– Что значит исчезла?! Космической технологии стелс не существует! – разъярённо проговорил канцлер.

– Вдруг это мы так думаем, а она уже есть? – развел руками Пьемонт. Другую версию исчезновения корабля посреди космоса ему придумать не удавалось. Не испарился же он на самом деле! Крейсера прочесали весь сектор вдоль и поперек, но яхты и след простыл.

– Ладно, с этим потом, – махнул рукой Ходжес. – У нас есть более насущные проблемы. Лишившись прототипа, мы не сможем пусть даже временно добывать адамантит уже привычным способом. А это основная статья дохода. Есть, конечно, стабфонд, но на него будем смотреть, как на крайний рубеж. Между тем, адамантит в шахте по-прежнему есть, причем не глубинного залегания. Так что сейчас задача номер один – собрать всех, кто тридцать лет назад занимался добычей традиционным способом. Согнать инженеров и конструкторов. Провести ревизию и реанимацию всего оборудования. Нанять и обучить персонал. Борлини, это ваша тема как главы департамента экономики – займитесь приоритетно. Отчет хочу видеть каждые два дня.

– А разве мы не можем создать дубликат прототипа? – обескураженно уточнил Борлини.

– Нет, – отрезал канцлер. –  Во-первых, он был выполнен из очень редкого материала – метеоритного железа, и это принципиально. Во-вторых, документация была выкрадена и из лаборатории, и из сейфа с прототипом. В-третьих, Ковалека уже нет в живых. Еще вопросы?

Борлини обреченно покачал головой. Ходжес с молодости умел филигранно врать. Наверное, это даже можно было назвать талантом. Он не пользовался им без крайней необходимости, но когда это делал, никто еще не заподозрил канцлера во лжи. Вот и сейчас ни у кого не возникло сомнения, что «документации», как и разработанной установки подкорного бурения, никогда не существовало в природе. Нация превозносила Вацлава Ковалека как народного героя, подарившего планете гигантский скачок в будущее. И он таковым действительно был. Но никто, кроме него, Пьемонта и Ходжеса, не знал, ЧТО именно изобрел Ковалек. Прототип существовал давно. Насколько давно, не показал даже радиоактивный анализ. Но без Ковалека, его блестящего ума и одержимости работой, «железка» так бы и валялась на складе артефактов. Три же года напряженных исследований Вацлава дали результат – открытие не то что века, тысячелетия! Ковалек смог разобраться, как именно работает агрегат и что дает. Проверяя прибор на восприимчивость к различного рода облучению, Вацлав открыл, что прототип, поглощая радиацию, как будто заряжается от нее и потом способен творить невообразимое. Открытие было таким мощным, что для сохранения привычного мира его строго засекретили. Но использовать в личных, планетарных целях, естественно, стали.

– Теперь к теме экономии. Предлагаю активно вносить свои предложения по замене инопланетных товаров на внутренние. Это относится не только к Борлини. Думаю, стоит развернуть какую-то компанию по переходу на электроаэрокары и аэрокары на солнечных панелях. Скажем, с целью охраны окружающей среды. Всем пересевшим – Борлини, пишите, это уже к вам – освобождение от налога на транспорт на пять лет. Ну и… скажем розыгрыш приза в десять тысяч интегров. Что вы нам меня так смотрите? Я прекрасно знаю, что это как раз плюс-минус цена нового электроаэрокара. Зато насколько удастся высвободить ресурс, пустив дорогостоящее топливо на куда более важные нужды! И, наконец, ваш вопрос, Монди. Встряхните ученое сообщество. Сделайте ревизию всех, в том числе засекреченных разработок. Посмотрите, возможно, там есть хорошие идеи, которые удалось бы реализовать на экспорт. Пора слезать с сырьевой зависимости. Считайте, что в истории Интегры наступает новая эра.

После этих слов канцлер встал, осмотрел всех присутствующих и, не прощаясь, вышел. Участникам собрания осталось только переглядываться квадратными глазами, пытаясь понять, что это было. Тридцать лет железобетонной стабильности расслабили всех. Каждый из советников пытался понять, во что начавшаяся сегодня тихая революция выльется конкретно для него. И все как один, даже глубоко неверующие, молились в душе, чтобы прототип вернули и все стало, как раньше.

***

Рэд был собран и совершенно спокоен. Это чувство передалось и девушке. Дни после провала в незарегистрированную скрутку напоминали перелет до Кеплера – они вместе готовили, болтали. Рэд снова учил ее летать – только теперь с посадками, переговорами и знакомством с настоящей аппаратурой яхты. Иногда Селена ловила на себе его долгие взгляды, но делала вид, что не замечает. Поцелуй был… восхитительным, но интрижка не стоила того, чтобы потерять друга. Рэд попыток сблизиться тоже не предпринимал. И вроде бы был расслаблен, но за всей его беззаботностью Селена чувствовала что-то. Что-то важное, что его беспокоит. Иногда он просто «зависал», глядя в одну точку. И, кажется, его снова мучила бессонница – уже дважды девушка заставала его с утра отключившимся на диване.

– Рэд, нам надо поговорить, – не выдержала Селена, когда они сидели за столом после одного из ужинов.

– О, такое начало обычно ничем хорошим не пахнет! – невесело улыбнулся он. – Что ты хочешь знать? Наши перспективы? Сядем завтра на планету, в худшем случае нам придется там задержаться. В самом плохом – полетим до скрутки, пока не закончится топливо, там включим сигнал бедствия и будем дрейфовать, надеясь на лучшее.

– Вообще-то, я хотела спросить не про это. Что произошло тогда на Кеплере? Меня похитили из-за посылки? Рэд, мне надо знать, – с мольбой в голосе прошептала Селена.

Забавно, но с появлением девушки на борту «Виктории» вся жизнь как будто ускорилась. Рэду казалось, что за год деловых поездок он не отхватывал столько приключений, сколько на них уже высыпалось сейчас, в неполные две недели. Вывалиться в нерегулярную скрутку, на границу обитаемой зоны! Это ж только в романе придумаешь! Тоже мне, Колумбы… Ситуация была неприятная, но почему-то не слишком беспокоила капитана. Все как будто вернулось к привычному ритму. Рэд до сих пор ощущал губы Селены на своих, ее дыхание, запах, это было как наваждение. Да, она ответила на тот поцелуй, но после… Он отчетливо видел – ей этого не надо. Рэд, как и раньше, подначивал девушку, она оборонялась и непринужденно щебетала, но для него все стало… тяжело. Внутри все клокотало, ему хотелось кричать о своих чувствах, прикасаться к ней, вместе строить планы. Случалось, что во время обеда или тренировок их руки соприкасались. Ощущения от этого были… острыми. Отключающими рассудок. В обычной жизни на Земле он бы уже куда-нибудь ушел, уехал и дал бы ей и себе время, «воздух». Но тут, в замкнутом пространстве, было не спастись.

Еще хуже, что капитана стали преследовать кошмары: хруст шеи под ножом, кровь, липкая, горячая, тошнотворно пахнущая, она лилась на него, и Рэд задыхался. Снова и снова. И теперь это Селенино просительное «мне надо знать»…

– Да, они думали, что посылка у тебя или на яхте. Но, кажется, ты их убедила в обратном. Они не могли не поверить – ведь все сказанное было под «сывороткой правды».

– Как ты меня нашел и… вытащил?

– Мне помог брат. Ник. Он… немножко хакер. Селена… я тогда убил двоих человек, – капитан не хотел об этом говорить, но слова вырвались как будто сами, помимо его воли.

Селена увидела нестерпимую боль в его синих, как море, глазах. У нее самой что-то оборвалось от этого внутри. Девушка встала, подошла к капитану и обняла его со спины, прижавшись своей щекой к его волосам:

– Ты меня спасал, Рэд. Ты не виноват! Это самооборона!

Рэд оторопел от неожиданности. Он понимал, что эти объятья – всего лишь дружеская поддержка. Но близость девушки, ее порыв, действительно глушили боль. И он замер, пытаясь впитать в себя все-то, что ее прикосновение могло дать.

Когда Селена отстранилась и села напротив, Рэд чувствовал себя уже другим человеком. Как будто из него только что откачали яд. На душе по-прежнему было муторно, но он твердо решил запереть воспоминания и продолжать жить дальше.