Жжх Непомерные, смехотворные претензии на разрешение краеугольных вопросов бытия. Крайнее легкомыслие, воистину хлестаковское легкомыслие. Хлестаков — который сам не понимает, куда его несет. Жжх Надоел — симфонизм! Хочется музыки тихой, мелодической, простой, эмоциональной, духовно наполненной. Не воспринимается громоздкое, многонотное, многословное, мелодически рассеянное, нечеткое в мелодическом отношении искусство. Мелодически рассеянное — неважно, будь то полифоническое или сонатно-разработочная музыка. Невозможно больше слушать ни тщательно подготовленные, ни «взрывные», но тоже умозрительно возникающие и умозрительно выполненные кульминации и крещенло. Концерт для фно Б. А. Чайковского!” редкая в наши дни подлинная музыка, исполненная неподдельного чувства или, вернее сказать, неподдельных и разнообразных чувств. Выраженная своим собственным, присущим автору языком, своими строго отобранными средствами. У автора свой собственный душевный мир, это — музыка благородства и вкуса, драматизм ее строг, сдержан и нигде не переходит в шумную истерику, ее грусть... Ей свойственно, я бы сказал, благородство печали. Лирика. Высоко-поэтично. Автор избегает какого-либо многословия или многонотия, здесь все скупо, все строго (но без аскетизма). Я бы сказал, что если уподоблять это литературе, то концерт или музыка Б. Чайковского — это не проза, да еще и многословная, это — истинная поэзия, где слова отобраны с бережной тщательностью, и каждое из них много значит. Произведение Б. Чайковского производит сильное впечатление своей глубокой поэтичностью, строгостью, красотой и своеобразием музыкального языка, особенно на фоне большого количества музыки, не согретой живым чувством, многонотной, удручающей своей ремесленной правильностью, ремесленной новизной, сухостью и отсутствием духовного начала. Это музыка, в основе которой лежит вдохновенный тематический материал, остающийся главной выразительной силой искусства. Оригинальные формы концерта и каждой его части не придуманы заранее, а вырастают из ценного самого по себе тематического зерна <...>. 79
Концерт Б. Чайковского лишний раз убеждает меня в том, что подлинное искусство рождается только из ценного тематического материала. Это искусство, что называется, классического направления. Под этим я ни в коей мере не подразумеваю стилизацию старины или какую бы то ни было архаичность. Напротив: стиль музыки фортепианного концерта и вообще стиль Б. Чайковского очень современен, это стиль, если угодно, второй половины ХХ века. Формы его соразмерны и правильны, звуковая масса лишена... Оно мне кажется искусством наших дней прежде всего по своему душевному строю. Таких произведений еще немного, но они есть! И они — свидетельство деятельности тех духовно-самостоятельных и талантливых художников, какие глубоко чувствуют жизнь и слышат, пытаются услышать ее сокровенные звуки. Среди великого множества эпигонских, претенциозных произведений, о которых не стоило бы и говорить, если бы они назойливо не выпячивались... В произведениях Чайковского нет никаких нескромных претензий, нет озаглавленных в названии мировых событий или имен великих людей. О мертвой материи (абзац). Это музыка, возникшая в результате внутренней художественной необходимости, относится к тем произведениям, возникновение которых вызвано внутренней необходимостью художника сказать о том, о чем не сказать нельзя. Первая часть на едином движении, в форме старинной токкаты. Динамичная. Тембры: рояль, струнный оркестр, валторна. Все сочинение в целом — в виде постепенно разворачивающегося повествования. Чистые чувства, чуждые какой-либо низменности. Жжх Полюбили запоздалой любовью додекафонию. Эта поздняя любовь дала многочисленные плоды в виде сочинений самых разнообразных жанров, кроме песни, пожалуй. Мелодия превратилась в серию, т. е. механическую, безобразную последовательность нот, абсолютно не ценную саму по себе, а являющуюся только предлогом для так называемой разработки, т. е. для бесконечных повторений в основном порядке или задом наперед (нечто подобное имеется и в литературе — палиндрамон, или некоторые стихотворения Хлебникова), или в ином измененном виде, бесконечном ритмическом разнообразии, расчленении или соединении. Иными словами — это искусство выдумки, искусство головное, проявление ума и воли человеческой, но не... Музыка без мелодии, тембры и фактура. Даже ритм отсутствует. Только аккомпанемент. Есть ли среди этого искусства произведения, которые выходят за рамки музыкального круга, довольно большого, впрочем? Почти нет, если они есть, то — у них обязательно есть преемственные... 80
