После уроков Сяопо пошел обедать, а потом вернулся в школу. К его курточке прилипло несколько рисовых зернышек. Никого из ребят еще не было. Сяопо пришел первым и разыскал учителя.
— Учи-и… можно, я пойду в гавань, посмотрю пароходы?
— Иди, Сяопо! Только быстрее возвращайся. Не опоздай на следующий урок.
— Хорошо, учи-и…— И Сяопо, довольный, убежал.
До порта было рукой подать. Не успел Сяопо выйти из школы, как тотчас же очутился на берегу.
Какое чудесное море! Далеко от берега вода темно-синяя, почти черная, и только у подножия невысоких гор она кажется серебристой. Когда ярко светит солнце, горы темно-зеленого цвета, а когда солнце прячется за тучи, они сверху становятся розовыми и похожи на розу среди зеленых листочков. Вода у подножия гор тоже становится розоватой, и дальше она розоватая, даже парус лодки, которая плывет совсем близко от берега, окрашен в розовый цвет.
Солнышко только что выглянуло из-за туч, и теперь вода стала голубовато-зеленой, блестящей, как молодые листочки ивы. Подул ветерок, и по воде пошла легкая рябь, на зеленых и розовых полосках появились белые блики, похожие на маленькие белые цветочки.
Еще через мгновение зеленый цвет посветлел, потом вдруг стал желтым. А далеко-далеко он из темно-синего стал светло-зеленым, а потом снова темно-синим. И все это из-за солнышка: спрячется оно — и вода сразу меняет свой цвет.
Нет на свете ничего красивее моря!
В том месте, где вода светло-зеленая, над морем появляются ласточки; они кружат над самой поверхностью, летят туда, где вода темно-синяя, потом улетают к подножию, где превращаются в едва заметные черные точки и, наконец, совсем исчезают. Высоко над морем парят белые чайки. Вдруг они застывают в воздухе, будто вспомнив о каком-то важном деле, потом стремительно бросаются вниз и вытаскивают что-то из воды.
У самого берега вода зеленая, хотя кажется серой; когда проплывает катер, волны бьют о дамбу и во все стороны разлетаются брызги, сверкая на солнце, словно жемчужины. Так приятно слушать плеск воды!
Рыбачьи лодки, подняв паруса, медленно плывут в направлении гор и будто тают в синей дали.
Недалеко от берега бросил якорь пароход, его высокие, стройные мачты похожи на солдат, взявших ружье на плечо. Тесно прижавшись друг к другу и высунув из воды корму, напоминающую верблюда или огромную черную кошку, стоят небольшие суденышки. Все они разные: темно-желтые, светло-синие, сплошь черные, разноцветные. На некоторых идет погрузка товаров, и то и дело что-то с грохотом валится на палубу. Трах-таррарах, трах-таррарах! Вдали от берега, наверное, кажется, что звук этот идет с гор, там он едва слышен. На мачтах пароходов развеваются флаги. Из труб валит дым — то серый, то белый.
На волнах покачиваются лодки с каким-то грузом; в одних сидят индийцы в красных тюрбанах, в других — китайцы в шляпах из бамбука. Взад и вперед снуют моторные лодки.
Как много пароходов и лодок! Большие, маленькие, высокие, низкие, грубые, изящные, длинные, короткие! Но им не тесно: в море для всех хватает места, всем свободно, просторно. Чем больше судов, тем шире кажется море. Каких только звуков здесь не услышишь! Свистки и гудки пароходов, скрежет подъемных кранов, человеческие голоса, плеск воды. И ни одного звука резкого, они как бы поглощаются водой и не нарушают величественной тишины моря.
Сяопо постоял немного на берегу. Он часто бывал здесь и всякий раз не мог оторвать глаз от моря. Он пытался подсчитать, сколько здесь пароходов, но это ему никогда не удавалось. Один, два, три, четыре, пять…. пятьдесят. Он сбился! Снова: вот пять, вот десять… пятнадцать; пятнадцать плюс пять — сколько? Нет, не так. Лучше считать с восьмеркой! Восемь, дважды восемь — шестнадцать; четырежды восемь — тридцать два; пятью восемь… Ой! Никак не вспомнить: пятью восемь — это сколько? Допустим, сто! Всего-то? Быть не может! Здесь куда больше пароходов! Просто их невозможно сосчитать!
Однажды папа катал Сяопо на моторной лодке вокруг Сингапура, поэтому Сяопо был уверен, что пароходы, катера и лодки плавают только вокруг Сингапура. Иначе откуда здесь было бы столько пароходов? Они начинают плавать с утра. За день огибают Сингапур и к вечеру возвращаются в порт. Сяопо с Наньсином много раз обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что поезда ходят по прямой линии, а пароходы — по кругу.
