— Мама, можешь принести полотенца? — попросила я.

Моя мама очнулась от транса, побежала вверх по лестнице и принесла стопку чистых полотенец. Одно из них я передала тете Кристине, чтобы она вытерла младенцу личико.

Тетя глядела на крошку и улыбалась остальным дочерям. Они все изучали новорожденную, которая недовольно скуксилась. С несколькими завитками волос, прилипших к головке, и насупленными крошечными бровками она напоминала ворчливую старушку. Собственно, она была похожа на бабушку Хелен. Тетя Кристина покачала ее на руках и тихо запела. Личико у девочки разгладилось.

Да, нелегкое это дело — появление на свет. Ковер уже не отчистить. Да и бог с ним, я потом все уберу. Ребенок здоров, семья собралась вокруг, и пока все благополучно. С улицы послышался вой сирены. Никогда еще я так не радовалась никакому звуку. Через пару минут два человека в медицинской униформе с оранжевыми пластиковыми чемоданчиками в руках вбежали в дом и стали что-то говорить о плаценте и о перерезании пуповины. Какое счастье, что они наконец приехали.

Через сетчатую дверь я видела мягкий румянец зари. В загоне Леди Лил бегала кругами, трепеща крыльями, видимо напуганная прибытием скорой помощи. Я умылась и вышла на крыльцо, ожидая, когда медики закончат свою работу. Запах полыни и креозотовых кустов успокоил меня. Потом Леди Лил угомонилась, а я ощутила упадок сил и скребущую головную боль в затылке.

Мама вышла следом за мной.

— Охренеть, — пробормотала она, падая в кресло и закуривая сигарету.

Я вынуждена была согласиться — лучше не скажешь. Я чувствовала себя выжатой как лимон, но спать не хотелось. Из-за сочетания выпитого накануне виски и утреннего прилива адреналина живот у меня свело. Нужно было что-то поесть.

На крыше машины скорой помощи крутился маячок, но когда солнце выглянуло на горизонте, сверкающий красный огонек растворился в слепящей яркости нового дня. По подъездной дорожке с грохотом приближался эвакуатор Рубена. Я встретила его кивком около своего пикапа, так и стоявшего на домкрате.

— Что случилось? — спросил сосед, глядя на скорую.

— Тетя Кристина родила.

— Все благополучно?

Я сообразила, что скорая помощь обычно является дурным признаком.

— Да, все хорошо, ребенок здоров. Просто все случилось очень быстро, мы даже не успели выйти из дома. Девочка родилась в гостиной прямо на ковре. А бригада медиков приехала уже позже.

На лице Рубена появилась довольная улыбка, какой я никогда раньше не видела.

— Ты приняла роды?

— Нет, — отмахнулась я, — я просто поймала малышку, когда она вылезла. А все остальное проделала тетя Кристина. — Это прозвучало как шутка, но я вовсе не шутила.

— Похоже, у вас выдалось хлопотное утро.

— Точно.

Повернувшись к пикапу, Рубен сказал:

— Я вижу, мы никак не продвинулись с шарниром. — В голосе его прозвучало самодовольство, и он напомнил мне сына, только без пучка на затылке. Я подозревала, что старик явился проверить, починил ли Мэтт машину. Возможно, он намеревался удовлетворить свое любопытство, пока я не проснулась.

— Мэтт обещал вернуться.

Рубен хмыкнул.

— Как обычно, — пробормотал он, открывая ящик с инструментами. — Я привез запчасти.

— Спасибо, — поблагодарила я, вспоминая, что утром собиралась поехать к шерифу и сделать признание. У восточной стороны загона я видела взрытый песок на том месте, где Стив тащил Леди Лил в пустыню. Пришла пора расплачиваться за свои поступки, и мне необходимо было явиться в участок самой. — Спасибо, что приехали.

Рубен снова хмыкнул. Он уже начал работать, и мне показалось, сосед не хочет, чтобы я стояла у него над душой, а потому я его оставила. Как только он закончит, сразу поеду в полицию и все расскажу. Хорошо, что не придется брать минивэн тети Кристины.

Я вошла в загон и нажала на рычаг, чтобы зерно из элеватора посыпалось в кормушку. Самцы поднялись с гнезд и присоединились к самкам, плавно двигавшимся на завтрак. Я пробралась между птицами и прошла по загону. На всем его протяжении, от одного конца до другого, гнезда были пустые.

