– Почему ты смотришь всегда вниз? Почему ходишь с опущенной головой? Что за комплексы? – удивлялся седовласый врач. – Выглядишь ты нормально, внешних изъянов я не вижу. Тебе надо обязательно смотреть вперед, а не вниз под ноги. Ты же портишь спину, понимаешь? – произнес с укором доктор. – Ты всего лишь школьник, а осанка уже испорчена. Горбатым же будешь!

– Не знаю, почему… Привычка… – ответил я, опустив голову, боясь встретиться глазами с этим сердитым врачом. Доктор, он же хирург-ортопед, сидел за широким столом своего бывалого медицинского кабинета. Серьезным взором филина он рассматривал мою персону через толстые линзы очков. Я же стоял неподвижно. Не хотел вызвать гнев этого недовольного врача. Вдруг он встал из-за стола. Положил большую ладонь мне на плечо и отвел к ближайшей стене.

– Встань тут, спиной в упор. Ровно, чтобы затылком ощущалась стена, – сказал врач, поправляя руками мою кривую стойку. – И вот, слушай, так надо стоять каждый день. Запомни, каждый. Утром встал и постой так, минут двадцать.

Мне было неудобно стоять у стены с прижатыми плечами. Спина все хотела скрючиться обратно в привычный знак вопроса.

– Ты все понял? – взглянул врач, нахмурив густые брови.

– Да… – ответил я тихо.

Доктор, поправив очки, начал делать длинные записи в моей медицинской книжке. Я же, как мог незаметно, пытался распознать диагноз и рекомендации в непонятном почерке врача.

Прием закончился. Я получил медкарту с разными вклейками и подробным планом лечения. Кроме стойки у стены врач прописал мне ходить на лечебную физкультуру. Посещать регулярно бассейн. Записаться по возможности к массажисту.

К врачу пришел я, конечно, не один, а с отцом. У него появилось свободное окно в рабочем графике. Поэтому сегодня мы вдвоем. Сегодняшний день можно было назвать особенным. Время вместе мы проводили нечасто. Отец сильно уставал после работы. Я понимал это и на гулянки лишний раз не просился.

Мы вышли из поликлиники и направились прогулочным шагом в сторону нашего дома. Шаркая тяжелыми ботинками по асфальту, я думал, как же буду ходить на все эти бассейны и ЛФК. Да еще вставать каждый день с утра пораньше. Стоять у стенки целых двадцать минут…

– Артур, да подними ты голову! Смотри всегда вперед, а лучше вверх погляди! – с задорной улыбкой воскликнул отец. – Смотри, какое голубое небо над нами! Облака! Просторы!

Подняв голову, я взглянул на небо. Ничего хорошего я там не заметил, и моя голова снова уныло опустилась. Я молча продолжил хмурое шарканье. Сколько себя помню, я всегда ходил сутуло… Мне кажется, случайному прохожему могло показаться, что я обязательно чем-то болен… Так я и проживал день за днем школьные годы – неуверенно, сгорбившись, c опущенной головой. В плане общения, друзей я особо не имел. В основном являлся обычным объектом для травли одноклассников. Да и вообще многих окружающих меня людей. Плевки, периодические избиения и издевательства шли со мной по жизни не отставая. Поэтому я избегал людей. Пытался спрятаться от всех в сутулой горбатой позе. Я стеснялся своего лица. Старался укрыться различными способами. Например, разговаривая с кем-либо, я всегда опускал голову. По возможности прикрывал лицо рукой или плечами. Таким образом, я думал, что никто не заметит моего уродства и не станет лишний раз надо мной издеваться…

– Артур, к доске, – вызвала решать задачу учитель по математике.

Чтобы не привлекать внимания окружающих, я тихонько выдвинул стул. Беззвучно встал со своей последней парты и направился к доске c опущенными в пол глазами.

– Нищеброд и еще такой противный! Фу-у-у… – послышалось от одноклассницы со второй парты. – Какой же мерзкий тип!

– Ты опять… Тише, услышит же, – среагировала рядом сидевшая подруга.

Я слышал все. И не только слышал, но и видел выражение лица одноклассницы. Ее охватило негодование и неописуемая неприязнь.

