Зазвонил телефон. Люда сняла трубку.

– Извините за поздний звонок. Это Андрей. Внутренний голос сказал мне, что я должен позвонить, несмотря на ночной час.

– Вас, Андрей, я рада слышать в любое время дня и ночи. Кстати, мы с подругой только что говорили о вас. Она жаждет посмотреть на ваши полотна.

– Буду рад показать их в любое, удобное для вас, время.

– Просмотр ваших картин заслуживает того, чтобы отложить все дела и нестись на край света. Моя подруга, едва услышав о них, отложила свое возвращение в Москву.

– Если бы не боязнь причинить неудобство поздним визитом, я готова была бы ехать немедленно, – следуя некоему наитию, проговорила Веста.

– Вдохновение необходимо не только для написания картины, но и для того, чтобы ее созерцать. Я чувствую, что ваша подруга, мне почему-то приходит на ум имя «Веста», именно сейчас настроена посмотреть картины. Если не возражаете, я возьму такси и приеду за вами.

– Одну минутку. Я посоветуюсь с Вестой. Вы угадали ее имя.

– Представляешь: он хочет заехать за нами на такси. Может мы не будем его напрасно утруждать и доедем сами?

– Разумеется. Тем более, что я в состоянии вести машину.

– Огромное спасибо, Андрей. Но ради бога, не утруждайте себя. У Весты внизу машина. Через десять минут мы будем у вас.

Едва Веста бросила взгляд на Андрея, открывшего дверь, ее сотрясла внутренняя дрожь. Некоторое время она была поглощена его глазами, видя за ними восхитительно прекрасный образ, отделенный от нее бездной пространств и времен. Его притягательность усиливалась непреодолимой для обычного человека отдаленностью. В то же время она ощутила, что знает его очень давно. Перед ее сознанием была готова спасть пелена и открыть ей память миров, в которых она жила до рождения в этом теле. Еще одно мгновение – и она бы вспомнила. Но ее притянуло к Земле нежное прикосновение подруги, взявшей ее под руку.

Захламленная прихожая большой коммунальной квартиры, освещенная тусклым светом, скромно одетый хозяин, волочивший ногу и опирающийся на трость – все это едва задевало край сознания, проваливалось в каком-то тумане. Вся удручающая бедность обстановки казалась прозрачной и за ней просвечивала иная реальность, столь необычная и влекущая, что Весте захотелось остаться в ней навсегда. Она следовала за своим неведомым Богом, которого предчувствовала очень давно и вдруг обрела воочию. Ее подруга воспринималась белоснежным ангелом, нежно влекущим в мир грез и сновидений.

Когда девушки вошли в комнату, то увидели лишь одну единственную, закрытую куском ткани, картину. Все остальные картины были повернуты лицевой стороной к стене.

– Для начала я хочу показать вам картину, которую только что закончил. Она предназначена для созерцания. Если вы настроены погрузиться в картину, то прошу сесть на диван. В таком случае мы будем втроем созерцать ее до тех пор, пока кто-нибудь не вернется к обычному состоянию. Но если такого настроя нет, я покажу эту картину в другой раз. Взамен вы сможете осмотреть все остальные мои работы.

– Я настроена созерцать, – заметила Люда.

– У меня такое чувство, что я уже начала созерцать волшебную сказку, – тихо проговорила Веста.

Девушки расположились на диване. Андрей зажег ароматичные курения и включил магнитофон с записью медитативной музыки. Направив на полотно две яркие, скрытые под металлическими колпаками, лампы, он одним движением руки открыл картину.

По озеру плыла лодка. На ее носу застыла фигура, облаченная в белоснежный хитон. На плечи ниспадали гладкие каштановые волосы. Вокруг головы горело сияние: семицветная радуга пронизывалась уходящими в пространство золотыми лучами. В лодке сидели двое в белых плащах с поднятыми капюшонами. Взоры всех троих были устремлены к противоположному берегу, и лиц не было видно.

Вдруг Веста ощутила себя сидящей в лодке, плывущей тихо, движимой некой таинственной силой, не нуждающейся ни в веслах, ни в парусах.

