Подрезала стебли, кинула в вазу несколько кубиков льда и поставила в нее букет, сев напротив, ожидая его волшебного воскрешения. Минуты текли одна за другой, а чудо не происходило… Белые лепестки были дряблыми, слабыми и болтались безвольными лоскутами, зелень и вовсе пожухла, но я все шептала: «Простите… Простите…»
Я все порчу… Огорчаю, расстраиваю, обижаю… Даже цветы не уберегла!
Глаза наткнулись на пачку его сигарет, быстро вытащила, сделала затяжку, и комната стала тонуть в густом аромате ванильно-пряного инжира, утягивая меня за собой в пучину запрета, о котором я буду жалеть. Точно… Пожалею…
Включила лэптоп, зашла на сайт, анкету с которого клялась удалить ещё утром и засмеялась, обнаружив зеленый сигнал напротив его ника. В сети…
Мишель: «Я обидела тебя…»
Гипнотизировала свое сообщение, пока позеленевшие галки не известили меня о прочтении… Минутная пауза, и кругляш потух, унося с собой сладость предвкушения.
– Придурок! – вскрикнула я в пустоту, но, очевидно, меня было уже не остановить, потому что руки сами потянулись к телефону.
«Мужчины обидчивы?»
И это сообщение постигла та же участь. Прочёл…Сделал паузу, чтобы заставить моё сердце затрепетать бьющейся птицей… и вышел из сети…
– Больной придурок!
Я даже сама не заметила, как на экране высветился его номер… Но это был не входящий звонок, а исходящий…
– Какого хера, Сеня?
Гудки обжигающим оловом плавили меня изнутри, накручивали нервы на кулак и топтали обещание, что я дала сама себе утром…
– Моя Мишель… – чуть лениво произнёс Герман. – За незаслуженное наказание тебя ждёт два действия… Ты готова?
– Да… – говорила, а голова в отрицательном жесте разрезала сигаретный дым, что больше походил на колдовской туман…
– Ресторан «Мгла», через час…
Глава 15.
Меня подкидывало, как болванчик. Не шла, а будто спотыкалась, вторя судорожно бьющемуся сердцу.
«Машина будет ждать внизу…»
Открыла дверь и замерла, все тот же чёрный мерен, в который посадил меня Герман, стоял у подъезда. Мужчина в строгом костюме уже караулил у пассажирской двери, а увидев меня, улыбнулся и протянул руку, чтобы помочь сесть.
– Добрый вечер, Мишель, – мужчина не поднимал на меня глаз, а, сев за руль, и вовсе отвернул зеркало заднего вида.
На соседнем сидении лежал букет. Небольшая корзина с точно такими же белоснежными лилиями, из которых торчал уголок конверта.
«Правда… Действие… Это не важно, потому что итог у всего один…»
Эта странная фраза была написана вручную, буквы не плясали, что свойственно мужскому почерку, а скорее наоборот – плавно перетекали друг за другом, не разрывая линии, как паутина, куда меня затягивало. Герман давал выбор. И я его сделала… Чего бы мне это не стоило на рассвете. Это как есть шоколад, зная, что на утро весы тебе вместо цифр нарисуют «дура». Но меня тянуло к этому странному мужчине, что, одним словом, душу мою выворачивал. Его смелость в словах, оставляющих уродливые ссадины на сердце, заставляла задумываться о моём существовании, чего я не делала очень давно. Потому что плыть по течению, упиваясь и прикрываясь горем намного проще, чем объяснить себе, что может быть и иначе…
Главный вход в ресторан сегодня был ярко освещен, а у парковки меня уже ожидал управляющий, но уже другой… В его руках лежал ещё один шелковый шарф, вот только цвет его был точь-в-точь, как мои замшевые туфли цвета бургундского вина.
– Добрый вечер, Мишель. Рады снова видеть вас в нашем ресторане «Мгла»…
Я шагнула из салона, молча повернулась спиной к управляющему и уже в знакомо запутанных чувствах пошла за мужчиной, крепко держась обеими руками за его локоть.
Вот только сегодня мы не спускались по лестнице, а вошли в кабинку лифта, небольшое помещение которого освещали лишь бегающие диоды кнопок. Сквозь ткань видела лишь размытые светящиеся точки, что мушками начали летать перед глазами.
Прислушивалась к внутреннему голосу, но его перекрикивало дико бьющееся сердце.
