Сяопо подошел к большому камню и сел на него. Куда же девался Гулабацзи? Может, его волки утащили? Вдруг он заметил, что с горки спускается черный круторогий горный баран, а верхом на баране сидит обезьянка в белой курточке и красной шапочке. Обезьянка покачивалась из стороны в сторону, и у нее было отличное настроение. Баран иногда останавливался и щипал траву. Кнута у обезьянки не было, и она время от времени подгоняла барана хвостиком.

Сяопо во все глаза смотрел на барана и на обезьянку. Когда они подъехали совсем близко, обезьянка схватила барана за рога, совсем как шофер, который хватается за руль, если видит на пути препятствие. Баран остановился. Обезьянка приложила переднюю лапу к глазам, пригнулась, пристально посмотрела вперед и грозно крикнула:

— Это, кажется, Сяопо?

«Откуда она меня знает? — изумился Сяопо.— Может быть, это зоопарк? Нет, не зоопарк! Или это просто обезьяны из зоопарка прибежали сюда?»

Пока Сяопо гадал, обезьянка снова заговорила:

— Тебя зовут Сяопо? Чего же ты молчишь? Ты что, глухонемой?

— Я действительно Сяопо! Но откуда ты меня знаешь? Сяопо сделал несколько шагов навстречу обезьянке.

Обезьянка снова потянула барана за рога и сказала:

— Разве ты не слышишь, что я к тебе обращаюсь. Я ведь Чжан.

— Чжан Туцзы, Чжан! — Сяопо ушам своим не верил.— Неужели это ты?

Обезьянка подъехала к Сяопо, велела барану опуститься на землю, сняла шапку, поклонилась Сяопо, потом сказала:

— Ты что, не веришь? Честное слово, я Чжан Туцзы! А может, это правда?.

У обезьянки были короткие волосы, точно такие, как у Чжан Туцзы.

— Ты садись, садись! Давай поболтаем! Превратившись в обезьянку, Чжан Туцзы стал гораздо вежливее.

Они сели па большой камень, но Сяопо молчал, не зная, с чего начать разговор.

— Ты что это дурачка из себя строишь? — сказал Чжан Туцзы, раскрыл рот, как обезьянка, и сделал вид, что смеется.— Забыл меня?

Сяопо покачал головой.

— Я ведь с тобой говорю! Слышишь?

— Слышу,— промолвил Сяопо.

Он никак не мог прийти в себя от удивления и потому долго молчал.

Чжан Туцзы снял свою красную шапочку, которую было снова надел, и, присев на корточки, сказал:

— Однажды я отправился в зоопарк и как раз попал на день рождения царя обезьян. В подарок я принес ему бананы и другие сласти, и он был очень доволен. Он ел и спрашивал меня, не хочу ли я отправиться в Страну Обезьян. «Почему бы не отправиться?» — подумал я тогда. В школе учитель не дает покоя, дома отец бьет. Он уже почти все волосы у меня выдрал — скоро лысым стану. Чем терпеть такое, лучше уж стать обезьяной. Однако царю я сказал: «Стать обыкновенной обезьяной я но согласен. Вот если царем — тогда дело другое».— «Что же,— сказал мне царь,— отправляйся на Волчью гору, там царствует мой брат». Понимаешь, Сяопо, оказывается, цари обезьян — все родственники: либо братья, либо побратимы. «Так вот, два дня назад мой брат,— продолжал царь,— повстречался на Волчьей горе с царем волков и пригласил его пообедать. Откуда ему было знать, что царь волков такой коварный! Он притворился пьяным и откусил ухо моему брату. После этого он притворился сумасшедшим и сказал маленьким обезьянкам: «Давайте убьем вашего царя». Обезьянки послушались и убили моего брата».

— Какая несправедливость! Это очень жестоко! — Сяопо внимательно слушал Чжана, уже забыв о том, что разговаривает с обезьянкой.

Конечно, несправедливо. Послушай, Сяопо! Когда мы в школе деремся, у пас все справедливо.

— Верно! — Сяопо совсем забыл о школе и очень обрадовался, когда Чжан о ней напомнил.

— Царь обезьян долго оплакивал своего покойного брата,— продолжал Чжан.

— Л разве он не мог найти Волчью гору и отомстить за брата?

— Нет, не мог. Царь обезьян не знает, где находится Страна Чудес. Он никогда там не был.

— Но ты-то, я думаю, был?

— Я был. Мне не раз приходилось перелезать через стену, за которой находится эта страна. Хорошо! И билетов не надо! — Чжан опять раскрыл рот, изобразив что-то вроде смеха.

