Глава 3. Вечеринка в доме бургомистра

С тех пор, как она проснулась в незнакомом доме, прошло двадцать дней. До ужаса однообразных, надо сказать. Каждое утро к Тане врывалась Росси с неизменным:

— Доброе утро, Северянка!

Провожала в ванную (и больше не порывалась тереть спину, принимая новые правила общения), помогала одеться, приносила еду или провожала в сад, где накрывала небольшой столик. В столовую, если она и была в доме, Таню ни разу не позвали. И она бы умерла со скуки, если бы не выпросила у Росси подарок, на мысли о котором ее натолкнули воспоминания о встрече с Амином и Ястином в кабинете.

— Что вам надо? Квадратный… Кирпич? Книгу? Мммм… Диагностический экран? — она искренне пыталась понять, что ей так увлеченно показывает Северянка. — Вы будете рисовать? Писать? Оооо, бумага! И автоперо? Вы так здорово показываете! Нам надо поиграть в шарады!

Так Таня стала счастливой обладательницей кипы плотной бумаги, блокнота в кожаной обложке, прошитого вощеной нитью, автопера и нескольких карандашей. Первое, что записала Таня, было слово “вода” на драконьем. Конечно, русскими буквами, но всему свое время, она была в этом убеждена.

— Это что? — спрашивала она во время каждой прогулки.

— Де-ре-во, — Росси уже знала смысл вопроса, хоть язык, на котором говорила Северянка, и был ей незнаком, и даже не переспрашивала. — О, а это бабочка.

— Оаэтобабочка? — старательно переспросила Таня.

— Бабочка, — рассмеялась девчонка. — Вы смешная.

В блокноте тотчас появился рисунок насекомого с соответствующей подписью.

В один из дней Таня с помощницей сидели в саду на траве и пели друг другу любимые песни: на русском и драконьем языках. День выдался погожим, в высоком синем небе самозабвенно сияло солнце, мимо него проплывали облачка удушливого дыма, поднимавшегося из городских труб, которые торчали желтыми уродливыми палками между величественными небоскребами и куполами крыш. На деревья садились маленькие ярко-голубые птички и щебетали тонкими голосами.

— Ах, злая любовь моя, любовь драконья, — мурлыкала Росси слова на довольно простой мотивчик, не иначе, как местную популярную песню, когда полянку накрыла тень.

— Что это, птица? Или самолет? — Таня приложила ладонь ко лбу, чтобы не слепило солнце, и с ее губ сорвался изумленный возглас.

Потому что в небе летел дракон.

Он вытянулся струной, хвост с треугольным концом напоминал копье, лапы зверюга поджала к животу, который покрывали бледные чешуйки. Судить снизу было сложно, но дракон показался ей немного непропорциональным, слишком длинным и коротколапым, будто точно не решил, с какой мифологии он относится, западной или восточной, и остался где-то посередине. Летел он довольно быстро, и буквально за несколько секунд скрылся за крышами домов.

— Ты видела, видела?! — Таня схватила помощницу за руку и нещадно теребила ее. — Это снова дракон, так его разэдак!

Пусть это был не первый случай, когда она видела летающего ящера, но его вид по-прежнему внушал ей суеверный трепет. Росси смотрела на Северянку снисходительно, почти нежно.

— Это же просто дракон, — сказала она. — Уэлл, хранитель Великой Библиотеки.

— Дракон, — потрясенно повторила Таня на чужом языке. По спокойной реакции Росси было ясно, что драконы в этих краях не редкость. Никто не выбегал на улицы, не хватался за голову и не кричал, призывая спасать имущество, семью и кота. Ну подумаешь, огромная крылатая ящерица пролетела. Эка невидаль.

Тем же вечером Таня криво-косо нарисовала в своем блокноте дракона и подписала, как он зовется на местном языке. Заснула она, видя перед внутренним взором светящиеся глубокой голубизной бока существа и лапы, прижатые к бледному животу.

Ящер занимал Таню ближайшие несколько дней. Ровно до того момента, когда Росси сообщила, что с гостьей кто-то хочет увидеться. Она показала руками пузо, волосы на лице(хозяин дома, догадалась Таня), потом покачала воображаемого ребенка. Они хотят, чтобы Таня была нянькой? Росси радостно закивала головой.