Лифт замер… Еле слышный колокольчик разрушил тяжелую тишину, а сквозь открывающиеся створки послышалась музыка…
– Мишель…
Звук его голоса больше походил на медитацию, что снова и снова гоняют сломленные души… Его нужно было слушать с закрытыми глазами, чтобы не отвлекаться. Чуть агрессивное гортанное рычание, красивое «а-канье», не свойственное нашему региону и такие соблазнительные шипящие, от которых внутри все дрожать начинало.
Он не касался меня, стоял, не нарушая дистанции, но все равно жарко было. Чувствовала тепло тела, аромат парфюма и горечь табака, но главное – я чувствовала его сердцебиение, что размеренными ударами вводили меня в транс… Точно! Это не я… Это нереальность… что? Сеня! Очнись!
Он будто прочитал мои мысли и легким движением снял шарф, но в очередной раз ничего не произошло…
Моргала, пытаясь сфокусироваться в темноте, и даже как-то нелепо громко вздохнула, осознав, что сегодня чуть светлее, чем в прошлый. Панорамные окна зала, в котором мы были одни, пропускали блики города, рассеивая кромешную мглу.
– Герман… – повторила я с предательским придыханием, сама не ожидая этого от себя.
Смотрела ему в лицо, черты которого были едва читаемы, и ждала, что вот-вот вспыхнет свет. Но нет… Это явно не входило в его планы на сегодня.
Герман протянул руку, аккуратно взял мою ладонь и потянул в центр зала. Почему-то я шла уверенно, и даже сердце успокоилось, больше не стараясь убить меня страшной аритмией.
– Зачем пожаловал, Мишель?
– А ты наглец, – смех вырвался внезапно, я даже сама растерялась от легкости, что начала двигаться бабочками по моему телу. – Салат, Герман. Ты задолжал мне салат.
– Я свой долг вернул утром, Мишель, – незнакомец отодвинул кресло, аккуратно усадил меня за стол и, как в прошлый раз, сел рядом, вот только намного ближе, потому что наши колени едва касались друг друга.
– Я не успела, поэтому жду…
– Сегодня в меню стейки, Мишель, – он усмехнулся, звонко щелкнул пальцами, и тихие шаги заполнили тишину. Звякнул хрусталь, и шипящее бульканье известило меня о шампанском в моём бокале. – Брют…
– Предпочитаю полусухое.
– Хм… – Герман отвернулся, щелкнул зажигалкой, вот только сегодня она вспыхнула настоящим живым пламенем, отчего сердце моё вновь застучало. Напряглась, выхватив в щедром всполохе обрывки интерьера и его затылок… Права. Тёмные, слегка вьющиеся волосы были небрежно зачёсаны от лица, соблазнительно сливаясь на затылке волнами. Мгновение… Всего одно мгновение длилась эта вспышка, а рука моя поднялась, не успев посоветоваться с мозгом, и пальцы зарылись в мягкую мужскую шевелюру. Герман замер в этой неудобной для него позе, но терпеливо ждал, пока я утолю свое любопытство. – С кровью?
– Главное, чтобы не с моей, – прикусила губу, чтобы не застонать от странного чувства, что мышкой копошилось где-то внутри, и резко убрала руку.
– Не переживай. Не сегодня…
– Так и знала, что маньяк, – вздохнула и по привычке сбросила туфли, чтобы подобрать под себя ноги. Кресло было мягкое, широкое, с высокой спинкой, очевидно, специально, чтобы я расслабилась. А я так и сделала.
– Так зачем же ты пришла? – рассмеялся Герман, повернулся и взял из рук официанта стакан, звякнув кубиками льда.
– Не знаю… – откинула голову, зачем-то закрыла глаза, вдруг осознав, что мы сидим в полной тишине. Когда смолкла музыка? – Ты делаешь больно. После тебя в голове шумит рой вопросов, а глаза вновь и вновь жжёт слезами. И я никак не могу понять, зачем тебе это?
– Людям не всегда что-то нужно от других. Вернее, не так. Нам всегда друг от друга что-то нужно, но иногда мы это делаем не только для чужого человека, но и для себя.
– То есть, это не акт милосердия? – я протянула руку к его пальцам и аккуратно забрала сигарету.
– Мишель, – снова рассмеялся он, разжимая пальцы. – Ты голодна?
