- Заткнитесь! - велел я ему, стоило Данкэну только раскрыть рот. - До тех пор, пока я не доем - ни говорите ни слова.

Он замер, боясь пошевелиться, кажется, даже задержал дыхание, но потом хрипло расхохотался и произнес:

- Подайте мне, пожалуйста, вон тот салат.

Наверное, я выглядел со стороны болезненно. Но сдержался и салат подал. П р о к л я т ь е ! И ч т о с и е о з н а ч а е т ?

Он преспокойно наложил себе грибов и чего-то еще, потом с благодарностью вернул тарелку мне. Я поставил ее на место и удивленно уставился на писаку.

- Что все это значит?

- Потом, - он взмахнул вилкой. - Дайте же поесть.

- Немедленно прекратите и объяснитесь! - прорычал я. К тому времени людей за столом уже не осталось, а слуги были слишком далеко... да и плевать я хотел на слуг.

- А не пошли бы вы, - небрежно ответил Данкэн, ковыряясь в своей тарелке.

Я, конечно, не пошел. Я смирился и стал жевать, дожидаясь, пока этот хлыщ соизволит заговорить. Д е р ж а т ь н о в о с т и в с е б е о н д о л г о н е с м о ж е т ; я же видел - его просто распирало от волнения.

Наконец он завершил трапезу и повернулся ко мне. По лицу журналиста было видно, что он испытывает глубочайшее облегчение.

- Не ожидали?

- Да уж, меньше всего! - свирепо ответствовал я. - Ну и что сие значит?

- Видимо, вы лишились своей... способности воздействовать на меня посредством голоса, - Данкэн развел руками. - А я... я приобрел другую способность.

- Какую же? - все внутри почему-то похолодело и сжалось.

Он усмехнулся:

- Не бойтесь, Нулкэр. Просто я могу видеть сквозь стены.

- "Просто"! - возмутился я. - "Просто видеть сквозь стены"! Да вас подобными пустяками не удивишь, верно?

- Оставьте этот тон! - неожиданно твердым голосом велел мне Данкэн. - Если вы думаете, что я нахожусь от счастья в краях Богов, то вы ошибаетесь. Это очень неудобно... иногда. Крайне трудно заснуть, знаете ли, когда одна из ваших стен... когда там, вместо камня - пропасть.

- Так вы обнаружили это не теперь?! - воскликнул я. - И молчали все это время?!

- Я пытался вам объяснить, но вы же не давали мне и слова сказать!

Следовало признать его правоту.

- Простите, - промямлил я. - Ну так что же вы намерены делать теперь с этим своим умением?

- Не знаю.

Он усмехнулся:

- Кажется, именно такой ответ вы давали мне не так давно.

- Тем более, - напряженно добавил журналист, - что я уже... я снова вижу все, как нормальный человек.

- Д-демоны! - прошептал я. - Кажется, начинаю понимать...

- Что?

- Ничего, - ответил я, чувствуя, как все внутри обрывается. В е щ и е с н ы , в и д е н и е с к в о з ь с т е н ы , у п р а в л е н и е г о л о с о м ... А е с л и - у б и й с т в о о д н и м в з г л я д о м ?..

Я внимательно посмотрел на него:

- Послушайте, Данкэн. Вы никому не должны говорить об этом ни слова. Слышите?

- Слышать-то я слышу, - проговорил он. - Но почему?

- Завтра, - пообещал я ему, - завтра все объясню. Если доберусь до библиотеки. И...

- Да?

- Будьте осторожны, - с этими словами я встал из-за стола и почти бегом отправился в свою комнату.

Х о т е л о с ь б ы з н а т ь , к т о с л е д у ю щ и й ? И ч е м в с е э т о з а к о н ч и т с я ?

Работать было невозможно, но пересиливая усталость и испуг, я сел за диктофон. Писать не стал, разделся и забрался под одеяла, предчувствуя, что не смогу заснуть. Но заснул.

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

Когда все собрались за завтраком, я прежде всего изучил лица внимающих. Но ничего не обнаружил. Только у Данкэна под глазами чернели круги - видимо, ему плохо спалось этой ночью.

После завтрака, спускаясь по лестнице, мы успели переброситься с ним парой фраз.

- Ну что? - спросил он, приглушая голос.

- Пока ничего, - ответил я. - А почему вы выглядите так, словно вам приснился дурной сон?

- Демоны, это не мне приснился дурной сон! - возмущенно прошептал журналист. - Моя соседка всю ночь кричала, как будто к ней в постель забрались все мыши из "Башни". Впрочем, нет - думаю, даже в этом случае она не кричала бы т а к о г л у ш и т е л ь н о .

- Стены здесь толстые и звук пропускают плохо, - заметил я. - Вы что, обрели способность слышать сквозь стены?

- Да нет же. Я вам серьезно говорю, а вы не верите! Между прочим, ее с нами нету.

- Кого?

- Моей соседки. Может помните, такая полная женщина с крашеными кудрявыми волосами?

- Помню, - кивнул я. - Ну и что...

- Не имею ни малейшего представления, - предвосхитил мой вопрос Данкэн. По любому поводу - ни малейшего. Оставим это на потом, хорошо?

Мы уже сидели в комнатке повествований.

Я кивнул:

- Хорошо, но только...

ПОВЕСТВОВАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

- Хорошо, но только позаботься о том, чтобы каждую фигурку запаковали отдельно, - принц критически осмотрел слуг, которым предстояло этим заняться. Домаб, будь добр, проследи за этим лично. Все остальное, думаю, они соберут и без твоей помощи.

Управитель низко поклонился, и вепри на его халате изогнулись, словно готовясь к прыжку.

- Как прикажет Пресветлый.

Талигхилл покинул веранду и направился в парк, дабы не путаться под ногами у слуг. Они готовились к переезду принца в Гардгэн, и сегодня с самого раннего утра весь дом был поставлен с ног на голову.

А ночью Талигхиллу опять снились черные лепестки. Он догадывался, что это как-то связано с... Нет, думать о подобном было невозможно!

Принц прошелся по мягким хрустящим дорожкам, наблюдая то там, то здесь всеобщее увядание. Воду в усадьбу возить слишком накладно - в тех количествах, которые требовались для поддержания жизни в засыхающих растениях. Поначалу все же пытались это делать, но потом перестали - когда поняли, что затея бессмысленна.

Он спустился к пруду и снова присел на корточки, как делал это несколько дней назад, перед своей поездкой на рынок и покупкой махтаса. Как сделает это, наверное, еще не раз. Карпы тяжело ворочались где-то в центре пруда, порождая мощные волны. Пару раз квакнула лягушка, но потом замолчала, испугавшись собственного одиночества, и нагло плюхнулась в воду.

Тоскливо. Талигхилла мучила необходимость вести себя с Домабом так, как с обычным слугой. Он слишком привык к другому, он считал управителя своим вторым отцом. Но тот не имеет никакого права вмешиваться в жизнь принца. Тем более, с этими своими беспредметными разговорами о Богах и вещих снах. Сны у Талигхилла, конечно, необычные - на то он и Пресветлый - но уж никак не вещие. А то, что цветки сохнут и роняют на землю черные от солнца лепестки - это и так ясно.