Противоположный берег, казалось, приближался сам. Открывающиеся взору холмы покрывала пышная растительность. На деревьях росли удивительные плоды. Кустарник чередовался с большими цветами. Вдали – изящные постройки: миниатюрные дворцы, беседки, акведуки и арки. За ними виднелась невысокая гора, увенчанная грандиозным храмом.

Когда лодка достаточно близко приблизилась к берегу, Веста почувствовала пьянящий аромат. Она машинально посмотрела в сторону и увидела большие, размером с голову человека, головки белых лотосов. Внутри цветков таинственным, солнечно-лунным светом вырисовывались прекрасные лица, озаренные улыбкой, подаренной самой богиней очарования.

Едва нос лодки коснулся берега, величественная фигура, окруженная ореолом, пошла прямо по воздуху в направлении Храма. Веста последовала за ней, с тихим восторгом обнаружив в себе всякое отсутствие тяжести. Легко, не прилагая усилий, она следовала за своим проводником, ведущим ее в Храм. Веста чувствовала, что, войдя туда, она навечно потеряет свой мир. И если ей даже будет дано вернуться обратно, он окажется совсем другим. Вспомнился афоризм: «Мир такой – каков сам человек». Достаточно ему измениться и тут же изменится мир. Благодаря внутреннему знанию, пробужденному от вековой спячки, ей стало известно: в Храме ее ждет полное преображение. Сердце радостно билось. Но вскоре его сдавила тоска по покидаемому миру и немногим людям, к которым она успела привязаться.

Непроизвольно Веста посмотрела вниз. Восхитительная картина завораживала взгляд. Ей захотелось увидеть ее целиком. В это же мгновение она поднялась еще выше и зависла над Храмом. Прямо под ней ослепительным солнцем, излучающим живой огонь, горел центральный купол. Его окружали семь меньших куполов, составленных из слегка закрученных спиралью сегментов, соответствующих всем цветам радуги. Стены и башни храма излучали нежный лунный свет.

Вход в Храм прикрывала завеса, составленная из тончайших струек живой воды. Проводник скрылся за завесой, и она поняла, что на этот раз не попадет внутрь святилища. Глубинное знание говорило ей: прежде нужно постигнуть тайны, ключ к которым можно найти лишь в ее настоящей жизни.

Со всех сторон горы стекали ручьи, питавшие многочисленные каналы. Природная естественность удивительно сочеталась с планирующим разумом. Храмовую гору окружал идеально правильным кругом широкий канал. От него, на равном расстоянии друг от друга, исходило восемь ровных как стрела радиальных каналов. Их отдаленные концы соединял большой круглый канал. Несколько поодаль от него, на все четыре стороны света, расположились озера. Озеро, по которому приплыла Веста, было голубым. По левую сторону находилось черное озеро, по правую – красное. Вода в озере на противоположной стороне казалась зеленой. За всеми четырьмя озерами простирались густые девственные леса, терявшиеся в дымке горизонта.

Сегменты этого расчерченного каналами пространства занимали холмы, столь естественные по виду, что вызывало удивление, как они могли появиться в столь размеренном пространстве.

Пока Веста рассматривала открывшуюся ей панораму удивительного поселения, которое нельзя было подвести ни под какую категорию города или деревни, она постепенно опускалась вниз и оказалась рядом с небольшим павильоном.

Внутри павильона сидел облаченный в отливающую перламутром тунику мужчина. Перед ним была раскрыта большая книга в малахитовом переплете. Человек сидел перед книгой, скрестив ноги, положив руки на колени и устремив неподвижный взгляд на одну из страниц. Вдруг страница перевернулась сама. Вскоре за ней последовала другая.

Веста заглянула в книгу, но ничего не смогла понять. Начертание знаков имело мало общего с используемыми в современном ей человеческом письме буквами. Не решаясь беспокоить человека, погруженного в чтение, она удалилась на несколько шагов, но вдруг непроизвольно обернулась. Ее взгляд упал на лицо, показавшееся ей хорошо знакомым. Неужели это ее дядя Оскар? В Москве он руководит школой, где учат науке читать очень быстро, развивая внимание, сообразительность и память. Или может быть этот человек очень похож на ее дядю? Что-то мешало ей заговорить с ним. Веста не заметила, как рядом появилась небесно-прекрасная женщина, отреагировав лишь, когда та взяла ее под руку и ласково прошептала: «Не будем ему мешать. Пойдем со мной».