«Вот бы прыгнуть в лодку, с лодки — на пароход и там поиграть! — размечтался Сяопо. Он выставил вперед одну ногу, приготовился к прыжку.— Раз! Хорошо! Можно попробовать, надо только пройти в порт, а попасть на пароход дело пустяковое».
Сяопо решительно зашагал к воротам порта с таким видом, будто порт его совершенно не интересовал.
Вдруг чья-то большая волосатая рука преградила ему путь. Сяопо, не глядя, понял, что это рука полицейского. Он потоптался на месте, повернулся и сказал, словно обращаясь к самому себе:
— А мне и не нужно сюда, здесь одни только маленькие лодки. Я лучше пойду туда, где настоящие пароходы.
И он пошел вдоль берега, рассчитывая пробраться в порт с другой стороны. «Далековато, правда, но ничего, добегу!» Ноги словно сами несли Сяопо вперед. Ой, сколько полицейских! Один, два, три, четыре.
Сяопо заложил руки за спину, опустил голову и пошел к воротам. Потом украдкой взглянул на полицейских — все, как один, смотрели на него.
Тут подошел какой-то малаец, он нес на голове корзину с хурмой и бананами. Сяопо сделал ему знак рукой и сказал:
— Разрешите, я понесу вашу корзину, господин? Малаец улыбнулся, обнажив белые-белые зубы, и, не говоря ни слова, переложил корзину на голову Сяопо. Сяопо, очень довольный собой, гордо шествовал к воротам, высоко поднимая ноги. Неизвестно почему, но Сяопо был очень услужливым и любил помогать другим.
Ух, как здесь весело! Все что-то продают: маленький индус в красном тюрбане держит на голове корзину с какими-то красными плодами; у араба, в маленькой черной шапочке, в руках мешочек с мелочью, и он спрашивает каждого:
— Деньги разменять?
Малайцы торгуют, кто манильскими сигаретами, кто гранатами. Прямо на земле разложены игрушки, зубные щетки, паста, арахис, пестрые шелковые платочки, пуговицы — словом, всякая всячина.
Сяопо снял с головы корзину и поставил на землю. Малаец разложил хурму и другие фрукты прямо на земле и сел в сторонке с безучастным видом, словно ему было все равно: купят его товар или не купят.
Сяопо внимательно разглядывал все, чем здесь торговали. Больше всего ему понравились большие ракушки, их продавал уже другой малаец. Можно, конечно, поиграть и с марками, но ракушки куда интереснее. Если бы все это давали даром, Сяопо определенно предпочел бы ракушки. Но к сожалению, даром здесь ничего не дают. Ничего, вот он вырастет и тогда купит себе много-много ракушек. Только ждать еще долго.
Вот наконец и настоящие пароходы! Высокие-высокие, как трехэтажный дом; трубы у них толще, чем самое старое дерево, и выше любой небольшой пагоды.
Один, два, три, четыре… Нет, не сосчитать, сколько их здесь. Вон тот стоит почти у самого берега! Люди бегают вверх и вниз по трапу; скрипят подъемные краны; из маленьких круглых отверстий льется вода. Здорово! Как бы попасть на пароход и все это посмотреть?
Сяопо минуту подумал, потом вновь обратился к малайцу:
— Можно, я понесу вашу хурму на пароход и там продам? Но малаец покачал головой.
Сяопо вздохнул и подошел поближе к трапу, надеясь на какую-нибудь счастливую случайность.
Увы! У трапа стояли двое. Видимо, попасть на пароход не так-то просто. Надо набраться терпения, ничего не поделаешь!
Через некоторое время один из тех, что стоял у трапа, куда-то ушел, и в черных глазенках Сяопо запрыгали веселые огоньки: есть надежда! Он чуть-чуть продвинулся вперед и будто случайно схватился за поручни, бормоча себе что-то под нос. Человек, стоявший у трапа, поглядел на него и недовольно заворчал. Сяопо немного отошел назад, потом незаметно снова приблизился и, ухватившись за поручни, нагнулся, сделав вид, будто рассматривает воду: «О, здесь маленькие рыбки!» Затем он выпрямился и стал рассматривать пароход: оказывается, у парохода есть глаза — как смешно! (Сяопо решил, что иллюминаторы — это глаза.) Он покосился на человека у трапа. Тот стоял, словно каменный. Дай ему хоть сто мандаринов, все равно не отойдет. Сяопо не на шутку разволновался. Неужели он так и не посмотрит пароход?