– Да какая разница! Наплевать! Посмотри на него! – крикнула она, возмущенно махнув рукой в мою сторону.

Мне стало больно. Внутри все сжалось… Я хотел исчезнуть, раствориться… Я обозлился на нее. В тот же момент я стыдился. Ведь она же права… Стоя у доски, я не мог отстраниться от слов о моей мерзости. Вдобавок давил пронзающий, негодующий взгляд мне в спину. Я потерял точку опоры. Мел в руке невольно задрожал. Мысли путались. Задача с расписанным условием на доске никак не решалась…

После таких слов в моем сознании закрепилось еще большее отторжение к окружающим. Да и вообще, ко всему миру. Я все сильнее замыкался в себе. «Лучше лишний раз не высовываться всем на обозрение. Совсем не выходить из дома. Забиться в самый дальний угол… Когда я стану старше, буду лучше. Начну зарабатывать деньги. Жизнь станет совсем другой. Она заиграет новыми, дружелюбными красками. Стоит только немного потерпеть. И мир мне будет рад…» – думал я, сдерживая подступающие слезы.

Я ненавидел каждый поход в школу. Из-за постоянных переживаний я никак не мог сосредоточиться на учебе. Кровь билась в висках – вечером, перед сном, лежа в кровати, я размышлял о завтрашнем дне. Думал о том, что меня снова будут унижать. О том, как мне на это реагировать. И что же в итоге мне с этим делать. Тяжело собрать волю в кулак и упорядочить мысли. Когда одноклассники плюют в тебя разжёванными бумажками через трубочку. На оплёванную одежду мне было все равно. Но… Эти плевки разрушали и без этого изуродованное рубцами нутро. Они доходили до самой души и оставляли незаживающие следы.

Шли годы. Спасибо родителям, я скрывал свои переживания, но они все замечали и поддерживали, как могли. Они дали возможность выйти из болота гнетущих сомнений. Из тяжести осознания возможной безысходности. Родители спасли мое будущее. Каждые полгода отец с матерью платили кругленькую сумму за мое обучение в институте. Эта сумма являлась самой весомой частью нашего семейного бюджета. Семье многим приходилось жертвовать. Родители очень хотели, чтобы я получил высшее образование, выучился на инженера. Чтобы я работал спокойно, в чистом офисе. Стал одним из тех, кого называют «белый воротничок». Чтобы я ни в чем не нуждался. Всегда имел деньги в кармане. Мать являлась для меня образцом матери. Во всем. А отец всегда был для меня примером стойкости. Я ни разу не видел его ослабленным. В самых тяжелых ситуациях он проявлял несгибаемость характера. Он всегда приходил на помощь окружающим, отдавал последнее. Взамен он ничего не просил – проявлял безвозмездную доброту. Он старался всегда помочь всем и вся. Но ему, в случаях нужды, не помогал никто… И это я запомнил. Познал и подчеркнул для себя на всю жизнь.

Я думал, в институте школьные времена забудутся и сотрутся. Но «та» жизнь не хотела отпускать. Крепко держала за горло. В общении со сверстниками в институте для меня практически ничего не изменилось – я опять ходил с опущенной головой. На лекциях я сидел так же на последней парте, смотря вниз. Будем честными – я боялся поднять голову и встретиться с кем-то глазами. Казалось, увидев мой взгляд, все начнут громко смеяться и обсуждать мою мерзость… Я по-прежнему не хотел привлекать к себе внимание. Я старался быть максимально тихим и незаметным. Мои дни проходили в материализованной полумертвой тени – без движений, без жизни и в глухой темноте.

Но однажды я получил отрезвляющий удар. Нет, не физический. А какой-то другой. Это был очередной загруженный чернотой день. Передо мной, на вечно пустующей парте, появился новый человек. Девчонка с задорным взглядом цвета топаза. Ее кукольное лицо мило улыбалось. Длинные волосы цвета карамели лежали на хрупких, открытых плечах. Одета была просто – черная маечка, синие джинсы да туфли на маленьком каблуке. Новенькая с самого утра успела навести немного шума. Она представилась, улыбчиво со всеми познакомилась. Рассказала о себе. Девушка уже смогла всем понравиться своим мягким голосом и звонким душевным нравом. Звали ее Алена.