Стояло утро понедельника. Оставался один день до приезда от Джо Джареда инспектора, который будет фиксировать все недостатки ранчо. Двадцать четыре часа на то, чтобы страусы снесли несколько свежих яиц.

Птицы, не замечая происходящего вокруг, продолжали клевать свой корм.

— Почему же вы не кладете яйца? — спросила я их и погладила спину ближайшей самки, утопив пальцы в рыжевато-коричневых перьях. Я подумала о предположении тети Кристины, что они скучают по бабушке. Вряд ли у страусов достаточно интеллекта, чтобы скорбеть, но ранчо без бабушки Хелен действительно во многих смыслах изменилось.

Я не хотела, чтобы она умирала. Я хотела, чтобы она оставалась на ранчо с птицами, чтобы пожелала мне удачи и отпустила меня в Монтану. Я хотела увидеть, как она обрадуется новой внучке. Я хотела услышать, как она станет ругаться с моей мамой.

Она всех нас бросила. Плач младенца донесся из дома и улетел в пустыню. Бабушка Хелен никогда не подержит на руках этого ребенка. А жизнь продолжается.

Леди Лил отошла от кормушки и направилась ко мне, остановилась рядом и опустила голову, приблизив ее к моей. Еще немного, и мы бы соприкоснулись лбами.

— Бабушки больше нет, — сказала я. На глаза навернулись слезы, но я не отвела взгляд. — Нам нужно отпустить ее.

Несколько мгновений птица не шевелилась, наконец заморгала и зашагала в дальний угол загона.

Я вытерла глаза. Вот дура — затеяла разговор со стаей глупых страусов. У меня полно работы. Не зная, что еще делать, я перенесла некоторое количество яиц из холодильника в инкубатор. Я уже почти закончила свое жульническое занятие, когда дверь в дом хлопнула и мама крикнула:

— Таллула! К телефону!

— Кто там? — спросила я.

— Какой-то Боб. — И дверь за ней захлопнулась.

Понятно. Ветеринар хочет сообщить результаты анализов. Я поспешила в дом. Если Боб нашел в крови птиц признаки какой-нибудь инфекции, витаминные добавки им могут и не понадобиться.

Врачи скорой помощи были еще в доме, но суета уже сошла на нет. Тетя Кристина и малышка очень утомились, но их здоровью ничто не угрожало.

— Они заберут ее в больницу? — спросила я маму, когда она передавала мне трубку. Мама пожала плечами.

Один из врачей достал из сумки пачку документов и подошел ко мне.

— Одну минуту, Боб, извините, — сказала я в трубку и прижала ее к ключице.

Врач протянул мне стопку бумаг:

— Вот вам памятка по уходу за новорожденным.

— Она не впервые замужем, — усмехнулась я, указывая на тетю в окружении пяти старших девочек, которые ворковали с малышкой.

— Я понял, — ответил врач. — Но все равно: если роженица останется дома, нужно, чтобы вы взяли вот это и расписались вот здесь.

Я взяла бумаги и расписалась.

— Мама, — попросила я, — подержи, пожалуйста, трубку, пока я поднимусь наверх. — Здесь столько всего происходило, что спокойно выслушать Боба не получится. Я вручила трубку маме, быстро взлетела в комнату бабушки Хелен и крикнула: — Можно класть. Боб! — Я услышала щелчок — мама положила трубку на кухне.

— Здравствуй, Таллула. Похоже, у тебя там полна коробочка. Я не отниму много времени. — Именно по этой причине бабушка всегда приглашала для консультации Боба: он избегал светских разговоров. — По результатам анализов птицы совершенно здоровы. Пробы воды тоже чистые. — Я услышала, как он шуршит бумагами. — Никаких вирусных инфекций или возрастных изменений. Ты купила витаминные добавки?

— Да, но…

— Они должны подействовать.

— Их украли.

— Яйца?

— Добавки.

На другом конце линии повисло молчание.

— Долгая история, — сказала я. На первом этаже происходила какая-то суета. Я вышла с телефоном на площадку, насколько позволял провод, и увидела, как один из врачей помогает тете подняться по лестнице.

— Что ж, — продолжал Боб, — все признаки указывают на стресс. Подкорми их витаминами, и через несколько дней страусы снова будут класть яйца. — Он пообещал прислать копию своего заключения, и мы распрощались.