не состоит или состоит в малой степени из представителей коренного населения страны. Это <...> общество, глубоко враждебное русской нации, русской культуре, русской истории [и искусству]. Этот культурный слой не может двигать далее культуру вперед, т. к. у него нет контакта с фундаментом жизни, нет контакта с землей, рождающей все, в том числе и культурный фонд. Нет Гения Беспочвенного. Вот причина «войны» против почвенников. Жжх Психология «недохваленного»: злобное, брюзгливое, сухое отношение ко всем (Хренников, как ни странно — Б. Чайковский, Эшпай), но, например, не Н. Я. Мясковский, кого хвалили мало и умеренно. Будучи по натуре не злым, любя, например, Прокофьева (а Прокофьев никого не любил), Мясковский был воспитан в суровой, честной среде. А в 20-е годы нес, как и Щербачев, факел русской музыки. С. Прокофьев никогда почти не хвалил серьезно никого. Стравинского, который ранее его «вышел на показ» в Париже и имел бешеный успех, он хвалил с большими оговорками, стараясь «в общем» признать его, отвергая каждый раз в частности. Стравинский был в гостях у Дебюсси (большая честь по французским обычаям), признан вождем новой музыки. Позднее «Шестерка» организовалась под знаком его (Стравинского) музыкальных идей (хотя там был и свой предтеча — «хромоногий декадент» Сати). Но Прокофьев был уже «вторым Русским». Это слишком уж много для страны, имеющей свои музыкальные традиции, как Франция. Достававшаяся Прокофьеву «вторичная похвала», вторичный «восторг», уже не такой пылкий, лишили его возможности конкурировать с «западной музыкальной модой». Его поддерживал, в сущности, лишь Дягилев, а после его кончины Прокофьев мог войти лишь в ряд композиторов «Парижской школы», иностранцев по рождению: Мартину, Беркович и т. д. Он, в сущности, и был несомненно лучшим ИЗ НИХ. Наиболее последовательный и полноценный среди них — Мессиан. Но также и Дютийе, и Лесюр — лучшие из их национальной школы «Молодая Франция» с опорой на традиции и католицизм. Вернувшись в сталинскую Россию <...>, лишенный подпоры, он и здесь оказался несколько иностранцем. Его русскость была слишком «бутафорской», «плакатно-национальной», религиозный колорит совершенно внешний, да и вся его «русскость» — внешняя, театрально-костюмная. Здесь уже сформировался новый гений, выразитель настроений «советской» интеллигенции — <...>, с тайной ненавистью (а иногда и явной) к России и презрением к ее народу. За Русскую бутафорщину Прокофьев и награждался, и премировался: «Русская увертюра», обработки русских песен, «Иван Грозный», «Александр Невский» — талантливая бутафория музыкальная. 355

Слушал музыку Прокофьева” 1-й фортепианный концерт. Трудно представить что-либо более скучное, школьное (ганонное), пустопорожнее, сухое. Какая-то фанерная, механическая душа без объема, без воздуха, без малейшего душевного движения. Какой-то мальчик в интеллигентных «порточках», сухой, механический, избалованный, человечек из папье-маше. Бо-о-ольшая противоположность «Петрушке»! Тот и злится, и кричит, и негодует, и тоскует, а умирает совсем как человек: «испускает дух», последнее дыхание и «бубен падает из рук»'. Чувства же у Прокофьева — ничтожно мелкие. Жжх Праздник в деревне Сонцовке — 100 лет со дня рождения великого композитора С. С. Прокофьева. Установлен в селе памятник — плоская, фанерная, сухая фигура (очень похожая на композитора-пианиста), дегенеративное лицо, ничего не выражающее. На памятнике — приличествующая надпись (сын бывшего управляющего имением). Слова дежурного диктора: «великие произведения», «оказал влияние на всю музыку ХХ века». После этого оркестр (где — непонятно) играет нечто совершенно невразумительное, какая-то сухая жвачка (несколько тактов). Голос диктора: «В заключение состоялся музыкальный праздник». Разодетые жители под баян водят хоровод и поют разные песни. Каменный Прокофьев, наподобие скифской бабы в степи, присутствует при сем со своей жабьей физиономией. Зачем все это, кто это придумал? Я думаю, это дело вездесущего Хренникова. <...> Тем более, заносчивый «музыкальный скиф» поставил ему в 1938 году «тройку» на государственном экзамене по специальности. Все это вместе взятое — капля из океана русской жизни теперешней. Нелепое, ненужное, никчемное дело. Зачем этот «идол» в деревне, где его музыка абсолютно не нужна, абсолютно не к месту? Чем это самонадеянное бездушие может тронуть душу несчастного, бесприютного, полуголодного русского человека? «Упырь» — слово ПЦ. П. Вальдгарта. Жжх Соллертинский как-то (во время войны) на мой вопрос — кто ему более нравится: Стравинский или Прокофьев (их музыка), ответил в своем несколько адвокатском стиле (отец Ивана Ивановича был юристом, председателем Харьковской судебной палаты, впоследствии — сенатор): «Стравинский по сравнению с Прокофьевым — то же, что Бетховен по сравнению с Мойшелесом”». За словом в карман не лазил. Но сказать примерно: все же музыка Прокофьева как-то не особенно богата содержанием (музыкальным), бедна чувствами. Но в таланте ему не откажешь. Дело не в неурядицах музыкальной жизни, не в борьбе направлений или в их идиллическом сосуществовании. Дело в том, что русская жизнь потеряла путь, 356

направление своего движения. Разрыв между музыкой прошлой, между музыкой народной и музыкой современной усугубился до чрезвычайности. Русская жизнь, и в высоком своем смысле, и в бытовом, проходила соответственно с заповедями Христианского учения. Русский народ, лишенный веры, обратился в раба, имеет рабскую психологию. Он потерял высокую цель — смысл своего существования. Как он обретет его? Бездушная музыка Прокофьева, Стравинского — это музыка, потерявшая Христианский смысл, идею. Возврат к язычеству, человеческим жертвоприношениям одинаково характерен для Стравинского и Шенберга (но не для Хиндемита, не для Р. Штрауса, Орфа, Пфицнера). «Весна священная». Это, конечно, открытие изумительное. (Продолжил «Снегурочку» Корсакова в смысле пантеизма, стихийности, природности, инстинктивности.) Вышла из «Снегурочки», ее естественное продолжение на пути замены Христианства пантеизмом, стихийностью, язычеством, человеческим жертвоприношением. Прокофьевская «Скифская сюита» — это уже под влиянием. И Шенберг в опере «Моисей и Аарон» тоже подражал Стравинскому (в танцах!), но музыкально бледно, хило, безынтонационно, <...>, без библейского масштаба, который, вообще говоря, никому как-то не удалось передать, даже Рембрандту (все же здесь мягкость Христианства). Нет неумолимой, всеобъемлющей жестокости, той, которая — не черта характера того или иного, а входит как главное в сам религиозный характер народа. Жестокость же язычества — это беззлобное, даже, например, каннибализм. Здесь нет всеобъемлющей злобы, а — гедонизм, удовольствие, ощущение сладости человеческого мяса и тому подобные ужасы, не так, однако, опасные для мировой жизни, ибо не стремятся к всемирному торжеству (разве что стихийно) и не так деятельны. Жжх Концерты С. Прокофьева — виртуозная музыка, пустая, малосодержательная в тематизме, скучная. Трючки все устарели, какие-то обрывки, лохмотья музыкальной ткани. Сухость души, механичность. Это совершенно невозможно сравнить с концертами Рахманинова, не говорю уже Шопена, Шумана — более сильными и благородными по чувствам, более захватывающими по мелодическому напору, более яркими по материалу. Прокофьев весь как-то высох. Куски из «Александра Невского» = слабо, немощно, стилизовано. Фанера. жж Безмелодизм Шенберга вышел из желания «противостать» Христианской музыке последних 2000 лет, из жажды ее уничтожения, уничтожения всего этого мира, всей Христианской цивилизации. Эта мысль давно стала общепринятой в определенных научных <...> кругах. И мне ее неоднократно приходилось слышать в разговорах, 357

при встречах с «научными» людьми, которые открыто об этом говорят, как о деле естественном, решенном, уже совершающемся. Молодое поколение Всевозможные пропагандисты американизма, прелестей и свобод рассеялись в Москве и Ленинграде по всем клубам, по всем домам культуры. Эта сфера деятельности находится целиком в руках теневых дельцов, а идейно руководится «прогрессистами»-русофобами, составляющими громадную — корпорацию, «работающую» среди молодежи в больших и малых учебных заведениях, школах, техникумах, университетах и т. д. Среди молодого поколения ведь «не прогрессивных» нет вовсе [это невозможно; «консерватора» затравят, доведут до смерти]. Все поголовно — сторонники «прогресса», разве что робкие, скромные, забитые члены каких-либо краеведческих групп или интересующиеся... Если ты интересуешься живописью, надо следовать образцам антиискусства. За «это» платят! жж 28 апреля По ТУ какой-то толмач своим кошмарным русским языком пересказывал шекспировского «Гамлета». Что может быть пошлее и чудовищнее? Зачем делать такие передачи? После чего актер, играющий Гамлета, произносит два монолога в новом переводе (весьма так себе). Например: «Восстать! Вооружиться!» Бессмыслица. Сначала надо вооружиться, а потом уж восставать! Жжжх Журнал «Наш современник» 1990 года = 55 стр. 124—134 Ник. Федь «Послание другу». стр. 144—179 Иван Солоневич «Дух народа» (очень и очень интересная, глубокая статья)”. № б стр. 162—178 Мих. Лобанов «В сраженьи и любви»*, стр. 127—156 Мих. Агурский, Вад. Кожинов «Ближневосточный конфликт» и и. стр. 155—158 «Не хлебом единым» °. = о 7 стр. 139—187 К. Леонтьев «Русская мысль» (исключительно интересно). статьи Т. Глушковой ' и др. №№ 8—9 Дм. Жуков. «Б. Савинков и В. Ропшин» ”. Очень и очень интересно. №11 стр. 148—157 «Интернационализм сам но себе». стр. 165 Бикерман““. стр. 177—190 Ив. Бунин «Воспоминания» ”. № 12 стр. 167 П. Чусовитин (скульптор) «Пиршество духа» °. 358