Редакция «С» Люди, умеющие тонко редактировать. Могут вставить одно-два слова или выбросить одно-два слова так, что фраза коренным образом меняет смысл. Статья снабжается заголовком, который изменяет смысл ее, либо заведомо снижает уровень разговора или рассматриваемого явления. Приклеивание ярлыков. Вместо того чтобы напечатать статью критика, который излагает свою точку зрения, а потом напечатать статью другого критика, который по-иному смотрит на этот же предмет, словом, попытаться завести спор, дискуссию и т. д. Ничего этого нет. Но, вместе с тем, все это есть. Редакция старается чужую статью свести к своей точке зрения, к своим оценкам. С этой целью привлекается редактор, который (надо сказать, умело, а иной раз и тонко) сводит мысль критика к точке зрения, существующей в этой дружной и очень хорошо организованной редакции. Это — умело организованная околомузыкальная банда. Хемингуэй подобных людей называл: «Вши, ползающие по страницам Нью-Йоркских журналов»'. Журнал проводит политику в интересах очень небольшой группы композиторов. С этой целью недооценивается, а иногда и замалчивается творчество ряда крупных, активно работающих музыкантов, например: Б. Чайковского, Тормиса, <0.> Тактакишвили, А. Николаева, Эшпая, Гаврилина, Рубина, композиторов Белоруссии ит. д. Материал подается чрезвычайно тенденциозно, творчество «своих» выпячивается на первые страницы журнала. Статьи, посвященные «менее ценным» авторам, годами маринуются в портфеле журнала. В области редактуры: надо сказать, что в редакции имеются крупные мастера, умеющие так «исправить» статью, что она подчас приобретает смысл, о котором автор ее и думать не мог. Изменяется заглавие статьи, после чего ее смысл и пафос исчезают и т. д. Публикуя на своих страницах перепечатки из прессы, работники редакции произвольно изменяют их, стараясь свести все к точке зрения на музыку, сложившейся в дружной редакционной среде. И хотя добрая половина сотрудников редакции за эти годы переместилась в иные края и редакционный состав сильно изменился, это никак не отразилось на точке зрения редакции журнала на все музыкальные проблемы. По-прежнему в полном пренебрежении находятся проблемы русского классического наследия и т. д. Между тем последние десятилетия выявили большой интерес музыковедов, особенно молодежи, к этой важнейшей проблеме. Да и классика ХХ столетия таит огромные возможности и т. д. Жжх Статья. 2 Русская хоровая музыка и ее судьба ...Церковная музыка в России — гениальна... М. Горький («Клим Самгин») 238
Жжх Борьба против Мусоргского и Рахманинова. Ошибочно было бы думать, что здесь имеет место только вкусовая борьба или борьба, как теперь принято говорить, за «новые средства выражения». Дело не только в чисто художественной борьбе направлений и т. д. Речь идет о борьбе с основополагающими духовными элементами музыки этих композиторов и, шире, — духовной жизни нации. Воинствующий пафос православия свойствен творчеству этих композиторов: «Хованщина», «Всенощная». Жжжх Вторжение драматического театра в оперу — не всегда органичное. Режиссер исходит не из содержания музыки, а из литературного сюжета. Нет чувства — музыки. Жжх Беда значительной части новой музыки в том, что в ней слишком много техники, умения, слишком много нот и гораздо меньше того, что должно стоять за ними. Тактакишвили Году, кажется, в 1950-м... Летом 1950 года, если память мне не изменяет (я жил тогда в Ленинграде), приехавший из Москвы Д. Шостакович, с которым я в те годы поддерживал регулярные отношения, среди прочих музыкальных новостей сообщил о появлении в нашей музыке Нового большого таланта. Речь шла о совсем молодом грузинском композиторе Отаре Тактакишвили, который показал в Москве свою Первую симфонию, имевшую большой успех. Годы это были весьма сложные для нашей Советской музыки. Через год, кажется, Тактакишвили показал новое сочинение — Концерт для фортепиано, — также имевшее самый широкий отклик в музыкальной среде и ставшее репертуарным произведением. Произведения Тактакишвили игрались и в Ленинградской филармонии, которая, к слову сказать, жила очень интенсивной творческой жизнью и много играла нового, только что появившейся музыки. Но мне, почему-то, не пришлось услышать ни того, ни другого сочинения. С ними я познакомился позже. Имя Тактакишвили стало широко известно в музыкальных кругах нашей страны. Оба : и Симфония, и Концерт, были удостоены Государственных (Сталинских) премий — большой успех молодого автора. В 1954 году я был приглашен на пленум Грузинской композиторской организации в Тбилиси. С большим удовольствием вспоминаю сейчас мое пребывание на этом пленуме. Музыкальная жизнь республики, можно сказать, била ключом. В расцвете сил находились высокоталантливые композиторы: Андрей 239
Баланчивадзе, Алексей Мачавариани, Шалва Мшвелидзе, чья монументальная Третья симфония произвела на меня тогда большое впечатление. Среди представителей более молодого поколения Отар Тактакишвили занимал видное место, имя его ставилось уже в ряду мастеров. На пленуме была сыграна его Вторая симфония, имевшая большой успех. С той поры я ближе узнал Отара Тактакишвили и внимательно слежу за его творчеством. Его жизнь, можно сказать, проходит у меня на глазах в течение четверти века. Продолжая традицию своих старших товарищей, работавших в области симфонизма (который переживал в те годы период несомненного расцвета и дал много ценного всей многонациональной Советской музыке), Тактакишвили в чем-то по иному пошел вперед, оттолкнувшись от опыта старших мастеров и, скорее, вернувшись к опыту грузинского классика Зах Палиашвили. Наряду с симфонической музыкой, где, кроме симфоний, он ярко себя заявил в жанре миниатюры (сказать по правде, очень мною любимом), помню две его прекрасные пьесы: «Элегия» и «Сачидао»’. В середине пятидесятых годов музыка наша переживала... Прошедшая Война, явившаяся очередным испытанием для всего народа, разумеется, не могла пройти бесследно для его духовной жизни. В огне войны и в послевоенные годы зародились и сформировались новые мысли и тенденции, проявившиеся в творчестве к середине 50-х годов. Новый, глубоко самостоятельный жанр искусства, ведущий свое начало от духовной и религиозной музыки, но творчески переосмысленный в наши дни, оставаясь вместе с тем на позициях высокой духовности. К этому движению в нашем музыкальном искусстве увлекло композитора, здесь он нашел новые возможности выразить свои сокровенные мысли. 2 мая «Горе от ума» — название сбивает многих с толку. Один умный Чацкий среди дураков, простаков и т. д. Видят ситуацию и без внимания относятся к словам, которые он произносит, не вдумываются в мысли, которые выражают эти слова. Так попадает Чацкий в ряд Онегина и т. д. (людей байронических, людей без идеи положительной), в то время как, по существу, стоит он в ряду Безухова и Обломова — людей с идеалами, причем идеалами национальными. О суетливом желании бессмертия Свойственное (нашим) современным художникам какое-то суетливое желание бессмертия, большие хлопоты о нем: сочинение мемуаров, обеляющих собственные, неблаговидные подчас, поступки, утаивание дурного, а если это невозможно, то подыскивание обстоятельных причин для оправдания своего дурного. Сочинение произведений, где автор подыскивает себе местечко поудобнее 240
среди бессмертных, амикошонство, панибратство с гениями прошлых эпох и тому подобная деятельность. Другие деятели, совсем уже не имеющие вкуса (или имеющие его очень дурной), еще не думая об уходе с жизненной сцены, заранее панибратски обнимаются с великими людьми, развязно именуя: Толстого — Лев Николаевич, Чехова — Антон Павлович, Пушкина — Александр Сергеевич, Чайковского — Петр Ильич и т. д. Вот это и есть мещанство, обывательщина. Мещанин нашего времени уже иной, чем в начале века, при царизме. Он усвоил уже, что надо быть прогрессивным, поощрять новаторство. Новаторы были молодцы, а консерваторы — бяки; нетрудно понять: кем выгодно быть! Процветающее новаторство, а на деле: слепота, эпигонство, движение якобы вперед, а фактически — топтание на месте (и так уже заплеванном и затоптанном), как лошадь с шорами на глазах, не видя жизни, не чувствуя ее движения, не ощущая сердцем того, что показывает стрелка душевного сейсмографа! Только очень чуткие художники ощущают (подобно сейсмографу) глубинные толчки жизни — свидетельства огромных процессов, происходящих сейчас в духовной жизни человечества. Нелепо было бы думать, что нет людей, ищущих верный путь во тьме и мраке бытия. Они, эти люди, есть всюду, в самых разных областях жизни, в том числе и в области художественного творчества. В музыке, может быть, менее, чем где бы то ни было (уж очень избаловано, в игрушку превращено музыкальное искусство), но они все же есть. Жжх Казенное «новаторство», а в сущности — бездуховность, эпигонство, эклектика, ибо важен ПУТЬ-НАПРАВЛЕНИЕ. Двигаться к полному разложению. Это понимают уже многие на Западе. Речь Жака Шайе (выдающегося музыковеда) — руководителя кафедры в Сорбонне”. Я был глубоко поражен его речью — свидетельством осознания глубокого кризиса Европейской музыки. Это движение в тупик. Надо давать задний ход и выбираться на дорогу. Но где она — эта дорога и куда она поведет? На это должны дать ответ новые поколения музыкантов. Таланту нашего времени особенно трудно работать, находясь в многочисленной массе посредственности. Особенно трудно найти дороту, находясь в каше ремесленников, совершенно бездарных людей. Жжх 1980 год 2 августа 0 часов 50 минут Добро не пропадает. Это самое ценное, что есть на земле. 241