Жжх В области репертуара хотелось бы отметить особую принципиальность двух наиболее крупных деятелей Русского театра ХХ столетия — В. И. Немировича-Данченко и Станиславского. Среди пьес самого разного стиля они выбирали произведения Л. Леонова, М. Булгакова, Вс. Иванова, предоставляя другим театрам играть Эрдмана, Маяковского, Эренбурга, Сельвинского ит. д. Б. Чайковскому удается находить свой мелодический, свой интонационный материал. Это очень редкое качество — верное свидетельство подлинного, большого таланта. Б. Чайковский — композитор с ярко выраженным русским языком. Он не цитирует народные темы и тем более ему чужд частушечно-сарафанный «русский» стиль. Его язык сложился под воздействием великих музыкантов прошлого, творческий дух которых он наследует, внося в него свежесть естественной органической новизны. Под органической новизной я понимаю продолжение и развитие традиций своей национальной школы, чуждое механического соединения с элементами и принципами чужеземной музыкальной культуры. Форма оригинальна, в ней нет ничего трафаретного. Оригинален и свеж его внутренний мир, и композитор стремится его выразить с максимальной убедительностью и простотой. Ему не нужно казаться оригинальным. О Б. Чайковском Это то самое большое «традиционное» искусство, большое «традиционное» дело. Мышление полнокровными художественными образами, воздействие на «поэтическую»... пробуждающее большой круг ассоциаций, воздействие на поэтическую сторону человеческой души. Откровение За последние годы в искусстве вообще и в музыке в частности очень много придумано нового. Придуманы новые лады, изобретены и сконструированы новые инструменты, придуманы новые музыкальные системы, новые сочетания звуков, тембров. Словом, чего только не придумано. Но мне кажется: в искусстве главное — это как раз то, чего вообще нельзя придумать. Это главное является как откровение. Душа таланта должна быть открыта ему. О материале (тематическом) Музыкальное произведение должно быть выстроено из тематического материала — чем вдохновеннее, глубже, содержательнее, ярче тематический материал, тем более значительно и содержательно произведение в целом. 81
Мастерство композитора заключается в умении выстроить форму, чувствуя и понимая возможности развития, заложенные в самом материале. Талант композитора сказывается во всем: и в форме, и в чувстве тембров. Всего же более, я бы сказал —Й нагляднее, талант композитора выражается в материале. Ибо интонационная сфера, чувство мелодии — есть главная, хотя, конечно, совсем не единственная сила музыкальной выразительности. Жжх Без конца повторяются разговоры о том, что ХХ век устарел, еще бы — ведь теперь, как-никак, последняя четверть ХХ! Но для меня лично Русская классика ХХ века, романсы и песни Алябьева, Варламова, Гурилева, Глинки, Даргомыжского, Мусоргского, Бородина, Чайковского, Рахманинова — это музыка необыкновенной свежести. Идеалы и нравственные ценности Русского искусства ХХ века в моем сознании не поколеблены, до сих пор мне представляются недосягаемыми вершинами. ХХ век только и занимался ниспровержением, но выдвинуть новый нравственный идеал, столь же высокий, не смог! Герой (человек) все более и более мельчал, пока не превратился в куклу (Петрушка), нравственных ничтожеств, наподобие персонажей опер Шостаковича или «Воццек»'”. Герой — нравственное ничтожество или преступник, а иногда и то и другое. И самое главное, что ему никто не противостоит. Гоголь сделал героем подлеца. Достоевский и Толстой — преступников. Пушкин — Борис Годунов. ХХ век — оправдал преступника. Жжх Я пишу на языке, какой у меня сложился под влиянием освоенной мною музыкальной культуры. Естественно, что у других композиторов, например, более молодых поколений, язык складывается иной под воздействием иных, более новых музыкальных впечатлений. Они говорят на несколько ином языке. Ошибочно лишь думать, что сам язык, приемы музыкального письма так важны. Все дело в том, о чем говорит художник. Но дело не только в языке, в тех и иных усвоенных или изобретенных приемах. Дело и в содержании. Ни сам язык, ни форма не являются смыслом произведения. Смысл же сочинению придает его содержание, лежащее вне музыки, но выраженное в звуках. Жжх Додекафонический шаблон, укоренившийся за последние годы в Советской музыке. Абсолютная статика, ибо практически в ушах беспрерывно звучит одна хроматическая гамма, музыка потеряла всякий смысл и превратилась в звукоподражание. 82
