затолкать туда как можно больше.

– Я сказал – закрыто, – проворчал он, неся особенно тяжелую железную раму.

– Бастер, это я – Эллен.

Бастер опустил раму и повернулся, чтобы в первый раз посмотреть на своего посетителя.

– О, прости Эллен. Я правда закрываюсь.

Это едва ли можно было  назвать приветствием, но он не сказал ничего больше и продолжил работать.

– Бастер, пожалуйста! Что ты делаешь? Что происходит?

Бастер снова опустил огромную раму, на самом деле радуясь перерыву в работы. Он занимался этим уже целый час и действительно нуждался в отдыхе. Час назад Рейллон, Дрэйк и новобранцы захватили здание городской стражи, и Бастер почувствовал все это. Он не был священником, но в его бывшем братстве монахов проводилось много священных обрядов, и там были хорошо знакомы с некоторыми заклинаниями поиска и предсказания. Джон знал о способностях Бастера, но не понимал их природу, и не понял бы даже если бы ему объяснили. Как бы то ни было, Бастер очень хорошо разбирался в магии, и мощная магическая атака, произошедшая час назад, потрясла его до глубины души. Бывший монах не сталкивался в своей жизни ни с чем настолько мощным, и немедленно прогнал посетителей, чтобы определить источник силы. Когда он, наконец, настроился на магическую атаку, он почувствовал все страдания тех, кто был атакован и страх тех, кто это видел. Он также почувствовал, какое удовольствие и удовлетворение это доставило тем, кто был на стороне мага.

Присутствие зла ощущалось как в случае с Энтрери, но и отличалось – оно действовало в открытую. Энтрери пытался скрыть свою сущность. Он не хотел, чтобы люди знали, кем он был и сознательно стремился выглядеть мирно. Хотя Бастер все еще был первым среди тех, кто хотел бы видеть, как его повесят, он мог смириться с существованием Энтрери в своем городе. Это было по другому.

В дополнение к злобной сущности демонстрировавшего магию, за всем этим стояла какая-то сила. Этот маг не был злым по своей природе, это было результатом его мощи. Могущество развращает, и при наивысшем уровне развращенности, могущество тоже должно быть наивысшим. Бастер мог бы стоять плечом к плечу с Джоном и сражаться со злом целый день, но здесь было что-то еще. Было время драться и время уходить. Бастер не был трусом, но он не был и глупцом.

– Что происходит? – снова спросила Эллен, глядя на Бастера, погруженного в свои мысли.

– Случилось что-то плохое, – медленно сказал он. – Что-то ужасное, надо сказать. И дальше будет только хуже. И ни ты, ни я ничего не можем с этим поделать. Я уезжаю, наверное навсегда.