— Не смейся! Очень уж ты некрасивый, когда смеешься. Расскажи лучше, что было дальше.— Теперь Сяопо разговаривал с Чжан Туцзы свободно и просто, как, бывало, в школе.

После смерти брата, рассказал Чжан, царь обезьян принялся спрашивать родственников, кто из них хочет стать царем. Однако охотников не нашлось. Тогда он сказал: «Раз так, я сам найду вам царя. Не обязательно родственника. Любого, кто согласится стать царем обезьян, я буду считать двоюродным братом». Царь обезьян пожал Чжану руку, предложил стать царем обезьян и отправиться на Волчью гору.

— Я, конечно, согласился,— продолжал свой рассказ Чжан.— Тем более что отец не раз говорил мне: «Туцзы, ты непременно будешь либо царем, либо президентом, ну в крайнем случае — маршалом!»

— А что делает маршал? — спросил Сяопо.

— Маршал? Понятия не имею. Понятия не имеешь?

— А почему я обязательно должен знать? Отец мне так сказал, вот и все. Ну ладно, хватит об этом!

— Хорошо! Рассказывай, что было дальше.

Я согласился стать царем обезьян на Волчьей горе. Царь из зоопарка обещал написать мне письмо.

— Письмо? удивился Сяопо.

Чжан подошел к Сяопо и зашептал ему на ухо:

— А знаешь, цари совсем не умеют писать. Только вид делают, что много знают и всё понимают. Это для того, чтобы обезьяны их уважали. Царь нарисовал на бумажке три кружочка, совсем даже не круглые, а кривые, и сказал мне: «Вот держи письмо. Отправляйся с ним на Волчью гору, а там отдашь его какому-нибудь официальному лицу. Они сразу поймут, что ты их новый царь».— Тут Чжан схватил себя за хвост, как самая настоящая обезьяна. Сяопо рассмеялся.

— Ты надо мной смеешься? — Чжан, кажется, рассердился.— Ты должен помнить, что я теперь царь, и относиться ко мне почтительно.

— Ладно! — сказал Сяопо.— Только знай: если не будешь слушаться меня, мы с тобой подеремся. Думаешь, раз ты стал царем, я тебя боюсь?

Чжан ничего не ответил и по-прежнему вертелся, как обезьянка.

«Цари, наверное, потому и считаются всесильными,— думал Сяопо,— что важничают да таращат глаза. Но если знать их слабые места, можно запросто схватиться с ними и померяться силами».

— Вот что, Чжан! Теперь ты стал царем, и я вроде должен относиться к тебе почтительно. Только не слишком-то воображай и не задирайся! Слышишь? А теперь рассказывай дальше.

Чжан стал гораздо добрее. Он понял, что Сяопо прав, свистнул и тут же перестал хмуриться.

— Когда мы с тобой вдвоем, веди себя как хочешь. Только при обезьянах будь со мной почтительным. А то они перестанут меня бояться. Сейчас я расскажу тебе, что было дальше. Отправился я, значит, в Страну Чудес.

— А как ты туда добрался?

— Через магазин, где продают сласти.

— А ты пил молоко на улице? — Сяопо очень хотелось щегольнуть своей осведомленностью.

— Конечно! Я выпил целых шесть чашек! И съел целую кучу сластей!

— И живот у тебя не разболелся?

Можно было подумать, будто Сяопо очень заботится о здоровье царя обезьян.

— Поболел немножко и перестал.

— Это хорошо. А дальше что было?

— Если ты каждый раз будешь перебивать меня, я никогда не расскажу до конца.

— Так ведь вам, царям, все равно делать нечего.

— Делать нечего? — Чжан потер глаза.— Ты не был царем и потому не знаешь. С утра до вечера у меня нет ни минуты покоя. Все время надо быть начеку. Высмотришь, какая обезьяна самая сильная, самая озорная, самая шумливая,— с ней и стараешься подружиться, подарки ей посылаешь. А потом налетишь на нее и откусишь ей ухо. Только так ее можно утихомирить. А обезьянам тихим, смирным нужно при встрече отвесить несколько затрещин, для острастки. А ты говоришь — делать нечего! Видишь, сколько забот! Ты, я вижу, ни во что не ставишь царей!

— Ой! — только и мог воскликнуть Сяопо, потому что и в самом деле относился к царям с презрением.

Однако Чжан счел молчание Сяопо признаком уважения и, очень довольный, стал рассказывать дальше: