Жжх 14 ноября 1980 г. Ответ на письмо Субботину Сергею Ивановичу Многоуважаемый Сергей Иванович! Ваше письмо произвело на меня исключительно большое впечатление. Я много раз перечитывал его, читал своим близким. Какое счастье, что на свете (у нас в России) существуют подобные Вам, редкие люди, живущие столь глубокой внутренней жизнью. Присланные Вами стихотворения Н. А. Клюева — изумительны, я их не знал. У меня есть еще его книга, недавно изданная в «Библиотеке поэта»”. Поэт он — несомненно гениальный. Влияние оказал громадное и на Блока, и на Есенина, в значительной мере выросшего под его воздействием, осознававшего это и потому старавшегося отпочковаться, освободиться (этим и объясняются резкости Есенина по отношению к нему!). Повлиял Клюев и на А. Прокофьева (ранние, лучшие его стихи), и на Заболоцкого (как это ни странно), и вообще на многое в литературе. Он предвосхитил пафос и отчасти тематику лучшей современной прозы и т. д. Как прискорбно, что имя его покрыто до сих пор глубокой тенью. Место его в Русской литературе — рядом с крупнейшими поэтами ХХ века. Писать музыку на его слова соблазнительно, но неимоверно сложно. Поэзия его статична; это — невероятная мощь, находящаяся в состоянии покоя, как, например, Новгородская София или северные монастыри. Стихи его перегружены смыслом, символикой и требуют вчитывания, вдумывания. Музыка же должна лететь или, по крайней мере, — парить. В Клюеве слишком много Земли (но не «земного», под которым подразумевается светское, поверхностное). Он весь уходит в глубину, в ПОЧВУ почву, в корни. почву, корни. Работаю я много, сколько хватает сил. Теперь моя задача: приготовить «Светлого гостях и «Отчалившую Русь» (оркестровать окончательную редакцию и исполнить). Разучиваю я с артистами и уже готовые новые песни и хоровые сочинения на слова Блока. Желаю Вам и Вашим близким здоровья и всего самого хорошего. Пусть Вас никогда не покидает тот Высокий Дух, в котором Вы живете. Жжх Некоторые современные художники, обладающие подчас немалым талантом, умеют с блеском его эксплуатировать. Тут и служба двум господам: привлечение к себе внимания то ли хулиганством, то ли костюмом, эпатирование публики ит. д. и умение связать свое сочинительство с политической злобой дня, подъелдыкивание власти, а наряду с этим умение вовремя подслужиться. Все это совмещается в типе дарования, в результате чего творец, как говорится, получает «и на Антона, и на Онуфрия». Художник служит (в результате) силе (с кукишем в кармане!), 242

убежденный в том, что время его оправдает. Так оно и случается, ибо оправдывают его такие же люди новых поколений. Но на взгляд беспристрастный, со стороны — такой художник жалок и не вызывает уважения. Отсюда обязательное презрение к морали, которое входит в комплекс художественного творчества, желание освободить творца от пут, оков морали. И в этом сильно преуспели, надо сказать! О саморекламе Композитор превращается в балаганного зазывалу, привлекающего внимание к себе, тонко подчас рекламируя свою музыку. Подобная продукция исходит иной раз из объединения «Экран». Если автор знает, что его музыка получает упреки в сухости, рациональности, ремесленности и т. д., он, наоборот, говорит о стихийности своего творчества. Отсутствие национальных корней, вторичное следование додекафонизму объявляется продолжением национальных традиций и т. д. Надо сказать, что в этом направлении некоторые авторы демонстрируют большую ловкость. Журнал‘ В редакции господствует снисходительно-презрительное отношение к хоровому искусству. Люди сбились в группировку, подобие салона, в котором господствуют свои вкусы, свои, заранее определенные мнения, своя, заранее определенная оценка всех явлений очень сложной современной жизни. Затхлый, спертый воздух с весьма неприятными оттенками царит в журнале. Полное презрение к Русской музыке, к ее традициям. Неспособные объединить вокруг журнала разные точки зрения, эти люди сами берут на себя, мягко выражаясь, судить обо всех и обо всем, выносить приговоры, писать, в некотором смысле, исторические обзоры, которые мало соответствуют истине и говорят лишь о предвзятости, необъективности, а подчас и о слабой компетенции их авторов. Серьезный, доказательный разговор отсутствует — он заменяется пустой болтовней. Ряд крупных композиторов Советской музыки попросту третируется журналом. жж 29/ХП <19>82 г. Слова Пастернака о Есенине поразили меня”. Ничего подобного по точности, по справедливости, тонкости восприятия (что совершенно неудивительно потому, что это слова подлинного поэта, говорящего о поэзии), по благородству собственной души, способной восхищаться красотой самозабвенно. Чувству соперничества, какого-либо выпячивания справедливости собственной поэтической платформы — здесь нет места. Он выше этого. Восторженная душа поэта чиста. В одном лишь я не могу с ним согласиться — в том, что самым драгоценным в Есенине представляется ему «образ родной (средне-русской) природы». Кажется 243

мне, что от Пастернака ускользнуло, быть может, главное в Есенине: не только чувство личной судьбы, но и судьбы того «коренного» и «родового» (слова Пастернака) и чувство слиянности этих судеб. Это не было свойственно никому более из поэтов. Глубина этой проблемы, как кажется, не ощущалась Пастернаком, ибо народное сознание было ему, в сущности, чуждо. На первый же план выступала его личность и ее судьба (в некотором — духовном — смысле «особенная»: еврей, принявший православие). И Пастернак, и Маяковский в сущности — не народные поэты, не люди народного сознания (в сущности — интеллигентская каста). Я не хочу изрекать истин «окончательных» для кого бы то ни было, я хочу лишь высказать то, что я чувствую. В судьбе Маяковского или Цветаевой, прекрасных поэтов, отразилась их собственная судьба (судьба «избранных» людей). В судьбе же Есенина отразились миллионы судеб. И он сам понимал это: неотделимость, показательность своей судьбы. В этом смысле он — явление сходное с ними и прямо им противоположное, даже враждебное. Собой были заняты безмерно и Цветаева, и Маяковский, и Пастернак, и Мандельштам, и Северянин. Желание принизить Есенина: Маяковский просто — «подмастерье»°, Пастернак более изощренно, тонко, наговорив кучу комплиментов, по существу же — не заметил главного (также, как и Маяковский) — народности (не «народничества»!). «Народничество» — не есть собственно народное, это явление сословное, дворянское, купеческое, интеллигентское («хождение в народ»), тогда как Есенин — само воплощение, певец народной стихии. Вот что отличало его от других известных поэтов. 1983 год 8 апреля Вернулся из Ленинграда. 3-го был концерт (с Нестеренко) в филармонии. Бойкот моей музыке печатью, находящейся под контролем Союза композиторов. Прошли 3 концерта: 1) хоровой-симфонический с премьерой — новые хоры (целое отделение); 2) хор Минина и Новый хор; 3) романсы и песни с Нестеренко при авторском участии. Обо всех трех концертах трижды просили газету «Ленинградская правда» дать заметки (хоть — коротенькие). Не было ни слова, [ни звука]... Сотрудник газеты — некто Холшевникова — отказывала под разными предлогами. Делегации людей: композиторы (в том числе молодые), артисты, жалующиеся на невыносимую обстановку, на травлю, унижения, невозможность исполнения музыки, бесконтрольную, злобную, беспощадную диктатуру мафии Петрова и др. На бесконтрольную обстановку в консерватории, в гос Капелле, открытую, наглую борьбу против всего русского, преследование русского. 244

Это не просто борьба в Союзе композиторов — это вышло за пределы творческой организации и приобрело государственные формы. К этой борьбе они (С к) подключили государственные и партийные организации, филармонии, газеты, журналы, учебные заведения. Там они насаждают в обязательном порядке «додекафонию» и др. системы, преследуя русскую традицию, которая продолжает все же развиваться, несмотря на труднейшие условия. Можно указать на ряд высокодаровитых людей, выдвигающихся за последние годы, пишущих на русском музыкальном языке, не прибегая к сознательному эклектизму, смешению стилей, одеванию русской народной песни в чуждый ей гармонический наряд, искажающий, уродующий эту песню, вытравляющий из нее содержание, ее глубокий внутренний смысл. Примеров подобного «искусства», к сожалению, очень много. Некоторые из них вызваны желанием представить Русь и все русское в карикатуре, опошлить его, показать, как говорится, всему свету извечную неполноценность Русской жизни, Русской культуры и мысли, русского напева, карикатурность русской Души, грязность, неприглядность, тупость нашего народа. Подобные взгляды не являются чем-то новым, открытием нашего времени — они существуют с давних пор. Их носители нашли художественное выражение в одном из романов Достоевского, где выведен носитель подобной точки зрения (говорящий: «Я всю Россию ненавижу!»). Это — Смердяков. О «Светлом Госте» Стихотворения, положенные мною в основу кантаты «Светлый Гость», написаны Есениным в 1918 году. Они являются непосредственным откликом на событие Революции, которая понимается как начало обновления, духовного преображения Родины. Отсюда — мышление и образный словарь поэта, отсюда, в известной степени, — и музыкальная стилистика моего сочинения, его красочность, возвышенность, небудничность, «космичность». Жжх Что будет с Русской музыкой? Появляются композиторы — носители народного сознания, народного духа. Судьба их — одиночество и жизнь в постоянном преследовании. Возникают зловещие фигуры, типа... — Гришка Распутин Советской музыки. Об эксплуататорах Ошибочно думать, что эксплуататоры желают обречь на голод и физические лишения эксплуатируемых, т. е. большинство жителей планеты Земля. Совсем нет! Как и все на свете (особенно — зло), эксплуатация очень и очень усовершенствовалась. Усовершенствовались и сами эксплуататоры, они стали тоньше, мудрее, образованнее, добрее, как это ни странно. Их задача в том, чтобы 245