Конечно, никто бы таинственной гостье ребенка не доверил. Просто дочь Амина хотела посмотреть на нее, как на диковинку или циркового уродца. И вот Таня стояла посреди просторной залы, прохладной благодаря фонтанчику в центре и узким каналам с водой, в которой отражался теплый свет ламп. На другом конце комнаты высокомерная девица пыталась раздавить ее весом своего презрения.

Дочь Амина стояла в противоположном конце залы и рассматривала Таню со смесью пренебрежения и любопытства. На ней было шикарное платье из дорогих тканей, которые падали тяжелыми складками до самого пола, но не блестели, как слюда, а томно отливали глубоким цветом. На вкус Тани, расшито многослойное одеяние было чересчур пестро, а сама девушка была увешана слишком большим количеством крупных украшений, но носить это все она привыкла и определенно умела. У нее было круглое смуглое личико, которое можно было бы назвать милым, если бы она не морщила брезгливо носик и не задирала его так высоко, и шикарные черные волосы, уложенные аккуратными волнами и украшенные драгоценными цепочками. Таня смело отвечала на ее презрительные взгляды и даже позволила себе ухмыляться, не видя в ней никакой угрозы.

“Я теряю здесь время, — с раздражением думала Таня, — лучше бы выучила новые слова или съела что-нибудь”.

В это время многочисленные юбки двинулись вперед, влекомые девицей. Она подошла ближе, и Таня почувствовала ненавязчивый цветочный аромат, исходящий от ее кожи. Незнакомка настолько естественно и грациозно смотрелась в пышном платье, была настолько красивой, томной и самоуверенной, что Таня почувствовала себя нелепой овцой в балетной пачке.

“Проклятые юбки!” — подумала Таня, чувствуя, как щеки заливает румянец смущения. Она ничего не могла с этим поделать, злилась на себя, на молчаливую девушку и на весь этот дом. Таня сложила руки на груди в тщетной попытке защититься. Девица самодовольно ухмыльнулась. Она-то тут была, как рыба в воде.

— Так вот ты какая, — проговорила она, обходя Таню кругом. — Нелепая.

Таня не поняла, что девица сказала, но по морозу в интонациях было ясно, что ничего хорошего. — Нечего на меня пялиться, — прорычала она, сжимая кулаки. — Не в зоопарке!

Девица на мгновение замерла, хлопая прекрасными глазками, а потом резко шагнула вперед, оказавшись вплотную к Тане. Сгребла ее за ворот платья и попыталась притянуть к себе.

— Я не знаю, что ты там бормочешь на своем варварском языке, — зашипела она прямо в ухо гостье, — но мне не нравится твой тон. Я бы на твоем месте была поосторожнее.

Таня чувствовала дыхание незнакомки, слышала, как дрожит ее голос, почти ощущала прикосновение кожи, и такая фамильярность ей не нравилась. Она не могла понять, из-за чего на нее так взъелась незнакомка, с которой они раньше даже не встречались, откуда столько ненависти во взгляде и раздражения в голосе. Это сбивало с толку, вызывая потребность защититься от несправедливых нападок. Таня перехватила тонкое запястье девицы и легонько сжала.

— Отвали, — и интонации ее были резкими и жесткими.

Так они стояли некоторое время: буравя друг друга взглядами, одна сжимала ворот платья, другая — хрупкое запястье, и Таня была готова поклясться, что почувствовала, как сгущается воздух между ними. Глаза девицы полыхнули янтарем и сузились в две щелки, как у хищной кошки перед броском.

— А ну пусти меня, девка, — тихо, угрожающе пророкотала она. Ну точно, сейчас бросится. Таня приготовилась устоять, перебросить внезапную противницу так, чтобы обезвредить, но ничего ей не сломать. Мышцы девицы напряглись, она отвела свободную руку, наверняка собираясь отвесить пощечину, и в этот момент в зале появилось еще одно действующее лицо.

— Охо-хо, вот это сцена!

Жизнерадостный голос был настолько чужероден напряжению, которое сгустилось в комнате, что Таня удивленно вскинула голову. На пороге стоял Ястин, высокий, изящный, он поправлял перчатку и довольно улыбался, словно кот, упавший в чан со сметаной. Девица тут же воспользовалась преимуществом и продолжила движение руки, стремясь завершить удар, но Таня легко перехватила ее у самого лица и позволила себе скривить губы в усмешке: